Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого - 2 - Валерий Перевозчиков

Но уже четыре часа. Четыре часа утра! Я, конечно, всячески демонстрировала свое пренебрежение к такому образу жизни… Я хлопала дверьми, я уходила в другую комнату… А они с Вадимом сидели, чего-то смотрели, потом стали друг другу что-то рассказывать. А потом Володя говорит: «Риммуль, не делай вид, что ты спишь!» Я: «Сейчас, зараза, убью! Мне утром, между прочим, идти на работу». А он говорит: «Римм, горяченьких бы котлеток…» Горяченьких котлеток в четыре часа утра! Ну я и поперлась… Леплю котлеты, швыряю на сковородку, а на него не смотрю. И тут Володя говорит: «А не смотришь ты на меня не потому, что ты злая, а потому, что ты ненакрашенная. Боишься быть некрасивой. Глупенькая ты, Риммуля. Ты, Риммуля, всегда будешь красивой!»

А утром Володя захотел немного посмотреть город, и мы повезли его на «питьевую галерею». Только мы поднялись по ступенькам, Володю тут же узнали… А «питьевая галерея» закрывалась на обед. Но ему говорят: «Да нет, пусть этот чудак, который хрипит, пусть он напьется. Может, от хрипоты поможет». Володя спрашивает: «Римм, ты хоть подскажи, что пить, а что не пить?» — «Давай из всех подряд, надо, чтоб ты все попробовал». И он пил все подряд. Но смешно было не там…

Спустились мы вниз, идем мимо аптечного киоска, и стоит такой столик выносной… И тетка — вот такая, наша тетка стоит. Володя подошел: «Эвкамона нет?» — «По записи! Знаешь ведь, что по записи…» И потом кое-что она еще добавила… Володя: «Да ради бога…» — повернулся и пошел. Женщина, которая была с нами, останавливается и говорит: «Вы хоть соображаете, кому вы отказали!» А тетка: «А кому! Пугачевой, что ли? Или Муслиму Магомаеву…» — «Какая Пугачева? Это же Высоцкий!» — «Это который про Нинку, что ли? Парень! Вертайся!»

А Володя уже по-о-шел себе. Ну забрала я этот эвкамон, и до сих пор у меня он старый-престарый лежит…

Январь 1988 г.

ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ ЯНКЛОВИЧ

Я познакомился с Владимиром Высоцким в 1970 году — с театром «Скоморох» Юденича мы показывались Юрию Петровичу Любимову. Юрий Петрович взял только одну актрису — Малкину. И через нее мы пригласили Высоцкого в Кишинев, где я работал в Русском театре имени Чехова.

Пригласили выступить в нашем театре, но всполошились в республиканском Министерстве культуры… Организовали несколько выступлений в парке, но уже через Министерство коммунального хозяйства. Я, конечно, знал его песни, видел в «Гамлете», воспринимал его как первую величину…

В 1975 году я переехал в Москву, стал работать администратором Театра на Таганке. Пробивал его первые концерты по линии общества «Знание». Был такой абонемент — «Актеры Театра на Таганке». А у Высоцкого была своя отдельная тема. Работали в Москве и Московской области… Постепенно сошлись, и служба перешла в дружбу.

Сольные лекции-концерты — это были его первые выступления по официальным билетам. Обычно выступали в НИИ, в крупных учреждениях, на заводах — без афиширования в городе. Как платили? По-разному, но за первый месяц получил четыреста пятьдесят рублей, и в «Знании» был даже небольшой скандал: «Как так, у нас даже академики таких денег не получают…»

Не просто выступление, а лекция-концерт, значит, стал строить программу — заговорил… На концертах разговаривал и раньше, но здесь другое. Ведь дневников он не вел, письма писал редко, так вот в этих разговорах открывал для себя и в себе какие-то вещи, стал импровизировать… Понравилось самому: оказалось, что людям интересно то, что он рассказывает, а не только песни… Потом какие-то вещи повторял, они становились заготовками.

К магнитофонам относился совершенно спокойно, знал, что записывают. Но если щелкали, настраивает, прослушивали и это становилось самоцелью — тогда раздражался страшно. В последнее время практически не отвечал на вопросы, на записки из зала, письма читал редко — просто физически не мог все их прочитать. Иногда я выбирал самые интересные — Володя читал, но никогда не отвечал… Очень редко писал письма — предпочитал телефон.

Большие концерты с афишами пробивать было трудно: ведь с Высоцким всегда была проблема… Никто открыто не говорил «нет», но… Приезжаем в зал, вокруг стоит конная милиция, а поперек афиши надпись: «Концерт отменяется по болезни артиста Высоцкого». Так было в Москве: какая-то организация сняла кинотеатр «Звездный». Приезжаем, висит объявление… кто-то концерт запретил. Володя предложил парторгу выйти на сцену и все честно сказать. Тот вышел и сказал: «Из-за болезни…»

Володя умел вести свой бюджет… Единственным способом зарабатывать деньги для него были концерты. Других способов просто не было — не печатали стихи, не выпускали пластинки, не так часто снимали в кино.

В театре он получал мало. Только в конце жизни немного прибавили. А расходы… Начнем с того, что он платил за телефонные разговоры более ста рублей в месяц. И это несмотря на то, что девочки-телефонистки иногда занижали ему время, особенно когда он говорил с Мариной.

Квартира стоила достаточно дорого. А мебель? Все это надо было купить… Деньги от Марины — это чистая иллюзия. Все, что Володя покупал, он покупал на свои деньги.

И питался он тоже не святым духом… Более того, вместе с ним питались все, кто у него бывал дома. А это три-четыре человека ежедневно, и мужчины с хорошим аппетитом.

А сколько стоила дорога до Парижа и обратно… Это только в последние годы у него был договор с Аэрофлотом. Он летал за полцены, потому что рекламировал Аэрофлот за границей. А строительство дачи — это тоже стоило больших денег. Володя всегда знал, что сколько стоит. Цены он знал, но надо сказать, что многие строительные материалы Высоцкому выдавали по нормальной цене, то есть ему не приходилось переплачивать.

А содержание машины… Оно было невероятно дорогим… Если посмотреть все счета на седьмой станции техобслуживания, то можно увидеть, сколько это ему стоило. Сколько официально! А сколько он давал сверху? Да, все его узнавали. «Высоцкий… Володя…» Но все драли с него… Вот такие люди работали на той станции…

А подарки Марине? Всю жизнь он мечтал хоть чем-нибудь ее удивить! Если бы не Марина, он ни за что не взялся бы строить дачу… Меха, на которые он истратил несколько тысяч рублей. Была у него мысль — подарить ей манто, так ведь не получилось…

Только последние года два, когда он стал работать на стадионах и во дворцах спорта, зарабатывал очень прилично. Он работал пять-шесть дней, давал по три-четыре концерта, конечно, выкладывался, но потом месяц или два мог жить спокойно.

Приватные концерты? Нет, никогда в жизни частных концертов он не давал, по крайней мере, я о них ничего не знаю. Сколько ни умоляли его, какие бы деньги ни предлагали, он никогда не соглашался.