Очерки истории российской внешней разведки. Том 5 - Евгений Примаков

Ответ не заставил себя ждать. Складывалась далеко не ординарная ситуация, и в Центре ее прочувствовали раньше и глубже, чем на месте действия.

Вашингтон, товарищу Климу (лично).

Вне очереди

Центр проанализировал полученные от Роз-Мари материалы и высоко оценил их оперативную значимость и возможность их получения в дальнейшем. Необходимость поддерживать постоянный контакт с Роз-Мари несомненна. Передачу ее на связь Питеру считаем непредсказуемой по возможным последствиям, а потому — ошибочной. Контакт с Роз-Мари должен поддерживать только Жених, четко проинструктированный вами по вопросам всесторонней конспирации. Завтра вы получите вопросы, которые необходимо выяснить у Роз-Мари во время ее очередной предстоящей встречи с Женихом. Примите меры, чтобы никакие личные и домашние тревоги не отвлекали Жениха от встречи с Роз-Мари и выполнения наших поручений. Бирюков.

Так благодаря решению Центра встречи Алексея с Евой участились. Им было хорошо вдвоем, они забывали обо всем и обо всех на свете, и каждое их свидание казалось лишь прелюдией к новому, еще более горячему и радостному. Они забывали об опасности, подстерегавшей их на каждом шагу, наивно полагая, что все образуется, утрясется, обойдет их стороной.

Но так не мог думать резидент разведки, справедливо полагавший, что необходимо принять все возможные меры для обеспечения их безопасности, чтобы не дать возможности агентам ФБР напасть на след влюбленных. В резидентуре в узком кругу было проведено специальное совещание по вопросу обеспечения безопасности Жениха и Роз-Мари, причем никому из участников не были названы имена подлинных персонажей этой важной и деликатной операции. Каждый из присутствовавших получил от резидента персональное задание: один подбирал места встреч, другой разрабатывал маршруты проверок, третий придумывал комбинации для отвлечения сотрудников наружного наблюдения ФБР.

Наиболее трудную и деликатную роль взял на себя резидент — человек немолодой и опытный в жизненных коллизиях. Ему пришла в голову идея загрузить впечатлительную Людмилу Васильевну — жену Алексея — полезной работой и отвлечь ее от опасных для дела мыслей о внеслужебной активности мужа. Так Морозова стала отвечать за культурно-массовый сектор профкома советского посольства в Вашингтоне.

И произошло просто чудо! Если раньше коллективные выходы в город на экскурсии или поездки по памятным местам близлежащих штатов были большим событием в жизни советской колонии в Вашингтоне, то теперь, с приходом на пост культорга Людмилы Васильевны, все переменилось.

Путешествия и экскурсии стали организовываться в будни, а не в воскресные или праздничные дни, что вызывало некоторое удивление. Но организаторы нашли вполне убедительное объяснение: в будни все значительно дешевле и нет большого наплыва местных американских экскурсантов. И только посвященные знали подлинную причину такого графика путешествий: как только посольский автобус, ведомый «капитаном команды» Людмилой Васильевной Морозовой, покидал пределы округа Колумбия, Алексей, как и было условлено заранее, исчезал с работы, чтобы отправиться на встречу с Евой.

Темы для бесед и воспоминаний у них всегда находились. Говорили о детстве, о годах студенчества, об увлечениях. Алексей рассказывал о войне, в которой ему довелось участвовать, а Ева — об обстановке в высшем эшелоне гуверовского ФБР. Она рассказывала, почему ее, бакалавра искусств, вдруг «потянуло» в опасную сферу полицейской службы, которая тогда буквально помешалась на охоте за «красными». Атмосфера «маккартизма» душила Америку в те годы.

Иногда заходила речь о семейной жизни Алексея и о его жене Людмиле Васильевне. Именно во время одной из таких бесед Ева, оторвав взгляд от вязания, спокойно, даже как-то излишне буднично сказала:

— А знаешь, Алеша, на днях я получила любопытное предложение! Какое, ты думаешь?

— По работе? — спросил Алексей.

— Нет, личное.

— Уж не любовное ли? — в шутку заметил Алексей.

— Точно! Как ты угадал?

— Я был бы удивлен, если бы такой красавице, как ты, подобного рода предложения не делались каждый божий день.

— Такие, как это, — задумчиво ответила Ева, — нет. И сделал его мой старый друг по университету. Я была даже когда-то чуточку в него влюблена. Его зовут Марк Гольдберг. Он учился курсом старше меня и пытался за мной ухаживать. Так вот: на днях Марк позвонил мне на работу и пригласил на ланч. Мы встретились, и Марк сразу перешел к делу. Он позвал меня с собой в Калифорнию, причем навсегда.

