Трон сломленных богов - Эмбер Николь

– Да. Я думала, что умру от отвращения, но если я смогу это контролировать… – По ее телу пробежала легкая дрожь. – Это невероятное ощущение.

Я поднял ее подбородок.

– Тебе нужно больше практики. Ты должна быть осторожнее, чтобы не переусердствовать. Там, откуда я родом, один-единственный Иг’Моррутен мог бы уничтожить целый город, отдавшись вожделению крови.

– Вожделению? – практически промурлыкала она, проведя руками по моей груди. – Да, я тоже это чувствую. Это нормально?

– Более чем.

– Думаю, тогда мне нужно больше практики.

Ее глаза горели рубиново-красным светом. Она поднялась на цыпочки, обхватила ладонью мой затылок и поднесла свои губы к моим. Я обнял ее, запутавшись пальцами в ее длинных волосах. Мой рот прижался к ее губам, и я крепче притянул ее к себе. Я растворялся в ней, наслаждался ею, пока мог. Я знал, что не смогу ее удержать, но, к черту старых богов, я попробую.

Мы вернулись в небольшую крепость на недавно появившемся острове и вошли в полуразрушенное здание, которое называли домом. Она подбросила в воздух монетку – запах крови заглушил запах металла. Она улыбнулась и кинула ее мне.

– Что это?

Она пожала плечами:

– Сувенир. В память о сегодняшнем вечере. Чтобы мы его запомнили.

– Зачем?

Она покачала головой.

– Там, откуда я родом, мы дарим подарки тем, кто нам дорог. Ты помог мне и продолжаешь это делать. Так что спасибо.

Я крепко сжал монету в руке. Меня пронзила вспышка каких-то незнакомых эмоций, и зверь внутри меня замурлыкал. Это новое чувство словно исцелило во мне что-то, что было давно и безнадежно сломано.

Я протянул руку и провел пальцами по шелковистому изгибу ее щеки.

– Хорошо.

Она поцеловала мою ладонь, глядя на меня теплыми, ласковыми глазами.

– Я собираюсь пойти умыться.

Она исчезла в ванной. Я разжал пальцы и уставился на монету.

Рядом со мной вспыхнуло темное облако.

– Что ты делаешь? – Алистер взглянул на мои руки.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты пахнешь, как она.

– Это потому, что я трахал ее в переулке. Почему бы и нет?

– Ты понимаешь, о чем я.

Запах смерти наполнил комнату – рядом со мной появился Тобиас.

– Ты от нее без ума, – усмехнулся он.

– Да, она красивая девушка.

Тобиас усмехнулся.

– Она не твоя.

Меня охватила ярость, и я сунул монету в карман.

– Я сотворил ее. Она моя.

– Это так не работает. Ты не можешь ее удержать. Это не входит в план и никогда не входило. Ты обратил ее. Это совсем другое. Как долго ты собираешься продолжать эти глупости? Или мы и дальше будем торчать здесь без дела, вместо того чтобы заняться открытием миров? – рявкнул Тобиас.

Его слова вернули меня к реальности, и моя ярость утихла. Алистер скрестил руки на груди, но ничего не сказал.

– Я знаю, – прорычал я, стараясь, чтобы мои слова не звучали чересчур оборонительно.

– Если они узнают, что ты предпочитаешь развлекаться у нее под юбкой, вместо того чтобы искать эту чертову книгу, тебе, наконец, захочется думать другой головой.

Я почувствовал, как мои глаза загорелись. Я схватил Тобиаса за рубашку и поднял его в воздух, мое лицо было в нескольких дюймах от его.

– Почему ты думаешь, что имеешь надо мной какую-то власть? Я твой король. Единственная причина, по которой ты здесь находишься, – это я. У тебя есть работа благодаря мне, у тебя есть цель благодаря мне. Если бы не я, ты бы до сих пор прятался в Яме. Не забывай, кто я и что я.

Как и остальные короли Йеджедина, Тобиас ненавидел, когда его превосходили по рангу, но это была правда, которую он не мог отрицать.

– Мы и не забывали, – сказал Тобиас, его тон смягчился и стал тише. – Но вот ты, кажется, забыл.

Я поставил его на ноги, разгладил рукой смятую ткань его рубашки и похлопал по плечу, чтобы встряхнуть.

– Он прав, – настаивал Алистер. – Она находится здесь с определенной целью. Мы все это знаем. Ты создал Иг’Моррутена, так что используй его по назначению. Сломай ее, лиши ее любви и научи убивать, как в старые добрые времена. В этом вся суть. А не в том, чтобы сделать из нее свихнувшуюся от любви собачку. Используй ее. Сделай из нее оружие, чтобы мы могли убить его и, черт побери, наконец отправиться домой.

Я пристально смотрел на них, пока оба не отвернулись и не ушли. Сунув руку в карман, я вытащил монету, разглядывая ее в полутьме комнаты. Они были правы. Такая простая истина. Впервые с момента прибытия в это проклятое царство я отвлекся. Я знал свою цель, знал, что мне следует делать. Они ждали меня, рассчитывали, что я открою миры. А что делал я?

Своей улыбкой она разбудила часть меня, о существовании которой я даже не подозревал. В груди зажглась искра от первого прикосновения, первой ласки, первого взгляда. Мои руки сжались в кулаки, кровь капала на пол, когти впились в ладони. Тобиас, хотя и вышел за рамки дозволенного, был прав. Она не была моей. Я не мог ее удержать. У нее была цель, а я отвлекал ее и себя.

Я разжал руку – раны на руке быстро затянулись. На ладони лежала окровавленная монета. Я был тем, кем он меня сделал, и им не следовало об этом забывать.

Недели превратились в месяцы, в годы горькой ненависти, жестокости и отстраненности. Улыбки исчезли, смех утих, а Новас разросся. Именно в ту ночь все изменилось. В ту ночь все по-настоящему закончилось.

– Знаешь, я помню ту ночь, когда я ее сломал. Когда все изменилось, – сказал я, все еще постукивая монетой по столу. Высокая фигура, маячившая в дверях, ждала, пока я продолжу. – Я помню, как услышал ее шаги и голос, зовущий меня по имени. Ей, как обычно, хотелось поговорить, о чем-то, что ее волновало. Даже несмотря на свою кровожадность, она оставалась цветущей сияющей девушкой. Полной жизни. И мне нужно было ее сломать. Так я и сделал. Я позвал ее – помню, как она вошла в комнату и остановилась. Я никогда не забуду выражение ее лица. Она увидела другую девушку у меня между ног – я сжимал ее волосы, пока она доставляла мне удовольствие. Дианна побледнела, но дело было не только в этом. Что-то светлое и чистое в ней умерло. Тогда я думал, что это к лучшему. Нам обоим требовалось суровое напоминание о мире, в котором мы живем, и о