Обязалово - В Бирюк

-- Так это... я ж ни с кем не сговаривался! Нас же и не пустят!

-- Во! И я об том. Купчину с приказчиками - нет. А вот славного сотника храбрых стрелков со слугами... Если нас на княжий двор даже не пустят, то и ловить здесь нечего. А Аким? Или ты кто? Или не ты - верой и правдой? Трудами тяжкими да кровью горячей? Самого живота свого не щадя? Ну! Смотреть соколом, глядеть орлом! Хозяин! Тройки давай! С колокольцами!

-- Свадьба, что ли?

-- Бери выше - парадный боярский выезд! Новоявленный боярин Аким Янович Рябина выезжать изволяют-с. К самому светлому князю! По большой нужде.

Положим, "по большой нужде" надобны не тройки изукрашенные, а лопушков пачка. Но народ меня понял. Теперь - главное не мешать.

Часа через два - выехали. Как дураки с вымытыми шеями. Но - ярко и громко. Правда, пока тройки от Днепра наверх вытянулись - кони в мыле.

На воротах опять бородачи:

-- А вы к кому? А по какому делу? А званы ли?

-- К самому, к князю светлому. По княжьему делу. Званы.

Абсолютная правда: боярство раздавать - исключительно княжеское дело. Когда Аким вотчину получал, ему велено было явиться. Зван аж десять лет назад. Встречайте.

Аким глядит ясным соколом. Как это: "глядеть соколом" - на себе показывать не буду. И рявкает пьяным медведем. По-сотниковски. Он же всю дорогу... тренировался.

Во двор, всё едино, тройки не пустили - только ножками. Как в Московский Кремль при царях. Потопали в княжий терем.

Народу немного. Лестница почти пустая, по гульбищу трое-четверо толкутся. На втором этаже с гульбища вход в парадную залу. Тут князь бояр и принимает. Князя и свиты его нет, есть... будда бородатый на лавке. В меховой шапке, в шубе, сидит на сквознячке - придрёмывает.

Прислужник его сразу на нас:

-- Кыш-кыш с отседова! Князя нетути, боярин Гаврила Потапович думать изволят! Брысь, а то стражу кликну!

-- Опаньки! Гаврилка! Эк тебя разнесло!

Будда открыл один глаз и уставился на радостного Акима. А тот, уверенно, как метлу с дороги, отодвинув прислужника, обходит "Будду", восторгается и хлопает себя по ляжке:

-- Ну, мордень! Ну, пузень! Ну, бородень!

Вдруг подскочил к сидящему, хлопнул его по животу и поинтересовался:

-- Кого ждёшь-то? Елефанта, не менее.

Будда открыл второй глаз, закрыл и снова открыл оба. Аким не растворился.

-- Рябина?

-- Я!

-- Охренеть.

Будда спустил с лавки ножки, развёл руки и глубоко обнял Акима.

Я бы сказал - "сильно", поскольку Аким быстро начал хрипеть. Но правильнее - глубоко. Ибо обнимание происходила как-то со всех сторон сразу и, вдруг оказавшийся щуплым, Аким просто проваливался в эту шубную тушу.

-- Кхе-кхе.

-- Во. Яков. Ни хрена себе. А это?

-- Сынок мой, Ванечка. Да отпусти ты! Медведище, кости поломаешь!

-- Итить. Сын. У тебя ж...

-- А вот. Образовалось.

-- Итить ять. С перевёртыванием. Рябина да с рябинёнком. Откуда.

Аким смахнул шапкой умозрительную пыль с лавки, уселся рядом с "Буддой", и стал радостно делиться свежими новостями по всему последнему десятилетию жизни.

Рассказ, сам по себе, был произведением искусства. Я, например, узнал про себя много нового. Что я - очень нежный и ранимый ребёнок, который от всего невыразимо смущается. От этого смущения - теряюсь, забываю слова и вежественное поведение и, даже, от растерянности, пытаюсь дерзить. Но сам по себе - добрый и послушный.

