До последнего вздоха - Алиса Ковалевская

англичанин и тот смотрел на неё с откровенным интересом, не говоря уже об остальных.

— Я могу унести.

Губы Серафима искривились.

— Подойди, — поманил он, и, когда Стэлла повиновалась, протянул свой бокал. – Выпей.

Она сделала глоток. Меня, чтоб его, выворачивало от ярости, от желания ткнуть ствол под подбородок этого ублюдка и нажать на спусковой крючок, а она сохраняла абсолютное хладнокровие.

— Вкусно?

Серафим заставил её подойти ещё ближе. Она стояла между его разведённых коленей с бокалом в руках. На запястье серебрился браслет с чёрными камнями, лодочки на устойчивом высоком каблуке делали ноги длиннее и превращали без того совершенную попку в произведение искусства. Чарльз покосился на её зад. Я стиснул челюсти. В висках начинало гудеть, кулаки чесались.

— Вкусно, — она пила медленно, как будто наслаждалась шампанским. Серафим пренебрежительно похлопал её по бедру.

— Мне унести блюдо? – допив, спросила она совершенно ровным голосом. И всё-таки я уловил сиплые нотки. Нет, она только кажется спокойной. Потерпи, детка, осталось недолго.

Кулаки зачесались сильнее. Нервы были натянуты стальными тросами, перед глазами вспышки.

— Оставь, раз принесла.

— Хорошо, — она подала Серафиму полный бокал взамен того, что держала. – Может быть, что-нибудь ещё? – спросила у Серафима. Потом по очереди посмотрела на каждого из нас, не задерживаясь ни на ком конкретно.

— Я бы не отказался от хорошей сигары, — заместитель министра покрутил в руках зажигалку. – Оставил свои в машине.

— Хорошо, я постараюсь найти для вас сигары. – Взгляд на Серафима, на англичанина, на меня.

— Я приказывал доставить к отправке швейцарские шоколадные конфеты, — глянул на стол. – Не вижу их. Спроси у местного паренька. И принеси через полчаса с крепким кофе.

— Хорошо, — её «хорошо» ничем не отличалось от «хорошо» для министра. – Сигары и кофе через полчаса, — ещё раз на англичанина с вопросом, но тот отрицательно качнул головой.

— Мне тоже кофе, — Серафим хлопнул её ещё раз. — Составлю компанию Сильверу.

Стэлла ушла, над нашим столом повисла тишина. Фим закурил, выпустил изо рта дым и прищурился, глядя сквозь него. Отпускать меня стало только после нескольких хороших глотков виски. Стакан опустел, и я налил ещё. Чёртова дедова генетика. Что того алкоголь толком не брал, что меня.

Вернёмся, запру Волчонка за стенами особняка и нахрен не выпущу никуда неделю, месяц… До тех пор, пока не вытравлю из нутра черноту. Нет… Лучше отведу её в наш охотничий домик. И пусть будет гроза. Пусть, чёрт возьми, будет гроза.

— Да что мы всё о проблемах, — министр досадливо махнул рукой. Поднял фужер. – У нас есть отличный повод расслабиться. Саид и его новые девочки. Так давайте за это и выпьем.

— Да, Фим, — сориентировался Чарльз. Многозначительно склонил голову. – Отличная сделка. И, что-то мне подсказывает, только первая в череде многих. Мои поздравления.

— В этом большая заслуга Сильвера, — Серафим чокнулся с подельниками.

Хмыкнув, я тоже поднял стакан. Шестерёнки в мозгах вертелись с бешеной скоростью. Доверить Волчонка Игнату было сродни тому, что кинуться башкой в пропасть. Чёрт! Давай, парень.

Посмеиваясь, мы выпили. Разговор потёк небрежно и лениво. Я прикидывал, как лучше покинуть компанию, но тут Серафим поднялся с дивана.

— Вы простите нас? — С соседнего встали два его прихвостня. – Нам с Сильвером нужно кое-что решить.

Что за нахрен?! Не подавая вида, что это не входило в мои планы, я поднялся следом. Ни слова не сказав, Серафим приказал следовать за ним. Сука.

Мы зашли в пустую каюту. Серафим опять закурил. И опять прищурился, глядя сквозь дым уже на меня.

— Не помню, чтобы у нас остались нерешённые вопросы, — выговорил, изо всех сил пытаясь удержать на цепи скалящегося внутри зверя.

— Да? – недобрый огонёк в его взгляде стал маячком. Не видя, я понял, что охранники преградили путь к выходу. – Не терплю обман, Алекс. Ты же знаешь. Верность и обман частенько идут рука об руку, — он затянулся. Стряхнул пепел на ковёр. – Но руку можно обрубить.

С каждым его словом я напрягался всё сильнее. Шестерёнки уже не просто вертелись – визжали. Мастер манипуляции, Серафим играл словами.

— А если по сути?

— Ты действительно думал, что я поверю в смерть твоей жены? – со спокойствием и равнодушием. – Считал, что я не выкопаю шлюху, которую ты подсунул простофилям вместо дочери Белецкого? Ты меня за кого принимаешь, Алекс?

Вот оно в чём дело. Чтобы не послать его, я сжал зубы. Принимал я его только за того, кем он был. За мразь, которую стоило удавить ещё при рождении.

— А ты за кого меня принимаешь, Фим? Думал, я ничего не сделаю, чтобы держать её подальше от тебя?

— Держать подальше от меня, — снисходительно качнул головой. Сделал знак, и вышедший у меня из-за спины шакал подал ему пистолет. — Каждый в этом деле принадлежит мне, — снисходительность превратилась в расчёт. — Никто, — взвёл курок, – никто не смеет делать из меня дурака. Я обрубил много рук, Алекс, — взгляд прямо в глаза, рукоять в ладони, палец на спусковом крючке.

В висках зашумело. Серафим скривил губы.

— Ты проделал хорошую работу. Но на этом наши пути расходятся.

Проклятье! Я дёрнулся, выхватил пистолет, но сукин сын опередил меня.

Блядь!

Адская боль въелась в мозг, прокатилась по телу. Снова грохот, а в башке одно: Стэлла.

Беги, детка. Беги и помни: ты одна для меня. Всегда. И на этом свете, и на том. Моя. Дождусь.

— Сука! – грохотом по ушам, по барабанным перепонкам. Кровь и запах пороха. – Сука, — сквозь сжатые зубы и новый выстрел.

Беги, детка. Я дождусь тебя.

Глава 20.1