Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ) - Ойген Бём-Баверк

Кальвин был первым богословом, который, в силу внутренних побуждений восстает против запрещения канонистами взимания процента; первым же юристом, восставшим против такого запрещения, является Молиней. Соображения, из которых они выходят, почти тождественны, но способы их изложения так же различны, как и их профессии. Кальвин кратко и прямо идет к тому, что он считает центром вопроса, не обращая внимания на второстепенные возражения противников и их опровержение. Притом он черпает свои доводы больше из внутреннего убеждения, чем из диалектических доказательств. Между тем Молиней неутомим в оттенках и казуистике, он неустанно следует за противниками во всех их схоластических поворотах и оборотах, тщательно стараясь формально опровергнуть их по всем отдельным пунктам. Впрочем и Молиней, хотя он и осторожнее в своих выражениях, чем не стесняющийся ничего Кальвин, отличается необыкновенным прямодушием и правдивостью.

Главным сочинением Молинея по этому вопросу является изданный в 1546 году «Tractatus contractuum et usurarum, redituumque pecunia constitutorum»203. Начало его рассуждений — быть может, случайно — имеет большое сходство с ходом мыслей Кальвина. Установив несколько предварительных понятий, он также обращается к исследованию jus divinum203 и находит, что относящиеся к этому вопросу места Священного Писания толкуются неверно. Они запрещают не взимание процентов вообще, а только такое взимание, которое нарушает требование милосердия и любви к ближнему. Затем он также приводит уже упомянутый Кальвином убедительный пример о богаче, который покупает участок земли при помощи одолженных денег203.

Дальнейшие доказательства у него, однако, по содержанию гораздо богаче, чем у Кальвина. Он обстоятельно доказывает (№ 75), что почти во всякой ссуде играет роль «interesse» заимодавца, причиненный убыток или неиспользованная выгода, вознаграждение за которые справедливо и экономически необходимо. Этим вознаграждением и является «процент», «usura» в настоящем смысле этого слова. Поэтому не только нельзя назвать несправедливым того, что законы Юстиниана допускают процент и ограничивают его размер; напротив, это даже лежит в интересах должников, которые теперь имеют возможность за умеренный процент приобретать большой доход (№ 76).

Затем (№ 528 и след.) Молиней разбирает главные аргументы, приводимые канонистами против взимания процентов, и сопровождает их обстоятельными опровержениями.

Чтобы опровергнуть известное возражение Фомы Аквинского, что заимодавец, берущий проценты, продает два раза одно и то же или же продает что-то такое, что совершенно не существует (см. выше с. 39), Молиней доказывает, что употребление денег приносит самостоятельную пользу наряду с денежным капиталом и поэтому может также быть продано самостоятельно. Нельзя ведь считать исключительно первое, единовременное израсходование денег их употреблением, так как употребление их состоит и в последующем употреблении тех благ, которые были приобретены или при помощи одолженных денег, или при помощи собственного капитала (№ 510 и 530). Далее, на утверждение, что вместе с самыми деньгами переходит в юридическую собственность должника и их употребление, и что, таким образом, ему в проценте продается его собственная вещь, Молиней возражает (№ 530), что и чужую вещь можно продать, не нарушая справедливости, в том случае, если она, в сущности, принадлежит продавцу; а это имеет место при употреблении одолженной суммы денег: «usus pecuniae mihi pure a te debitae est mihi pure a te debitus, ergo vel tibi vendere possum»204. Против довода о естественной бесплодности денег Молиней, наконец, возражает (№ 530), что ежедневный опыт хозяйственной жизни показывает, что употребление значительной суммы денег дает немалую пользу, которая на языке юристов и называется «плодом» денег. То обстоятельство, говорит он, что деньги сами по себе плодов произвести не могут, ничего еще не доказывает, и земля ведь не производит ничего сама по себе, без затраты напряжения и трудов со стороны человека. Точно так же и деньги при содействии человеческого труда дают значительные плоды. Остальная часть полемики против канонистов представляет мало теоретического интереса.

На основании такого всестороннего рассмотрения предмета Молиней (№ 535) приходит к своему окончательному заключению: «во-первых, необходимо и полезно, чтобы взимание процентов сохранялось и терпелось в известных пределах...» Противоположный взгляд, что процент безусловно должен быть отвергаем, по его мнению, неразумен, гибелен и суеверен «stulta illa et non minus perniciosa quam superstitiosa opinio de usura de se absolute mala»205, № 534).