Холодная испарина выступила на лбу Алексея. Он никак не ожидал такого поворота.

— Ты шутишь, Ева? Разыгрываешь меня?

— Отнюдь нет. Марк и раньше намекал на такую возможность, но я всегда уходила от этого разговора. Теперь же, кажется, он поставил вопрос ребром. У него недавно умер в Сан-Франциско отец — владелец второй по влиянию и объему операций страховой компании в Калифорнии, и Марк стал единственным наследником отцовского бизнеса и капиталов. Вот он и решил пригласить меня к себе «в дело» не только в качестве компаньона, но главным образом — жены.

— И что ты ему ответила?

— Как и раньше — ничего. Хотя, сам понимаешь, такой шанс в жизни может и не повториться. Но я люблю тебя, и это заставляет меня не торопиться с ответом Марку. Да и наша с тобой общая работа еще не закончена…

Резидент, которому Алексей на следующий день подробно рассказал об этой встрече с Евой, понял, что в этот момент нельзя терзать душу человеку, который и так не находил себе места. Он всячески попытался ободрить Алексея, успокоить его, воздать ему должное за «в высшей степени ответственную и важную для Родины работу». Свои же личные эмоции резидент доверил только телеграфному бланку.

Москва, товарищу Бирюкову (лично).

Вне очереди

Во время очередной встречи Жениха с Роз-Мари произошло неожиданное осложнение. Роз-Мари сказала, что может навсегда покинуть работу в интересующем нас ведомстве и переехать на постоянное место жительства в Калифорнию. Причина — ее возможное замужество. Полагаю, что такой поворот событий таит серьезную угрозу для нашей работы с Роз-Мари.

Знойное, душное вашингтонское лето наступило в тот год как-то сразу, минуя свежесть и радость весенней прохлады. На улицах опустевшего Вашингтона уже начал плавиться асфальт.

Алексей в ту ночь перед очередной встречей с Евой почти не спал. Влажная подушка то и дело соскальзывала на пол, а простыня скатывалась в тугой жгут. Мысли о предстоящей встрече не выходили из головы. Он понимал, что стал «жертвой обстоятельств», которые сложились против него. Особенно его беспокоила какая-то двойственность и неестественность ситуации: с одной стороны, по-мальчишески пылкая любовь к Еве, с другой — желание как можно лучше и честнее выполнить свалившуюся на него нежданно-негаданно «тайную миссию». Но эти ночные мысли так ни к чему и не привели, и жизнь ему казалась безысходной. Он ничего не мог изменить.

Утром он сел в раскаленную беспощадным солнцем машину, чтобы, оторвавшись от возможной слежки, к вечеру приехать на место свидания с Евой. Он знал точное время работы «полицейского караула» — двух-четырех бригад наружного наблюдения, которые почти круглосуточно, сменяя поочередно друг друга, следили в разгар холодной войны практически за всеми сотрудниками советских представительств и учреждений в Вашингтоне. Знал он и о графике, выработанном ФБР для него самого.

Алексей с ветерком промчался через пустынный еще мэриленд-ский пригород Силвер-спринг, свернул на Белтуэй — вашингтонскую двенадцатиполосную кольцевую автодорогу и, смешавшись с общим потоком, поехал в сторону ближайшего съезда с автодороги, где можно было почти безошибочно определить наличие полицейской слежки. Фэбээровский «хвост» далеко не всегда был на высоте положения и безупречно выполнял роль невидимых сыщиков: они то сближались почти бампер в бампер с машиной своего «объекта», то отпускали его на довольно значительное расстояние, чтобы сменить парики, наклеить усы и даже поменять автомашины. Но если преследователи получали приказ «постараться» — тут уж, как говорится, пиши пропало. К слежке сразу же подключались бригады других «объектов», иной раз вступал в дело полицейский вертолет, который с воздуха корректировал «погоню за зайцем». Тогда еще сравнительно редко применялись технические уловки. Встраивать радиомаяки в корпус или обшивку автомобиля бригады наружного наблюдения стали чуть позднее.

Но в то утро Алексей не заметил за собой ничего подозрительного. Очевидно, так оно и было. Поэтому, пропетляв часок-другой по вашингтонским предместьям, он подкатил к зоопарку и, оставив машину на парковке, пешком поднялся к фешенебельному отелю на склоне оврага и через подземный гараж прошел к выходу на Шестнадцатую улицу. Он поднял руку, и тут же к нему подрулил «плимут» таксиста.