Проклятие короля - Василий Горъ

Среагировать на его печать Обращенного света, созданную за считаные удары сердца, баронесса не сумела. И мгновенно ослепла. А мигом позже схватилась за голову, «услышав» безумный свист и завывания, созданные печатью Долгого эха. Добивать ее милость чем-нибудь боевым Облачко не стал: девушка подняла вверх обе руки и признала себя побежденной.

Следующий бой оказался сложнее: создать придуманную на днях печать Ужаса магу не удалось: баронесса постоянно вмешивалась в процесс трансформации, причем вставляла свои перемычки в буквальном смысле куда попало. В результате получившаяся у Облачка печать оказалась какой угодно, но не той, которую он пытался создать. А тем временем в его амулете Великой защиты появились четыре из пяти перемычек, требующихся для создания Костра силы. Что никак не могло быть расценено как победа.

Третий бой эрр Маалус выиграл за счет хитрости — услышав щелчок тетивы арбалета и многоголосый рев идущих в атаку мужиков, баронесса дисциплинированно соскользнула со своей лошади и на пару ударов сердца забыла об учебном поединке. А мгновением позже Облачко, пришпорив своего коня, оказался рядом и приставил к ее горлу свой кинжал…

Сообразив, что нападение разбойников — это обычная иллюзия, ее милость задумчиво посмотрела на улыбающегося эрра Гериельта и нехорошо усмехнулась. А через пару ударов сердца конь иллюзиониста ни с того ни с сего встал на дыбы…

…Подняться с земли маг не смог: трясущееся от слабости тело упорно отказывалось подчиняться. А сердце колотилось так, как будто пыталось проломить грудную клетку. Кроме того, постоянно кружилась голова и темнело в глазах.

— Как считаете, эрр Гериельт, я правильно поняла его урок? — смиренно поинтересовалась баронесса у разумника.

— Судя по выражению лица Облачка — более чем… — в унисон ей ответил маг. И расхохотался…

…К полудню эрр Маалус четко понял, что работать против баронессы так, как его когда-то учили в Академии, — самоубийство: любая попытка боевой трансформации плетений, удлиняющая процесс их создания хоть на мгновение, играла ей на руку. Точно так же, как и вбитая в подсознание привычка напитывать структуры силой с ходу, не задумываясь: одна-единственная перемычка, вставленная в печать перед самым началом ее заполнения, превращала ее в невесть что. Причем в невесть что, напрочь отказывающееся работать!

Экспериментируя с разными вариантами боя, Облачко решил, что единственно возможная схема работы против мага Жизни проста, как заготовка для кувалды: атака без подготовки, плетением, на создание которого требуется максимум три удара сердца.

Правда, эта схема работала только в том случае, если правилами поединка баронессе запрещалось трансформировать те амулеты, которые висели у него на груди. В противном случае бой заканчивался, не успев начаться: создавать плетения после того, как активировалась печать Костра силы, было абсолютно бесполезно…

…Судя по первым же боям ее милости с эрром Гериельтом, разумник пришел к тому же выводу. И тоже старался атаковать ее так быстро, как мог. Правда, поединка с восьмого-девятого баронесса более-менее приспособилась к его манере плести печати и начала успевать вставлять в них хотя бы по одной перемычке. Что сразу же сказалось на результатах: начиная с двенадцатого поединка девушка перестала служить тренировочным манекеном и начала отвечать. И еще как — у бедного эрра Гериельта то отказывали легкие, то переставало биться сердце. А еще он слеп, глох, терял сознание, складывался в три погибели от болей в животе и даже разок сбегал в ближайшие кусты по нужде.

Единственным минусом всего этого являлись последствия: в случае победы баронессы процесс приведения разумника в норму обычно длился в несколько раз дольше, чем сам бой. Что здорово снижало скорость передвижения. Поэтому к обеду ее милость решила, что тренировочными боями лучше заниматься на привалах или вечерами. И попросила заняться ее образованием. В частности, показать ей те плетения, которые содержались в четвертой части трактата эрра Гериельта, или помочь освоить работу с силовыми нитями других школ…

…Увы, слухи о том, что жрецы способны работать с силовыми нитями всех без исключения школ магии, проверить не удалось: несмотря на все попытки баронессы, ее плетения получались исключительно белыми. И абсолютно нерабочими. Например, идеально правильная печать Ледяного копья, созданная ее милостью, упорно отказывалась реагировать на точку своего фокуса. Даже если точка фокуса располагалась в пяди от самой печати. А плетение Потерянного взгляда, наложенное ею на эрра Гериельта, напрочь отказывалось рассеивать его внимание.

Все попытки обоих магов придумать какой-либо способ изменения наполненности нитей ни к чему не привели: нити не хотели «раскладываться» в цвета спектра. И упорно не желали работать в плетениях, не относящихся к школе Жизни. Видимо, поэтому к вечеру у баронессы Орейн начало портиться настроение…

Постоялый двор «Усталый путник» оказался забит до отказа: судя по количеству лошадей, привязанных у коновязи, переночевать в нем собралась добрая половина графства Батчер. Впрочем, особой проблемы с размещением не возникло: хозяин «Путника», узнав о том, что в его заведении собирается остановиться баронесса Орейн со свитой, и получив «за хлопоты» целый золотой, любезно предоставил им для проживания собственные комнаты. В темпе отправив своих детей в каретный сарай.

С трудом дождавшись, пока супруга хозяина перестелет кровати, ее милость потребовала себе бочку для омовения… и расстроилась еще больше, узнав, что такой на постоялом дворе нет.

— Зато я потрясающе вкусно жарю поросят! — похвасталась женщина и, наткнувшись на недоумевающий взгляд баронессы, задом вынесла дверь.

Видимо, так и не сообразив, какое отношение жареные поросята имеют к желанию помыться с дороги, ее милость тяжело вздохнула и попросила Молчуна проводить ее до ветру. А вернувшись со двора, отказалась от ужина и пошла спать.

Естественно, Крегг отправился следом: полностью оклемавшийся после ранения парень истово выполнял обязанности телохранителя своей сестры…

— …Ты спишь? — тихий шепот, раздавшийся от противоположной стены тесной комнатенки, в которой поселили обоих магов, заставил эрра Маалуса отвлечься от своих мыслей и открыть глаза.

— Нет… Думаю…

— О баронессе? — усмехнулся эрр Гериельт.

— Угу… — буркнул Облачко.

— Что именно? — поинтересовался разумник.

Иллюзионист пожал плечами, потом сообразил, что в кромешной тьме его жест никто не увидит, и негромко вздохнул: