Земля русская - Иван Афанасьевич Васильев

вас под окнами изб. С юных лет входите вы в душу человека и сопутствуете ему в делах и подвигах. Без вас России нет.

…Я б в березовые ситцы

Нарядил весь белый свет…

СУРОВЫЙ КАМЕНЬ-ВАЛУН

Житница… Так называли на Руси хлебный амбар. А здесь, в Ругодевских горах, недалеко от древнего укрепленного городища, а сейчас благоустроенного совхозного центра Выбор, люди назвали Житницей деревню. Знать, неплохой хлеб родила здешняя земля, хотя и усеял ее щедро ледник суровым камнем-валуном. За много веков собрал пахарь камни в большие суборы, и высятся они то на краю поля, то на опушке леса памятниками долготерпению и трудолюбию земледельца.

Умел русский мужик и беду свою обратить на пользу себе. Из серого камня мельничные жернова высек и поставил на горе ветрянку. Приловчился колоть и тесать его да такие лабазы и кузни строить, что и посейчас стоят. А еще камнем дороги мостил, межевым столбом ставил, а когда умирал мужик — ратником или пахарем, — случалось, вместо креста клали на могилу камень-валун. Оттого на старых погостах и сейчас увидишь в траве замшелые камни-надгробья.

Зарились враги на хлебное поле. Сколько их было! Татары и ливонцы, шведы и поляки, французы и немцы — всяк не прочь был отведать русского хлеба. Снарядом из пращи, пушечным ядром разил камень врагов. Истлели кости поганых, а вольная нива шумит колосом, воздавая хвалу хранителю своему, воину и оратаю.

Из сурового камня-валуна сложили в Житнице памятник. На том месте, где в жестоком бою пал комбриг Герман и его боевые товарищи, партизаны 3-й Ленинградской бригады.

…Беспощадным мстителем шла по вражьим тылам бригада Германа, громя гарнизоны, взрывая мосты и эшелоны, карая предателей. Враг бросил против партизан целую дивизию с танками, пушками, самолетами.

5 сентября 1943 года бригада стояла в деревне Станки Новоржевского района. Фашисты с самолета бросали листовки: «Сдавайтесь! Вы окружены шестью тысячами немецких солдат…» С наступлением темноты партизаны пошли на прорыв. Авангардный полк Худякова столкнулся в Житнице с полутысячным гарнизоном. Полк ворвался в деревню и с боем прошел ее. Но шедший следом полк Ефимова залег, враг закрыл прорыв. Комбриг приказал одиннадцатому отряду выбить немцев из деревни и сам повел отряд на штурм. Начался яростный бой.

Фашисты отчаянно сопротивлялись. Командир группы одиннадцатого отряда Иван Цивулин был ранен в обе ноги. Его окружили враги, он расстрелял по ним последний диск и выхватил пистолет: «Вперед, ребята! Партизаны не сдаются!» — и выстрелил себе в висок.

Медицинская сестра Шура Кузьмиченко под градом пуль перевязывала раненых. Кто-то сказал, что ранен комбриг. Шура кинулась туда, где шел особенно яростный бой. Герман строго сказал сестре:

— Без паники! Я цел и невредим. — А у самого от крови набухала гимнастерка.

Шура поспешила к упавшему бойцу. Рядом разорвалась мина. Смертельно раненная Шура успела крикнуть: «Я умираю. Отомстите за меня, товарищи!»

Комбриг с отрядом ворвался в деревню. И тут у дома над прудом шальная пуля ударила в голову, он вскрикнул и упал.

Бригада, уйдя в Ругодевские леса, продолжала громить врага. Только за две недели было уничтожено около трех тысяч фашистов. Тело комбрига Александра Викторовича Германа самолетом отправили в Валдай и там, на площади Советов, похоронили. А бригаде присвоили имя Героя Советского Союза А. В. Германа.

«Жизнь я люблю безумно, она хороша и своими горестями, и своей радостью, но если придется умереть, то знай, что умру честно, самоотверженно, я не посрамлю земли русской, не посрамлю своей семьи. И если когда-либо повторится еще столь грозный час, то будет с кого брать пример. Ну, а если буду жив после того, как наши части займут фашистское логово — Берлин, после того, как будет физически уничтожен Гитлер и его хозяева, тогда заживем по-новому, и я сам буду учить народ наш люто ненавидеть врагов наших, в каком бы обличии они ни были, какую бы маску ни принимали. Все они являются ворами нашего счастья».

Так писал в последнем своем письме жене Александр Викторович Герман. Высечь бы эти слова на суровом камне.

Он был прав: его жизнь стала примером для молодых. Ежегодно в Житницу со всего района съезжаются школьники. Под красными знаменами их принимают в пионеры. В мае собираются ветераны. Именем Германа назван здешний колхоз, улица в Новоржеве, школы, пионерские дружины. «И если когда-либо повторится еще столь грозный час, то будет с кого брать пример…» И будет кому!

…Над тихими полями высится камень-памятник. По весне в ограду белым снегом осыпает цветы черемуха, осенью багряным ковром выстилают землю листья кленов, зимой зеленые ели несут безмолвный караул и плачут метели.

БОРОДИНСКАЯ ГОРА

У какого русского при упоминании о Бородино не встрепенется сердце и не придут на память знакомые со школьных лет названия: Шевардинский редут, батарея Раевского, Багратионовы флеши… Кажется, отзвуки орудийных раскатов так и застыли в словах.

И хочешь не хочешь, все, что слышал, что знаешь, припомнишь тут, на этой горе, в пяти верстах от Новоржева. Гора зовется Бородинской — по имени деревни у ее подножия. Как и ТО поле под Москвой.

Уже дохнул сентябрь стужей. Тускло и холодно блестело внизу озеро Оршо. В садах снимали антоновку, и у околиц ветер раздевал березы.

Я поднялся на Бородинскую гору. Далеко окрест лежала низинная равнина, окантованная синей полоской гор: с запада — Ругодевских, с юга — Пушкинских. Когда низкое солнце прорывалось сквозь тучи, лучи его высвечивали на самом горизонте белое пятнышко — Святогорский монастырь. Туда, огибая озеро, уходил старинный тракт, и отчего-то грустно было представить, как давным-давно катилась по нему коляска и сидел в ней ссыльный поэт…

На Бородинской горе высится многометровая бетонная стела.

Здесь в марте 1944 года

28 советских воинов

во главе со старшим лейтенантом П. Е. Дубовым

в течение суток отражали непрерывные атаки

немецко-фашистских захватчиков.

Все они, защищая Родину, пали смертью храбрых,

выполнив до конца свой воинский долг.

Вечная слава героям!

И опять в случайном совпадении чудится величайший смысл. Ведь там, под Москвой, у разъезда Дубосеково, тоже было двадцать восемь!

Что за свойство у гор — вызывать в человеке чувство неразрывности времен? Поднимешься — и нет уже прошлого, все оно тут, в тебе, тревожит и спрашивает. О, этот вопрос ушедшего! Перед ним не утаишь мыслишки мелкой. А утаишь — так и сойдешь с горы пустым.

Памятники — это память. Для того и ставят их на холмах и высотах, чтобы далеко видел живущий.

…Март сорок четвертого. Перед войсками 2-го Прибалтийского фронта с