Последний штурм — Севастополь - Сергей Ченнык

Но даже тяжелая ситуация не сделала русских пассивными наблюдателями. Защитники шли на всевозможные ухищрения, иногда на грани технической гениальности, чтобы подавить мортирные батареи неприятеля. Вышеупомянутый Кюи отмечал, что в Севастополе во время бомбардировок защитники крепости, уступая союзникам в числе мортир, «…устраивали элевационные станки для стрельбы из длинных орудий под большими углами возвышения».{655}

Но и противник не оставался в долгу, применяя в дополнение к артиллерийскому огню и иные средства. Так например перед началом штурма 27 августа в 8 часов утра перед бастионом Корнилова были подорваны французскими саперами три камнеметных фугаса, противник «…еще более осыпал части бруствера и мерлонов в исходящем угле бастиона».{656}

Если 5 сентября русские батареи еще вели организованный огонь, то буквально на следующий день англичане наблюдали его децентрализацию. Русские батареи выделялись на фоне местности черным цветом перерытой обгорелой земли, и защитникам уже не удавалось быстро восстанавливать разрушенные укрепления.{657}

Вторая часть многодневного артиллерийского марафона была главным образом предназначена для превращения укреплений Корниловского бастиона в груду развалин, в которой были бы перемешаны остатки оружия, оборонительных сооружений, и их защитники. Это был период максимальной концентрации суммарного числа орудийных стволов на минимальной по площади накрываемой их огнем цели.

Здесь преуспела французская осадная батарея №37. Ее артиллеристы удачно пристрелялись по кораблям в Севастопольской бухте и даже сожгли один их них. Они же удачным выстрелом взорвали пороховой погребок на Малаховом кургане, за что после взятия Севастополя Пелисье лично наградил двоих наводчиков батареи медалями и вручил по 150 франков.{658}

К исходу бомбардировки на некоторых участках русская оборона уже не могла обеспечивать «…максимальное сопротивление атакующему во всех стадиях произведения им ускоренных действий».{659}

То что не удавалось сделать русской артиллерии, страдавшей от жестокого огня союзников, пытались сделать стрелки. Часто на грани безрассудства, находясь под огнем, русские снайперы своими выстрелами заставляли жестоко страдать неприятельских саперов и артиллеристов. Так, ружейной пулей был тяжело ранен в лопатку начальник инженерных подразделений правого фланга английской атаки полковник Браун.{660}

ПЛАН АТАКИ

«Бездна причин нередко служила к расстройству самых правильных расчетов. Однако, в конце концов, и в большей части случаев, расчет берет верх над случаем!»

Каким бы сильным и разрушительным ни был обстрел, судьбу Севастополя мог решить только правильно спланированный, тщательно согласованный и точно рассчитанный штурм — прорыв пояса фортов с их промежуточными позициями.

Наверное, ни один план Крымской кампании не разрабатывался союзниками столь тщательно, как план последнего штурма Севастополя. Особое значение придавалось согласованности действий, точному временному расчету, буквально поминутному хронометражу. По мнению французского исследователя Крымской войны Алана Гуттмана, именно планирование стало основной причиной неудачи предыдущего штурма и привело к бессмысленной потере 1500 убитыми и ранеными англичан, 1600 убитыми и 2200 ранеными французов.{661}

