Монах - Майя Зинченко

– Значит, они ему больше не нужны, - сказала леди Кантор, закрывая окно.

Советники пожали плечами, соглашаясь. Равен грустным взглядом скользнул по смятой постели. Он успел привыкнуть к монаху.

Сердце, мое глупое сердце, не дай ошибиться… Я не хочу сделать еще одну ошибку, она станет для меня последней. Господи, подай любой знак, чтобы я понял, чего ты от меня хочешь. Потому что я сам уже не знаю, чего хочу… Все отдам за твой голос. Я не в состоянии наложить на себя руки, самоубийство - это признак слабости, а я не могу быть слабым. Не имею права.

Я убежал от магов. Надеюсь, Равен поймет, что я никогда не смогу стать одним из них. Это невозможно. Они будут ждать от меня того, чего я не смогу им предложить.

О, Святой Мартин! Если все это ложь, то почему мое сердце, моя душа твердит, что это правда? Это всего лишь слова, но они сказаны и словно бездна раскрылась передо мной. Теперь я смотрю в нее, она притягивает взгляд так, что от ее глубин невозможно оторваться. Скоро она поглотит меня…

В ушах шумит, сердце бьется словно безумное.

Передо мною бескрайнее заснеженное поле.

– Рихтер! - монах закричал, что было сил.

Оглушенный собственным криком, он упал на колени. Клемент был за городом, всего в каком-то километре от городской стены.

– Рихтер! - позвал он снова, обращаясь к ночному небу. - Где ты?!

Ответом ему была тишина. Клемент обеспокоено посмотрел по сторонам.

– Смерть, я хочу стать твоим учеником…

– Серьезно? Как же все-таки тебя допекли маги… - сказал Рихтер, появляясь за его спиной. - Ты совсем запыхался. Так быстро бежал, словно за тобой гнался легион демонов.

– Ты здесь? - Клемент вздрогнул.

– И уже давно.

– Но я не видел тебя.

– Еще чего не хватало, - проворчал Рихтер, - что бы меня видели простые смертные, когда я этого не хочу. Начнется же повальный мор по всему миру.

– Ты знаешь, что случилось?

– Да, я в курсе всего. Нахожу твои приключения довольно забавными. Не обижайся.

– Что же в них забавного?

– Меня всегда поражало то, как некоторые личности умудряются притягивать к себе неприятности. Один человек, как правило - серый, незаметный, проживает свои восемьдесят лет тихо и мирно. Он не играет никакой роли ни в чьей судьбе, иногда даже в своей собственной, а другой - постоянно попадает из одной истории в другую. Истории становятся все запутаннее. И в конечном итоге оказывается, что судьба мира лежит на его хрупких плечах. Это, если ты не понял, я на тебя намекаю.

– Я понял.

– Как тебе пророчество?

– Ничего не знаю. Мне нужно больше сведений.

– Наверное, надоело, что каждый первый встреченный, выпучив глаза от осознания важности момента, рассказывает тебе великую скрытую до сих пор правду?

– Ты очень хорошо выразил мои чувства. Именно так все и происходит.

– Тебе нужно попасть в библиотеку ордена, где они хранят свои документацию, и провести там недельку другую.

– Хорошая мысль.

– А ты готов хладнокровно убивать ради своей цели?

– Ну, зачем же так сразу… - пробормотал монах.

– А для чего ты меня в таком случае позвал? Кто сказал: "я хочу стать твоим учеником"? Хочешь учиться - учись, я только рад этому, но Смерть не разводит кроликов и не вышивает на полотенцах божьих коровок.

– Но неужели нельзя обойтись без кровопролития?

– Ты считаешь, что в библиотеку тебя пустят просто так, без пропуска и рекомендаций? С какой стати? Она хорошо охраняется. Поднимись, наконец, с колен, твоя смиренная поза ужасно раздражает. А что у тебя со спиной? Рубашка мокрая от крови. Ты рано отказался от помощи лекаря.

– Я займусь этим позже, - отмахнулся Клемент. - Сейчас для меня есть вопросы более важные.

– Ты в смятении, - Рихтер наклонил голову. - Разочарован в жизни, в самом себе. Чувствуешь вину, и скоро она перерастет во всепоглощающую печаль. И если ощущение вины - чувство переходящее, то печаль останется с тобой навсегда.

– Ты знаешь обо мне все, да? - вздохнул Клемент.

– Что такого было в той девочке, что теперь ты так изводишь себя? Ваши пути пересеклись однажды, а потом разошлись. Так часто бывает. Ведь она не была твоей второй половиной, зачем же продолжать мучить себя? Воспоминания приносят боль.

– Наверное, у меня сильно развито чувство долга. Мирра была замечательным ребенком. Мы отлично ладили. И я никогда не прощу себе… Я просто безответственный идиот, - монах скрипнул зубами и сжал кулаки.

– Простишь. С каждым новым вздохом вас будет разделять поток времени, воспоминания станут тускнеть. У тебя же нет абсолютной памяти, как у некоторых безответственных некромантов, верно? Останется только печаль.

– Что ты сказал о второй половине?

– Твое седьмое чувство молчит, и даже когда ты смотрел ей в глаза, вы продолжали жить дальше, - ответил Рихтер. - Значит, ваши души разные. Им не стать одним целым.

– Моя вторая половина действительно существует? - с недоверием спросил монах.

– Она есть у каждого.

– Даже у тебя?

Смерть напрягся и, нахмурив брови, ответил:

– И у меня. Она была даже у… Но не стоит говорить об этом.

– А я смогу найти ее?

– Хочешь устроить свои личные дела и помахать рукой на прощанье всему остальному миру? Не выйдет. Раз о тебе говориться в пророчестве, значит, придется играть по его правилам. Ты исполнишь то, что предсказано.

– Я так и думал, что мне не найти ее.

– А ты и не искал. Ты искал только Свет, и в этой жизни, и в прошлой.

– Что это значит? Я живу не в первый раз?

– Неужели не слышал о перерождении душ? Поверить не могу… А еще монах.

– Слышал, но как-то никогда не думал, что это касается и меня.

– Раз душа есть, значит касается. Механизм перерождений прост. Выдающиеся люди, не важно в чем, рождаются снова, и лучшие из них, в конце концов, становятся богами, а остальные, не оправдавшие надежд вселенной - после смерти растворяться в пустоте.

– Как это неважно в чем? Даже если он выступали на стороне зла?

– Да.

– Но это же несправедливо!

– А кто говорит о справедливости? Люди достигают высот в совершенно разных сферах… Боги же бывают разные: алчности, ненависти, предательства.

– Да, ты прав…

– Хотя, если хочешь знать мое мнение - это не настоящие боги. Так, мелкие божки… Ничего интересного.

– Так значит, я был выдающимся?

– Не придирайся к словам, - усмехнулся Рихтер.

– Ты знал меня в прошлой жизни? - спросил Клемент, затаив дыхание.

– Я думал, что тебе не свойственно тщеславие. Выходит, что даже Смерть ошибается.

– Это простое любопытство, - принялся оправдываться монах. - Так знал или нет?

– Знал, ну и что? Неужели непонятно, что я лично прихожу за каждым человеком?