До последнего вздоха - Алиса Ковалевская

— Смотрю на Надьку, думаю: вот она – самая прекрасная женщина на свете, а потом на Теону…

— Скажи ещё, что больше всех в недоумение привожу тебя я.

— Конечно ты, — Алекс склонился над столом, придержал меня за подбородок и оставил на губах короткий обжигающий поцелуй. – Кто ещё, если не ты?

Услышав шаги со стороны входа, мы повернулись. Вошедшая Мила поставила на плетёный столик поднос с покрытым капельками воды графином и двумя высокими стаканами.

Ничего больше не сказав, Алекс ушёл. Только напоследок одарил меня вызвавшим волнительную дрожь взглядом. Милана разлила по стаканам холодный персиковый сок и, устроившись в кресле рядом, задумчиво посмотрела на катящееся к линии горизонта огненное солнце.

— Я всё думаю… Он не может быть моим отцом, Стэлла, — вкрался в умиротворённую тишину тихий голос Миланы.

Мотнув головой, она решительно сжала стакан пальцами. Повернулась ко мне.

— Как Ангелина?

— Проходит курс реабилитации. Когда-нибудь я попробую встретиться с ней ещё раз, но сейчас… — вместо окончания фразы она сделала глоток. – Артур докладывает всё о её состоянии Вандору, он – мне. – Кривая усмешка на мягких губах. – А, может быть, не всё. Но я уже не понимаю, как лучше. Не понимаю, Стэлла. Я так хотела узнать, кто мои родители, а теперь… Бойся своих жеданий.

О том, что женщина, благодаря которой Милана появилась на свет, находится в больнице в тяжёлом состоянии я узнала спустя несколько дней после устроенного Алексом «морского фейерверка». Подозреваю, примерно в то же время узнала об этом и Милана. Как стало позднее известно из отчёта начальника безопасности Вандора, когда её привезли в клинику, никто не давал гарантий, что Ангелина останется жива. Многочисленные переломы, ссадины по всему телу и ожоги.

— Вряд ли это совпадение, — аккуратно заметила я.

Теона у меня на руках закряхтела, заёрзала, и я несколько раз качнула её. Малышка успокоилась. Шум листьев убаюкивал, как и звук накатывающих на берег волн.

Милана поджала губы и повторила с упрямой ожесточённостью:

— Этот человек не может быть моим отцом, Стэлла. Не может.

Только обе мы знали, что как раз наоборот. Разговор, который я слышала на яхте и увечья от пыток на теле Ангелины подтверждали это. Доказательств у нас не было, ответ знала только сама Ангелина, но с того дня, как пришла в себя, она не сказала ни слова.

Поставив стакан на стол, Милана дотянулась до Теоны. Сползла с кресла и, встав на колени, погладила одеяльце. Выражение её лица приобрело прежнюю мягкость, подол платья опавшим голубым шатром раскинулся возле ног. Сидя возле кресла, она поглаживала мою спящую девочку, но, я знала, думала о чём-то своём. Две птицы кружились в небе в известном только им танце, день клонился к завершению, но ощущение жизни было бесконечным.

— Вы почему не идёте? – Надия принесла с собой порыв тёплого просоленного ветра. Её распущенные волосы беспорядочно лежали на плечах, к подолу лёгкого платья прилип песок. – Там папа…

— Тихо, — пришикнула я. Взглядом указала на Теону. – Сестру разбудишь.

Надия скорчила рожицу. Вытянула шею и заглянула в отворот кулька.

— Она всё время дрыхнет, — заявила недовольно. Схватила мой сок и жадно выпила почти до конца.

Милана сделала знак появившемуся вместе с Надей сыну.

— Они всегда так, когда мелкие, — со знанием дела ответил тот.

Я подавила улыбку. Кому-кому, а этому парню опыта было не занимать.

— Пойдём змея пускать, — нетерпеливо позвала Надя. – Он во-о-от, — развела руки в стороны, — такой. И на хвосте у него кисточка. Папа ему ещё глаза нарисовал, — чуть насупилась, — только один больше другого. Он сказал, что нормально, только всё равно один больше другого. Пойдём, мам, — проныла она. И ты тоже пойдём, тётя Мила.

— Да, мам, пойдём, — принялся «подпевать» Марк. – Папа сказал, что мы потом тоже такого сделаем и запустим. Но только если этого мы запустим вместе с тобой.

— Он такого не говорил, — тут же гневно возразила Надия.

— Он мне говорил.

Пока дети разбирались, кто кому и что говорил, мы с Миланой обменялись взглядами. Теона снова заёрзала. Сделав знак подруге, чтобы шла вместе с детьми, я принялась успокаивать младшую дочь. Родилась она почти на две недели раньше срока, хотя предпосылок к этому не было. Стало ли это следствием пережитого в начале беременности стресса, сказать не смог бы никто. Но мне запомнились слова врача, произнесённые серьёзно, с тронувшей только самые уголки губ улыбкой: «Ваша девочка повзрослела раньше времени, Стэлла. Вот и всё».

Дом к нашему приезду был подготовлен основательно. Как удалось провернуть это Алексу за такое короткое время, известно только ему самому. Хотя… Это же Алекс, о чём я?

Уложив Теону в колыбель с роскошным откидным балдахином, я уже хотела пойти на пляж, но Алекс перехватил меня в дверях.

— Подожди, — ответил он на мой вопросительный взгляд и вернул в комнату. Не прошло и десяти секунд, как в руках его появилась перетянутая лентой коробка.

Спрашивать, что в ней, не имело смысла. Алекс не ответил бы. Кивнул на коробку. В тот момент, когда я потянула за ленту, накрыл мою руку, пальцы. Атлас поддался нам легко, вслед за ним – крышка.

— Надия с Миланой? – спросила на всякий случай.

Негромко зашуршала бумага. То, что лежало в коробке, было довольно тяжёлым. Что пришло моему мужу в голову на этот раз? Колье стоимостью в несколько тропических островов? Высеченная из драгоценных камней яхта с карикатурной надписью на корпусе?

— У неё есть нянька получше, — отозвался муж в момент, когда я развернула… В коробке была рамка.

Алекс помог мне вытащить её, забрал упаковку. Я отвела взгляд от снимка и посмотрела на мужа. Улыбнулась сквозь подступившие слёзы.

— Нравится?

— Это