Поединщик поневоле - Григорий Константинович Шаргородский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сейчас он возьмет минут пять на перезарядку, и все решится, – снова вставил фразу гоблин.
Мне одновременно хотелось, чтобы подпитка заемной Живой силой у эльфа длилась как можно дольше и чтобы он сделал это побыстрее. Ожидание просто убивало. Поэтому так и не понял, что почувствовал, когда победитель ткнул волшебной палочкой прямо в нашу сторону, несмотря на то что видеть меня никак не мог. Затем он провернул кисть, словно открывая ключом замок. Благодаря урокам с Порывом я знал, что это ритуальный жест вызова. Похоже, надменный урод решил, что оставшейся у него после тяжелого боя энергии вполне хватит, чтобы раздавить какую-то там букашку.
– Ну что же, раньше начнем, раньше закончим, – неприятно равнодушно проворчал гоблин и направился к выходу, ну а я уже привычно поплелся за ним. Очень хотелось ощутить часто помогавшие мне в детстве состояние веселого пофигизма, но почему-то не получалось. Практически невесомый шлем в руке вдруг показался чугунной гирей.
В сопровождении охраны мы вернулись к лифу, а затем спустились обратно на подземный уровень. К раздевалкам не пошли, а сразу направились к выходу. В небольшом ангаре перед дверью, ведущей на арену, собралось почти полсотни орков. Многие из них нацепили боевую броню, что сильно меня удивило. Я притормозил и перевел взгляд на ор Максимуса. Он ощерился в жутчайшем оскале, но я знал, что это скорее ободряющая улыбка. Тяжелая когтистая ладонь легла на мое плечо, и орк пророкотал:
– Знай, что мы рядом. Просто сделай свое дело, а об остальном мы позаботимся сами.
Ну, хоть какая-то поддержка. Впрочем, ничего конкретного про изменения в ранее оговоренном плане он так и не сказал. Я быстро пробежался взглядом по помещению и увидел сидящего на лавке у стены Бисквита. Зеленый обхватил голову ладонями и смотрел в пол. Очень хотелось узнать, что же так мучает моего друга, но этот порыв оказался мимолетным. Сейчас не до этого. Он сам расскажет, и очень надеюсь – будущий разговор не перечеркнет нашу дружбу. Без этого чудного орка мне будет очень тяжело.
Какая-то тягучая неуверенность навалилась на меня, но тут я услышал, как ор Максимус ударил себя кулаком в грудь и продолжил бить словно в барабан, выдерживая четкий ритм. Ему начали вторить все присутствующие в помещении орки. Те, кто долбил бронированными перчатками в пластины кирас, вообще довели звук до оглушающего уровня. Удары сопровождались рокочущими выдохами.
Чтобы как-то добавить себе уверенности, я нахлобучил на голову фехтовальный шлем со зловещим смайликом на лицевой сетке. И ведь действительно стало легче! Все-таки пришло отчаянное веселье, которого мне так не хватало. Вспомнились поддевки дона Пабло.
– Ну что же, пойдем потанцуем, – сказал я сам себе и направился к открывающемуся проходу на арену.
Песок захрустел под моими ногами, и я двинулся прямо к стоящей почти по центру большой круглой площадки фигуре. Внезапно звуки поддержки оркской дружины словно отрезало, и воцарилась оглушающая тишина. Похоже, бронированные створки снова захлопнулись. Стало, конечно, хуже, но страх все еще бессильно бился в подаренную орками моральную защиту, лишь высекая искры коротких уколов сомнений.
Не доходя до соперника метров десять, я встал в фехтовальную позицию, показывая, что готов к схватке. Эльф не почтил меня аналогичной пантомимой, но невидимый рефери решил, что и так сойдет. Послышался тягучий звук гонга. Я тут же начал увязывать создаваемые легким усилием воли руны в цепочки, которые сплетал в печати мобильных щитов. Словно насмехаясь надо мной, эльф не предпринимал никаких действий. А затем небрежно взмахнул палочкой, и в меня полетел брызжущий пронзительно голубыми искрами клубок атакующего конструктора. Я, конечно, не сенсор, но опыта хватило, чтобы понять – небрежность ушастого была показной, и он решил закончить все одним мощным ударом.
А вот фиг тебе, принцесса ушастая! Я почти одним махом влил половину своего запаса Живой силы в усиленный каркас завибрировавших от напряжения щитов. Они, конечно же, не устояли, но все же ослабили атакующую конструкцию. Остальное развеяли мои aурные имитаторы защитных артефактов. И все равно тряхнула знатно. На ногах я сумел устоять с большим трудом, но главное, что устоял. Тут же ощутил от противника выброс энергии разрушения. Он явно взбесился – и тут же без особой подготовки запустил в меня еще один конструкт.
Вот сейчас и посмотрим, насколько прозорливым оказался мой наставник. Разозленный и все еще не воспринимающий меня всерьез эльф запустил наскоро собранное плетение, а я вместо того, чтобы так же поспешно и неуклюже наматывать мобильные щиты, распылил вокруг себя маскирующее поле, состоящее практически из сырых рун, не увязанных даже в короткие цепочки, а затем прямо на лету упаковал с грехом пополам усвоенным «коконом возмездия» чужое плетение и запустил ловушку вокруг себя по большой дуге, которая секунд через пять с фланга вернет убойный подарочек отправителю.
Благодаря полю хаотически двигающихся рун удалось проделал это незаметно. А еще поле не только скрывало мои манипуляции, но и сработало как очень слабый, но все же действенный щит. Очередная атака ушастого лишь слегка замедлилась, что позволило мне тупо отпрыгнуть с вынужденным перекатом. Акробат из меня никакой, но на ноги я вскочил достаточно шустро. И тут же одновременно с плетением щитов запустил в эльфа простейшую кинетическую печать. Мой соперник отмахнулся от столь нелепой атаки, как от мухи, и сам начал усиленно махать палочкой, раскручивая что-то явно запредельно убойное.
И все же мой учитель гений!
Я не стал дожидаться следующего акта задуманной Порывом трагикомедии, потому что был занят вливанием остатков Живой силы в сплетаемые щиты. Они были не особо сложными, но я попробую компенсировать количеством слоев защиты. Времени должно хватить, если, конечно, Порыв не ошибся.
Честно говоря, на эльфа я посматривал краем глаза, поэтому лишь мельком отметил, как его собственное заклинание, упакованное в мой «кокон возмездия», врезалось в плечо ушастого, сбивая его с ног. Затем рвануло его незавершенное плетение. Знатно так грохнуло, но надеяться, что эта тварь самоубьется, было бы слишком наивно, и я продолжил судорожно наслаивать щиты друг на друга.
Звукоизоляция арены работала безупречно, и за моей спиной не раздалось ни единого звука, но то ли расшалилось воображение, то ли прорезались зачатки эмпатии, но меня словно обдало
