До последнего вздоха - Алиса Ковалевская

головой, положила руку на целое плечо. Он погладил меня по кисти. Кожа у него была холодная, а дыхание тяжёлым. Сильный. Живой. Мой.

— Как ты хочешь назвать нашу дочь? – спросила я шёпотом, пытаясь отвлечь его и отвлечься самой. Он сглотнул.

— С чего ты взяла, что у нас будет дочь? – голос стал совсем хриплым.

— Не знаю.

Он усмехнулся. Сквозь слабость, сквозь усталость, которая, я знала, была намного сильнее моей. В машине повисла тишина, только из кабины доносились звуки включённого радио. Новость о превратившейся в факел яхте с высокопоставленными лицами ещё не просочилась в прессу. Уже завтра из каждого утюга будут раздаваться наполненные наигранным сочувствием сообщения о безвременном уходе влиятельных политиков и видных деятелей. А потом скорбные мины, пафосные похороны…

— Хочешь, назовём её в честь твоей матери?

Я отрицательно качнула головой. Замолчала и опять уставилась на царапину. Чёрная и неровная, она шрамом рассекала белый пластик. Сидящий с нами врач включил рацию.

— Состояние удовлетворительное, — передал он. – Два пулевых навылет, большая кровопотеря, — взгляд на Алекса. Должно быть, ему не было и тридцати пяти. Глаза льдисто-голубые, черты лица резковато-хищные, а волосы совершенно седые. – Этот парень, если понадобится, ещё пару часов протянет, — усмешка. – Да нет… Сразу же в операционную… Его нужно хорошенько подлатать, — взгляд на меня, ещё одна усмешка. – У него тут кнопка. Ему под стать. Так что постарайтесь там заштопать его, как надо, — он немного помолчал, слушая ответ. Потом ещё немного и, прежде чем закончить разговор, сказал: — Я везу вам героя.

Посмотрел на Алекса и кивнул. Ни «спасибо», ни каких-либо слов. Кивок и крепкое рукопожатие. Взгляд на меня.

— Ваш муж – герой. Вы – жена героя. Этим всё сказано, Стэлла. Поверьте, я знаю, что вы сделали. Я врач, и видел слишком многое, чтобы не знать.

Глава 21.2

Уснуть я так и не смогла. Ночь растаяла, уступив место серому ветренному рассвету. Забравшись с ногами в набитое мягкими шариками кресло, я закрыла глаза. Обвела контуры длинноухой собаки на пижаме и попыталась расслабиться. При первом осмотре угроз для Горошины не обнаружилось. Около получаса назад врач озвучил мне результаты взятых сразу же анализов. Всё, что нам с ней требовалось – спокойствие.

— Видишь, я же обещала, — прошептала, поглаживая низ живота. – Когда-нибудь я расскажу тебе, какая ты молодец.

Замолчав, кончиками пальцев очертила пупок. Вздохнула и, не убирая руку с живота, откинулась на спинку кресла. В голове стоял туман, виски ныли. Но уснуть я не могла. Знала, что с Алексом всё в порядке, но всё равно не могла. Пока не окажусь рядом, пока не увижу его сама, не смогу успокоиться. Слишком близко от края. Умереть и остаться без него – одно и то же с разницей в том, что второе – смерть продолжительностью в целую пустую жизнь.

Медленно я подняла тяжёлые веки. Небо стало ещё светлее. Медсестра пообещала проводить меня к Алексу утром. Сказала, что я должна отдохнуть и что раньше просто нет смысла. Для кого как…

— Если бы не ты, я бы даже не пыталась, — прошептала своей малышке. – Но доктор сказал, что нам нужен покой. Так что давай спать. А потом пойдём к папе.

Постепенно меня затянуло в темноту. Сон без красок и сновидений: спасительный, дающий силы. Я выныривала из него и проваливалась снова. До тех пор, пока в какой-то момент не поняла, что раннее утро превратилось в день. Приподнялась, судорожно пытаясь сообразить, сколько я проспала. И тут встретилась взглядом с сидящим напротив Алексом. Так мы и смотрели друг на друга, пока он, встав, не подошёл.

— Не очень горячий, — протянул мне чашку.

Не притронувшись, я приоткрыла губы. Алекс хмыкнул и поставил чашку на тумбочку. Вернулся ко мне и подал руку. Глаза его ввалились, щетина стала совсем тёмной. Левая рука лежала в бандаже. Пальцы дрогнули, когда я протянула ему кисть, и он спрятал их в ладони. Потянул к себе.

— М-м-м, — тело затекло, ноги закололо маленькими иголочками, только я встала. – Чувство, что, что я умерла и воскресла.

— Так оно и есть, — придерживая, Алекс помог мне дойти до окна. Открыл его, пропуская в палату свежий воздух. – Хотя тебе не привыкать.

О чём он, я уже знала. Состоявшиеся несколько дней назад похороны жены владельца сети знаменитых ювелирных салонов, а так же собственного производства и ещё Бог весть чего, стало слишком видным событием, чтобы о нём не написали все возможные таблоиды. Медсестра в приёмном отделении тоже была в курсе печального финала моего земного пути. И её напарница… О гибели Стэллы Авериной знали все, кроме меня. Но пока я не была готова думать и говорить об этом.

— Вижу, ты в порядке. – кивком показала на плечо. Подняла взгляд, ища ответы на многочисленные вопросы. Их было слишком много, чтобы задавать разом. Но один задать я была должна. Именно сейчас, до того, как почувствую губы Алекса, как мы сделаем шаг в новый, уже давно наступивший день.

— Когда ты начал работать с Дмитрием? – спросила тихо. – Скажи, Алекс.

Он молчал. Стоял рядом, в сантиметрах от меня, и ничего не говорил. С улицы долетал щебет птиц и обрывки чужих слов, но между нами была тишина. Настолько громкая, что закладывало уши.

— Просто скажи, после нашей свадьбы или до неё.

И опять молчание. Со вздохом я отвернулась. Ухватилась за подоконник и невидящим взглядом уставилась в окно. Порыв ветра принёс с собой звонкий смех. Я проглотила застрявший в горле ком, Алекс дотронулся до моего плеча. Мотнув головой, я отошла от него. Этой и предыдущей ночью у меня было достаточно времени, чтобы собрать разрозненные кусочки в целое.

— Ничего не происходит случайно, правда? – вполоборота к нему. Грустно хмыкнула и снова посмотрела в окно.

По дорожке больничного сквера бежал мальчик, рядом с ним