Графиня по вызову - Ольга Куно

Моё лицо исказила гримаса отвращения, что полностью нарушала конспирацию, но Велэско этого не видел. Он уже поднялся на ноги и направлялся к выходу из гостиной. Потом словно неожиданно вспомнил о моём присутствии и обернулся.

— Всего хорошего, леди Ортэго. Передавайте привет Арману. Если увидите графа Монтерея, передайте ему… Впрочем, нет. Ничего передавать не надо.

Это правильно. Что бы ты сказал, узнав, что граф Монтерей находится в данный момент в соседней комнате и слышит каждое произнесённое здесь слово? И что бы ты захотел ему передать в этом случае?

Он снова отвернулся и пошёл к двери. Нет, господин кардинал. Мне и так противно от собственной роли в вашей игре. А если сейчас я позволю ему уйти, это будет чертой, из‑за которой я уже никогда не смогу вернуться. Я обещала вам обыграть виконта в карты и продемонстрировать, как он отреагирует на моё предложение. Но ничего больше. Так что…

— Виконт! — окликнула я.

Велэско остановился и обернулся.

Я взяла со стола стопку документов и молча разорвала их на две половины. Потом сложила листки вместе и разорвала ещё раз. После чего отбросила на противоположную сторону стола.

— Забирайте, — мрачно сказала я виконту, шокированно взиравшему на смертный приговор, только что уничтоженным на его глазах. — Ваш проигрыш мне не нужен.

Велэско медленно подошёл к столу. Поднёс руку к бумагам, но замер, так их и не взяв.

— Вы… что‑то за это хотите? — подозрительно спросил он, подняв на меня глаза.

— Просто забирайте и уходите, — отрезала я, желая лишь одного: чтобы он как можно скорее покинул комнату.

Виконт наконец взялся за бумаги. Быстро собрав их в одну стопку, поднял и отступил от стола.

— Спасибо, леди Аделина! — прошептал он.

Я поморщилась, чувствуя себя так, словно мне только что дали пощёчину.

— Только не надо меня благодарить! — грубо сказала я. — Идите и запомните одну вещь. Не играйте в карты. Такому человеку, как вы, играть в карты нельзя!

Виконт ещё немного постоял, глядя на меня, обуреваемый такой гаммой эмоций, что трудно было прочитать их по его лицу. А затем, что беззвучно проговорив одними губами, ушёл. Точнее, практически выбежал из комнаты.

Я посидела ещё немного. Затем утомлённо поднялась со стула. Вышла в коридор. Велэско уже ушёл, и теперь здесь стало людно. Рэм что‑то говорил людям в форме, а я решительно шагнула к кардиналу. В тот момент мне было глубоко плевать, пусть даже я прочитаю по его лицу высшую степень гнева. Но, к моему удивлению, кардинал вовсе не выглядел недовольным.

— Благодарю вас, леди Аделина, — сказал он. — Вы всё сделали так, как надо.

Я тщательно сдерживалась, чтобы не сказать тех слов, какие люди вроде Монтерея никогда не прощают.

— Ваше высокопреосвященство, — проговорила я, — вы помните об услуге, которую я попросила вместо награды за помощь короне?

— Разумеется, — кивнул кардинал. — Вы хотите определиться с ней прямо сейчас?

— Именно так, — подтвердила я и заявила, чётко выговаривая слова: — Я хочу, чтобы вы больше никогда не привлекали меня к государственным делам. — Я хотела сказать 'к вашим делам', но в последний момент всё же заменила формулировку на менее грубую. — Я не желаю участвовать в чём‑либо подобном.

Даже не сказав слов прощания, я развернулась и зашагала прочь по коридору.

В тот вечер я напилась. Мне повезло: у Армана оставались неплохие запасы рестонского. Или он успел их пополнить в надежде на очередной ночной приход принца? Так или иначе, бутылки имелись в наличии, а вот самого Армана в наличии не имелось, соответственно и запретить мне прикладываться к чужому алкоголю никто не мог.

Приятное тепло разлилось по телу очень быстро. А вот на душе оставалось всё так же паршиво. Сколь ни печально было это осознавать, выпитые бокалы не помогли мне достичь цели.

Поэтому, когда в дверь постучали, я пребывала в отвратительном расположении духа. На пороге стоял Рэм. Я посмотрела на него исподлобья и отвернулась, в очередной раз прикладываясь к опустевшему наполовину бокалу.

— Аделина!

Я не отреагировала.

— Я хотел с тобой поговорить.

На сей раз я всё‑таки к нему повернулась.

— А я не желаю с тобой разговаривать.

Кажется, по моему голосу слышно, что я пьяна. Впрочем, не всё ли равно?

Рэм подошёл и взял меня за локоть, но я выдернула руку таким резким движением, что чуть было не заработала себе вывих.

— Убирайся! Мне тошно от вашего семейства. И от тебя, и от твоего дяди. Знаешь, я сама не ангелочек. Не высокоморальная девочка, скажем прямо. Но от ваших методов меня всё равно передёргивает от отвращения.

— Аделина, ты ведь сама согласилась участвовать в этой проверке.

Рэм почему‑то всё никак не соглашался уходить.

— Согласилась. Именно поэтому мне тошно в первую очередь от себя самой. Доволен? А теперь убирайся. Нет, постой. Скажи, каково это — наблюдать со стороны, как твой друг собирается пустить себе пулю в лоб?

Судя по тому, с каким шумом Рэм втянул воздух, мои слова сильно его задели, но он приложил усилия, чтобы сохранить хладнокровие.

— Во — первых, — выдохнув, произнёс он, — Велэско мне не друг. У нас нет практически ничего общего. Он — приятель Рикардо, и за счёт этого мы периодически проводим время вместе, не более того. Я никогда не притворялся его другом и не вводил его в заблуждение на этот счёт. Во — вторых, никто бы не дал ему пустить себе пулю в лоб. А в — третьих, ты, когда соглашалась на это дело, не думала о том, что Велэско может пойти на самоубийство. И я, чёрт побери, тоже об этом не подумал!

Последние слова он практически прокричал. Но на меня это не подействовало.

— Ты, может быть, и не подумал. Зато твой дядюшка несомненно продумал решительно всё.

— Даже если так, причём здесь я? — мрачно поинтересовался Рэм.

— А притом. Яблоко от яблони недалеко падает. Ты просто моложе, а со временем станешь таким же, как он.

Рэм постоял, прикрыв глаза.

— Аделина, попробуй понять одну вещь. Рикардо для меня — действительно друг. И ему угрожает смертельная опасность. Если ты забыла, то напомню: сам он себя уже похоронил. Но я этого делать не намерен. И должен предпринять всё, что требуется, чтобы его уберечь.

— Подставляя под удар чужие жизни? — скривилась я.

Это стало последней каплей.

— По — моему, у тебя была возможность убедиться, что я не имею привычки прикрываться чужими спинами. И способен поставить под удар собственную жизнь ради близких мне людей.

Он развернулся и вышел, хлопнув дверью. Я пожала плечами и продолжила пить.