Наконец, Аким сформулировал цель визита:

-- Нам бы... эта... с князем перевидеться. Насчёт вотчины.

-- Э-эх. Аким... как бы это тебе... не примет тебя князь. Ты ему кто? - Да никто. Как-то раз лук тянуть учил. Да и то... зашиб... А так-то... Почти изменник...

-- Лжа!

-- Да знаю я! Не ори. Но... Почти расхититель...

-- Лжа гадинская. Это всё недруги мои придумали! Я ныне ведаю - кто, когда, почему сиё гадство замыслил...

-- Да и хрен. Благочестника отца опальный слуга. Опальный - раз. Отца - два. А у него новые, молодые да ярые вокруг стола в три ряда стоят. Ты со своим боярством - ему не первый свет. Как будет время девать некуда... а пока жди. Я-то слово замолвлю. Я-то тут на княжьем дворе живу, величают - оружничим. Только князь наш... не часто оружием интересуется. Он более по делам благочестивым. Но при случае - скажу. А ты стольнику грамотку подай. Дескать, вот, княже, жду твоей милости. Как по закону и положено.

Аким загрустил. Возникшая, было, мечта - вот так сразу, прямо к князю в покои... Как, бывало, Ромочка к нему прибегал во времена ученичества...

-- Какие-то грамотки... Гаврюша, да разве мы с тобой ворогов грамотками били?! Да разве нам в те поры хоть какие стольники требовались? Сабелька точёная да стрелка вострёная - наши грамотки князя супротивникам-то быстро ум вправляли.

-- Ну, Аким, времена... сам понимаешь. К князю сейчас идти - только хуже будет. Ты скажи где встал - я человечка пришлю. Ежели что. Вдруг.

Вот не надо мне размазню по ушам размазывать! Мне это: "мы с вами свяжемся", "мы будем иметь вас ввиду"... Это для вас, мужи добрые, новизна. А я в бюрократии... родился, тонул, выплывал, гадил и кушал... Жил, короче.

И чётко усвоил: бюрократия человеком прошибается. Надо знать - как, надо знать -- кому, чего, сколько и в какой форме. Надо знать свои права и его обязанности. Но бюрократ - удара индивидуя - не держит. Если, конечно, индивид - личность в удар вкладывает. Потому что бюрократ - функция. И ему вкладывать душу... за это ж не платят! А реально и больно наказывают.

Охо-хошеньки... Вкладываемся.

Я вытащил, из подшитого изнутри к поле кафтана карманчика, кожаный мешочек с завязками. Идиотская страна, идиотская одежда - карманов нет! Приходиться самому портняжничать. Ванька-портной, прогрессор-белошвейк... кретинизм.

Развязал завязки, вытащил платочек беленький, опустился на колени.

Идиотская страна, идиотская мебель - в присутственных местах нет столов! Только лавки по стенам да большое кресло в середине дальней стены. Актовый зал, одним словом.

Мне нравится это слово. Хорошо бы как-нибудь кого-нибудь... на этом кресле... Это - "княжеский стол" называется? Как свиньи: "вот это стол - на нём сидят". Устроить бы на этом "столе" - акт. Такой... пролонгированный. На других разных столах - я уже, а вот на таком...

Ванька! Хватит трястись - поздно. Голову - или оторвут, или - нет. Не дрожи так. Разворачивай. Итить тебя ять.

Я развернул платочек. В теньке залы загадочно поблёскивали драгоценные камни на золотых украшениях.

Подарок Смоленской княжны Елены Ростиславовне её первому мужчине, беглому холопу, который случайно спасся у неё под кроватью, за что её же и изнасиловал.

Подарочек чуть дополнен кое-какими посторонними побрякушками. Просто для увеличения стоимости. И - вариантности: не в одном месте взято.