О плане атаки было доведено непосредственным исполнителям перед ее началом: «26-го августа (7-го сентября), пополудни, генерал Боске, созвав начальников дивизии и бригад, а равно генералов инженерной части и артиллерии своего корпуса, объявил им, что по приказанию главнокомандующего будет произведен решительный штурм на следующий день в полдень. Затем, изложив общий план нападения и предварив, что каждый из главных начальников получит особую инструкцию, Боске предложил генералам обозреть и изучить местность, на которой им придется двигаться и действовать. Вместе с тем, он приказал им соблюсти насчет времени штурма глубочайшую тайну. Еще на военном совете, 22-го (3-го сентября), было решено повести главную атаку на Малахов курган, устремив туда наибольшие силы; но вместе с тем, для развлечения внимания русских, атаковать их на всех пунктах, начав однако же второстепенные атаки не прежде, как по взятии Малахова кургана. Штурм был назначен в полдень — а не на рассвете — именно потому, чтобы атаковать нас в такое время, когда мы не ожидали нападения. К тому же Союзники опасались диверсии со стороны русской армии, действовавшей в поле: если бы штурм начался на рассвете, то вспомогательная армия успела бы в тот же день прийти на реку Черную и атаковать союзников с тыла; напротив того, при начале штурма в полдень русская армия не могла собраться до наступления сумерек и должна была отложить нападение до следующего утра. Наконец, чтобы обеспечить взаимное содействие различных частей войск и избежать ошибок, подобных той, которая случилась 6-го (18-го) июня, решено было не подавать никакого сигнала для начала штурма; а при определении назначенного времени руководиться часами генерала Пелисье, по которым начальники частей войск и английский главнокомандующий, генерал Симпсон, поставили свои часы утром 27-го августа (8-го сентября)».{662}

Построение боевых порядков было стандартным и для англичан и для французов. Выделялись следующие элементы:

головы штурмовых колонн;

колонны саперов и рабочих с резервом;

штурмовые колонны;

резервы штурмовых колонн;

артиллерия сопровождения.

Последний элемент отсутствовал у британцев, что впоследствии в какой-то мере отрицательно сказалось на результатах атаки на третий бастион.

В дальнейшем такой порядок стал классическим и использовался всеми армиями конца XIX в. с незначительными видоизменениями. Первая линия (говоря современным языком — штурмовые группы) должна была дойти до укреплений, занять их и открыть сильный огонь. Они же должны были установить штурмовые лестницы. К каждой было приставлено по 8 человек. По плану за ними подходила линия саперов и рабочих, которые начинали расчистку проходов. Когда проходы будут готовы, в них входит основная штурмовая колонна, занимает все укрепление и очищает его от оставшихся защитников. Подошедшие резервы закрепляются в укреплении и вместе с артиллерией сопровождения не дают неприятелю вернуть его обратно.

Казалось, все рассчитано точно, оставалось единственное — исполнить замысел и взять Севастополь.

ПЛАН БРИТАНЦЕВ

Англичане должны были атаковать ненавистный им третий бастион — «Большой Редан», уже стоивший жизни сотням британских солдат, штурмовавшим это укрепление 6(18) июня. Главнокомандующий английской армии поручил непосредственное начальство над войсками в день 27 августа (8 сентября) генералу Кодрингтону: «Для штурма назначены две дивизии: 2-я, Маркгама и легкая, самого Кодрингтона, а в главный резерв — дивизии: шотландская, Колин-Кемпбела, и 8-я, Эйра. Число всех этих войск простиралось до 10720-ти человек, которые были распределены следующим образом: штурмовые колонны генерала Ширлея и полковника Виндгама, вообще состоявшие из 1000 охотников 2-й и легкой дивизий, в голове коих должны были идти 200 стрелков и 320 саперов и рабочих, с лестницами и шанцевым инструментом, а в хвосте — 200 саперов и рабочих, также с шанцевым инструментом. Позади штурмовых колонн следовали один за другим три резерва: первый — в 1500, второй — в 3000 и третий, главный — в 4500 человек».{663}

Ценой невероятных усилий английские солдаты в короткое время кирками и лопатами проложили себе путь к Третьему бастиону, подведя апроши на 196 м к исходящему выступу укрепления.{664}Почему не удалось приблизиться на меньшее расстояние, англичане объясняют свойствами местного грунта, якобы на их участке преобладали скальные породы, в то время как у французов — глинистые.{665}

Неудачи предыдущего штурма действовали гнетуще. Особого воодушевления не было. Некоторые офицеры видели «гнетущую» схожесть планов сентябрьского штурма с неудачным предшественником — июньским.{666} Единственное, что в какой-то мере утешало сыновей Англии — понимание того, что взятие Севастополя может означать конец войне и, соответственно, их мучениям вдали от метрополии. Все понимали, что новая атака, сколь тщательно она ни была бы подготовлена, вновь будет не менее, если не более кровопролитной. Действительно, уже через несколько дней некоторым из них навечно было суждено остаться в негостеприимной крымской земле.