Благодаря этим словам Молиней впал в самое резкое противоречие с учением Церкви. Чтобы несколько его смягчить, — а это для католика было крайне желательно уже по внешним соображениям, — он пошел на некоторые практические уступки, не отступая, однако, от самого принципа. Самая важная уступка заключается в том, что он, руководствуясь соображениями целесообразности, оправдывает ввиду усилившихся злоупотреблений церковное запрещение непосредственного взимания процентов при ссудах на определенный срок и требует только сохранения более мягкого и гуманного вида покупки ренты, которую он все же справедливо считает одним из «настоящих видов процентных операций»206.

Выступление Кальвина и Молинея некоторое время не имело последователей. И это вполне понятно. Для того чтобы объявить справедливым то, что церковь, законодательство и ученый мир единогласно и при помощи самых разнообразных аргументов отвергли как вещь негодную, понадобились не только редкая независимость ума, но и столь же редкая сила характера, которая не боялась бы подозрений и преследований. А о том, что последние могли иметь место, достаточно ярко свидетельствуют судьбы названных передовых борцов. Не говоря уже про Кальвина, который, как известно, дал католическому миру и другой повод к озлоблению, много должны были перенести и Молиней и его произведение, как умеренно и осторожно оно ни было написано. Он был осужден на изгнание, а его книга попала в число запрещенных церковью. Несмотря, однако, на все это, она распространялась, читалась, цитировалась, издавалась и переиздавалась и бросала, таким образом, семя, которое в конце концов должно было дать богатую жатву207.

Из небольшого числа людей, которые еще в XVI веке смели выступать в защиту дозволительности процента на основании научных соображений, надо прежде всего назвать — не считая уже непосредственных учеников Кальвина, которые, конечно, соглашались со взглядами своего учителя, — гуманиста Камерария210, Борнитца210 и в особенности Безольда, который в своей появившейся в 1598 году диссертации «Quaestiones aliquot de usuris», положившей начало его весьма плодовитой литературной деятельности, подробно и умело полемизирует с учением канонистов о ростовщичестве210.

Безольд видит источник процента в явлении торговых и деловых оборотов (negociationis et mercaturae): по отношению к ним деньги уже не бывают бесплодными. По этой причине, а также и потому, что должно быть дозволено преследовать свою собственную выгоду, пока это возможно без нарушения прав других, естественная справедливость не противоречит взиманию процентов. Подобно своему предшественнику, Молинею, которого он часто цитирует, соглашаясь с ним, он приводит в пользу процента аналогию, которая существует между ссудой, приносящей проценты, и арендной платой. Ссуда, приносящая проценты, находится в том же отношении к ссуде безвозмездной, как — вполне дозволенная — арендная плата к безвозмездному найму. Он очень наглядно показывает, как величина ссудного процента всегда должна соответствовать величине первичного процента, который является причиной и источником ссудного процента. Он говорит, что в тех случаях, в которых посредством употребления денег обыкновенно получается бо ́льшая прибыль, должна также быть разрешена и бо ́льшая ставка ссудного процента (с. 32 и след.). Наконец, он так же мало впечатляется местами Священного Писания, толкуемыми как запрещение взимания процентов (с. 38 и след.), как и аргументами «философов», которые он даже считает ничтожными, если только смотреть на дело с правильной точки зрения (p. 32).

На основании этой краткой характеристики можно убедиться, что Безольд — искренний и умелый приверженец Молинея, у которого он, как свидетельствуют многочисленные цитаты, очевидно, позаимствовал лучшую часть своего учения212. Однако превосходство над Молинеем мы вряд ли сумеем найти в его рассуждениях212.

Еще с меньшим основанием мы будем его искать у великого английского философа Бэкона, который высказался по вопросу о проценте почти одновременно с Безольдом213. Он обладает достаточной независимостью ума и достаточным пониманием потребностей хозяйственной жизни для того, чтобы, не стесняясь старыми предрассудками относительно «неестественности» взимания процента, взвесить беспристрастно его преимущества и недостатки и признать процент хозяйственной необходимостью; но его отношение к проценту есть все же лишь оппортунистическая терпимость: «ввиду того, что люди по необходимости должны давать и брать взаймы деньги, ввиду того, что они так жестокосердны (sintque tam duro corde), что не желают безвозмездно ссужать их, то не остается ничего иного, как только разрешать взимание процентов».