Иноземец - Кэролайн Черри

— Джинана-нади, вы спасаете мне жизнь.

Джинана был очень улыбчив, очень доволен, что нашел решение, и перед уходом поклонился два раза.

После чего Брен посвятил оставшуюся часть дня кораблям-призракам и беспечным капитанам траулеров, которые решались курсировать вблизи берегов Мальгури в шторм. Говорили, что перед бедой звонит колокол.

Но сейчас вместо колокола послышался звук открываемой двери, в гостиной зачавкали мокрые сапоги и в кабинет вошел Банитчи — очень мокрый, очень усталый; вошел и сказал:

— Я поужинаю с вами, нади.

Брен захлопнул книгу и хотел было сказать, что в большинстве случаев люди ждут, пока их пригласят, что ему надоела бесцеремонность и еще больше надоело, черт побери, что его обходят стороной, игнорируют, а если заговаривают, то обращаются с ним, как с капризным ребенком.

— Рад буду иметь компанию, — проговорил он и постарался убедить себя, что действительно рад возможности поговорить с кем-то. — Скажите Джинане, чтобы приготовил второй прибор… Чжейго тоже придет?

— Чжейго в дороге, она едет в Шечидан, — донесся голос Банитчи уже из спальни — он направился в сторону помещений для слуг и ванной комнаты. Она вернется завтра.

Брен даже не спросил, зачем. Не спросил, почему решили отправить самолет в самую грозу (вторую уже с полудня), — вероятно, это был самолет айчжи, который может прилетать и улетать когда угодно. Банитчи исчез в заднем коридоре, и через некоторое время Брен услышал шум воды, напускаемой в ванну. Нагреватель, должно быть, еще включен. А Банитчи-то не пришлось дожидаться, пока согреется вода.

Сам он снова вернулся к призрачным колоколам и беспечным жертвам, к целым экипажам судов, обреченных на прихоти печально известной фортуны Майдинги, которая всегда питалась несчастьями людскими, когда в Мальгури находился айчжи.

Вот об этом говорила книга; и атеви, которые не верили во всемогущих богов, которые считали, что вселенная и ее квази-божественные силы управляются Фортуной и Случаем, бачжи и начжи, верили по крайней мере, что начжи может передаваться от одного лица другому — или верили в такое прежде, пока не стали современными, циничными и просвещенными, пока не поняли, что превосходящая огневая мощь может перераспределить удачу в пользу лиц, совершенно того не заслуживающих.

Он просидел до самого вечера в купальном халате, обнаруживая все новые растертые места в самых интимных областях тела. Он не желал двигаться, а тем более переодеваться к ужину, рассудив, что если Банитчи сам себя пригласил к столу, то Банитчи наверняка сумеет стерпеть его неофициальный наряд.

Сам Банитчи появился в кабинете, одетый в черную рубашку, брюки и сапоги — чуть-чуть более прилично, чем Брен, но лишь чуть-чуть, — без пальто, а с косички на спину еще капала вода.

«Пайдхи-чжи», — сказал Банитчи с поклоном, а Брен сказал: «Выпейте», поскольку баловал себя предобеденной рюмочкой из собственных запасов, гарантированно безопасных. Но у него была с собой бутылка «Димаги», которого он не мог пить без головной боли, а порой и более серьезных последствий, — он допускал, что «Димаги» совершенно великолепен, поскольку это был подарок самого Табини, — вот этого удовольствия он и налил гостю щедрой рукой.

— Нади, — сказал Банитчи со вздохом и пригласил сам себя сесть в кресло лицом к Брену.

— Итак? — Спиртное обожгло рассеченную губу. — Кто-то убит. Это был тот самый, что вломился ко мне в спальню?

— У нас нет уверенности, — отозвался Банитчи.

— Но не отбившийся от стада турист.

— Вообще не турист. Профессионал. Мы знаем, кто он.

— Но намерение все еще не зарегистрировано?

— Самый тревожный аспект во всем деле. У этого человека имелась лицензия. Он мог очень много потерять, взявшись за эту работу. Его бы вычеркнули из списков, лишили профессиональных привилегий, его наставники были бы опозорены. Это не пустяки.

— Тогда мне жаль его наставников, — сказал Брен.

— Мне тоже, нади. Это ведь и мои наставники.

Стоп. Приехали. Банитчи и этот неизвестный были как-то связаны? Коллеги по учебе?

— Так вы с ним знакомы?

— Мы часто встречались, в обществе.

— В Шечидане?

— Он — сын достопочтенных родителей. — Банитчи отпил глоток и уставился в огонь. — Чжейго сопровождает останки и везет рапорт в Гильдию.

Не самый хороший день, решил Брен, и разыгравшийся было к ужину аппетит пропал полностью. Банитчи разглядывал его мрачно, без всякого выражения — Брен не мог прочитать этот взгляд: ни мнения Банитчи, ни того, какие обязательства Банитчи перед Табини идут вразрез с обязательствами перед Гильдией или этим человеком, ни того, в чем сейчас его ман'тчи.

— Мне очень жаль. — Ничего лучшего Брену не пришло в голову.

— Вы имеете право на возмездие.

— Я не хочу возмездия. Мне никогда не была нужна эта вражда, Банитчи.

— Вражду они уже получили.

— С вами? — Брена охватило отчаяние. Желудок сжался. Зубы заныли. И сидеть было больно. — Банитчи, я не хочу, чтобы вы или Чжейго пострадали. Я не хочу, чтобы кого-то убили.

— Зато они хотят. Это совершенно ясно. Если профессионал согласился с ними до такой степени, чтобы нарушить законы Гильдии, — значит, из-за ман'тчи, нади. Вот это нам надо выяснить — кому принадлежал его ман'тчи. Это единственное, что могло дать ему мотив.

— И если ваш ман'тчи принадлежит Табини?..

Банитчи ответил не сразу. Наконец сказал, серьезно и мрачно:

— Значит, они крайне неразумны.

— А не можем мы арестовать их? Они ведь нарушили закон, Банитчи. Разве нет у нас возможности остановить их через суд?

— Это было бы очень опасно, — нахмурился Банитчи.

Потому что не остановит их, понял Брен. Это не может легально остановить их, пока не будет вынесен приговор в мою пользу.

— Им вполне достаточно сослаться на оскорбление, — продолжал Банитчи, — или на деловые интересы. А что вы можете сказать в свою защиту? Никто не понимает ваших ассоциаций. И у суда вряд ли найдутся средства их выяснить.

— А мое слово ничего не стоит? Мой ман'тчи принадлежит Табини, как и ваш. Уж это-то они должны знать.

— Но не знают, — возразил Банитчи. — Даже я не знаю этого с абсолютной уверенностью, нади. Я знаю только то, что вы мне говорите.

Брен ощутил страшный холод, полное одиночество. И гнев.

— Я не лжец. Я не лжец, Банитчи! Я не стал бы в течение пятнадцати лет состязаться с лучшими нашими людьми за право приехать сюда и врать вам.

— В течение пятнадцати лет…

— Чтобы меня послали в Шечидан. Чтобы получить этот пост. Чтобы переводить для атеви. Я не лгу, Банитчи!