Корфу - Владимир Виленович Шигин

шлюпка с первой партией пленных, среди которых был и Пиврон. В 2 часа дня на Видо замолкли последние выстрелы.

Падение Видо во многом предрешало исход битвы за Корфу. Отныне господствующие позиции для атаки главной крепости, а также контроль за проливом находились в наших руках.

* * *

Тем временем, на Корфу также кипел жестокий артиллерийский бой. Наши осадные батареи, стоящие по северную и южную стороны от Старой и Новой крепостей, с самого утра держали их под непрерывным обстрелом. Французы яростно огрызались. Над крепостями и батареями стояли клубы порохового дыма, который не успевал сносить в сторону даже дувший в тот день порывистый ветер.

Из хроники сражения: «“Весьма долгое время с отличной храбростью и мужеством производили действие и поражали неприятеля артиллеристы южной батареи капрал Константинов, фузилер Минаев, сержанты Соколов, Лужевский, Сипачев, Клеменов, Нефедов, Балакирев”; “поступал с неустрашимостью” лейтенант Томашевский; “беспрестанную канонаду по неприятелю вели весьма хорошо” артиллеристы северной батареи Зубков, Козловский, Фомин, которые не покинули своих боевых постов, будучи ранеными осколками вражеских снарядов».

Между тем в примыкавший к крепости с юга залив вошли кильватерной колонной 74-пушечная «Святая Троица», фрегат «Святой Дух», шебеки «Макарий» и «Ирина» под общим началом Ивана Пос-кочина, также начав яростный обстрел крепости.

К сожалению, и здесь не обошлось без сюрпризов. В самый последний момент отказались от участия в штурме корфиоты. Старшины, пряча глаза, извинялись:

– Не верят наши люди в успех, очень уж сильные укрепления!

– Ну что ж, – вздохнул готовивший штурм фортов Скипор. – Насильно мил не будешь!

Вслед за греками отказались от штурма и албанцы, за исключением небольшого числа охотников.

Впрочем, это уже ничего изменить не могло. Штурм был предрешен.

Когда ответный огонь с крепостных верков немного ослабел, из батарейных ретраншементов двинулись на приступ передовых фортов русские и албанские отряды. Первым был захвачен форт Святого Рока. Осадные батареи располагались в непосредственной близости от французских, и, внезапно атаковав, наши солдаты успели добежать до форта прежде, чем французы разобрались, что к чему. Дальше был кровопролитный рукопашный бой и защитники форта, не выдержав русского штыка, бежали под защиту крепостных стен.

Накануне из крепости перебежал местный грек, который объявил, что на подступах к фортам зарыты мины и он может их показать. Благодаря этому удалось достигнуть южного форта Сальвадор почти без потерь. Перед передовым валом завязался новый штыковой бой, некоторые смельчаки даже взобрались наверх. Но французы смелой контратакой отбили приступ. Отстреливаясь, пришлось отойти. Видя эту неудачу, Поскочин, не теряя времени, прокричал в рупор на соседние суда:

– Немедля всех знающих абордажное дело с ружьями в шлюпки и на берег!

Спустя полчаса на берегу были уже несколько сотен матросов. Атака на Сальвадор была немедленно повторена. Хорошо помог с моря и Поскочин, также перенесший огонь на Сальвадор. Этого оказалось достаточно и Сальвадор – главный форт Новой крепости пал. Следом за ним, но уже без такого яростного сопротивления, был захвачен последний из новых фортов Авраам.

«Русские отряды, – вспоминал лейтенант Метакса, – бросились к Святому Року с величайшим стремлением; французы открыли по ним сильный ружейный огонь, кидали гранаты и картечи, но матросы наши успели спуститься в ров и, добежав до самых стен, ставили неустрашимо лестницы; турки и часть албанцев, удивленные мужеством русских, сами последовали за ними. Неприятель, видя тщетными все усилия свои остановить решительное стремление русских, заклепав пушки и подорвав пороховые магазейны, отступил поспешно к Сальвадору; русские охотники на плечах его дошли до другого укрепления, которое французы решили защищать отчаянно, но и тут не могли более часа держаться: твердость, хладнокровная решимость и мужество осаждающих превозмогли отчаяние и пылкость неприятеля – он из сей позиции должен был отступить в беспорядке к новой крепости и с такой поспешностью, что даже не успел заклепать пушки. Монт-Абрамо не устоял также противу храброго нападения русских и вспомогательных войск; таким образом, в полтора часа времени французы лишились всех наружных укреплений».

К вечеру канонада повсеместно стихла. Противники оценивали сложившееся положение, подсчитывали трофеи и потери, прикидывали планы на завтра.

Из записок Егора Метаксы: «Генерал Пиврон был объят таким ужасом, что за обедом адмирал не мог держать ложки от дрожания рук, и признавался, что во всю свою жизнь не видал ужаснейшего дела».

Наши были полны решимости довершить начатое накануне и водрузить Андреевские флаги на стенах Старой крепости. За ночь союзная эскадра перешла от Видо к Корфу и, взяв неприятельские цитадели в тесный полукруг, была готова к началу генеральной бомбардировки.

* * *

А с восходом солнца к борту «Святого Павла» неожиданно подошла шлюпка под французским и русским флагами. В ней прибыл адъютант генерала Шабо в сопровождении еще двух офицеров.

– Я уполномочен передать письмо моего генерала лично вашему командующему! – разъяснил он цель своего прибытия вахтенному офицеру.

Тот немедленно пригласил на шканцы адъютанта командующего лейтенанта Балабина.

К этому времени так и не спавший в эту ночь вице-адмирал заканчивал писание последних распоряжений командирам судов на предстоящую бомбардировку.

– Ваше превосходительство, к вам посланец от французов! – постучав в дверь, просунул голову Балабин.

– Давай его сюда! – поднял голову от бумаг Ушаков.

Войдя в салон, французский капитан откозырял русскому вице-адмиралу и протянул ему засургученный пакет.

Надорвав печати, Ушаков развернул бумагу. Шабо писал: «Господин адмирал! Мы полагаем, что бесполезно подвергать опасности жизнь нескольких сотен храбрых русских, турецких и французских солдат в борьбе за обладание Корфу. Вследствие этого мы предлагаем Вам перемирие на срок, который Вы найдете нужным для установления условий сдачи этой крепости».

Не веря своим глазам, Ушаков перечитал письмо несколько раз. Сомнений не было, французы капитулировали, причем на наших условиях!

– Передайте генералу, что он должен мне сдать крепость, все находящиеся в ней припасы и оружие в течение суток. Остальное согласуем при подписании акта о капитуляции!

После отбытия парламентеров Ушаков велел Балабину:

– Передай Сарандинаки, пусть поднимает сигнал – огонь по крепости прекратить на 24 часа! Пока все!

Когда за адъютантом затворилась дверь, Федор Федорович дошел до кровати, упал на нее ничком и мгновенно уснул впервые за последние трое суток.

На следующий день для подписания капитуляции на «Святой Павел» прибыли французы. Щепетильный Сарандинаки к прибытию переговорщиков велел навести на палубе идеальный порядок, офицерам быть при полном параде, а фалрепных матросов одеть во все чистое.

– Пусть не думают, что мы какие-то там турки, мы россейские моряки! –