Сумерки Европы - Григорий Ландау

Изъ этихъ соображеній ясно вытекаетъ параллелизмъ связи германскаго возрожденія съ возрожденіемъ Европы и связи еврейскаго возстановленія съ возрожденіемъ Европы. Но эта близость идетъ и дальше. Сосредоточенное преимущественно на востокѣ Европы, еврейство, конечно, ближайшимъ образомъ связано съ возстановленіемъ гражданственности и производительности въ предѣлахъ восточной Европы — въ предѣлахъ Россіи. Вѣроятно, русскимъ антисемитамъ покажется странной та мысль — которую впрочемъ обстоятельно я не имѣю возможности здѣсь развить — что судьба еврейства находится въ тѣснѣйшей зависимости отъ возстановленія великодержавства, культуры и гражданственности Россіи. Или возстановленіе Россіи, или гибель европейскаго еврейства. Отчасти черезъ возстановленіе Россіи, но въ нѣкоторой степени и непосредственно связывается еврейская судьба и съ судьбой германской. Ибо, если воскресшей Европы не будетъ внѣ воскресенія Германіи, или даже въ частности, безъ укрѣпленія всего сближающагося комплекса средне-европейскихъ странъ, то воскресеніе Германіи невозможно внѣ возстановленія Европы и слѣдовательно внѣ возстановленія ея разрушенныхъ государствъ. Умиротвореніе, возстановленіе державности, хозяйственнаго процвѣтанія, торговыхъ сношеній, мирной гражданственности — установленіе имперской тональности въ международно-міровомъ размахѣ — это предполагаетъ содружное возстановленіе прежде всего и Россіи, и Германіи. Для темы настоящаго отрывка достаточно установить, что въ этомъ процессѣ значительная роль предустановлена уже по географическимъ, но и по соціально-экономическимъ и культурнымъ основаніямъ — именно еврейству. Географически оно разселено какъ разъ въ промежуточныхъ между Россіей и Германіей странахъ, имѣетъ въ предѣлахъ Россіи немалую массу и въ предѣлахъ Германіи не ничтожные круги. Къ тому же теченіе войны и смуты такъ перебросило и перетасовало это населеніе, что близкія родственныя лица и семьи оказываются разсѣянными по всѣмъ странамъ, — это создаетъ массу, своими непосредственными связями родственности, близости, знакомства и быта непрерывно связывающую Германію съ Россіей и съ промежуточными государствами. Чисто бытовымъ образомъ ея жизнедѣятельность создаетъ — и въ будущемъ создастъ еще въ большей степени — непрерывную цѣпь сношеній, сближеній личныхъ и дѣловыхъ — непрерывный мостъ между этими берегами. Къ тому же въ этой массѣ, помимо ея личной внутренней связи, есть и знаніе окружающихъ народовъ, психологіи, быта и хозяйства. Еврей изъ Нижняго Новгорода, заброшенный въ Гамбургъ, имѣющій брата въ Ковно, родственника жены въ Бессарабіи или Одессѣ и младшаго брата въ Константинополѣ или Бѣлградѣ — такова бытовая схема этихъ отношеній.

Сами русскіе находятся въ подобномъ-же положеніи. Но во первыхъ они не имѣютъ мѣстныхъ большихъ круговъ въ промежуточныхъ странахъ, во вторыхъ, и помимо географіи, евреи въ значительной части по своему соціальному составу даютъ подходящій городской человѣческій матеріалъ, включая въ свой составъ на ряду съ интеллигенціей обширные слои посредниковъ, купцовъ, предпринимателей. Въ массѣ своей они благодаря еврейскому языку — способны объясняться, хотя бы и съ грѣхомъ пополамъ по нѣмецки, знаютъ и русскій языкъ, а частично и языки промежуточныхъ странъ. Словомъ, въ чисто хозяйственно-бытовомъ отношеніи; эта масса — предназначенная протянуть или содѣйствовать укрѣпленію тысячи возстановительныхъ нитей между Средней и Восточной Европой. Интеллигенція, выросшая въ Россіи и нынѣ живущая въ Германіи, а частично и въ другихъ европейскихъ странахъ, послужитъ естественнымъ духовнымъ соединительнымъ звеномъ. Если правильно говорятъ, что изъ всѣхъ европейскихъ народовъ одни нѣмцы способны работать въ Россіи и что безъ нѣмцевъ невозможна совмѣстная работа Россіи съ Европой, то столь же правильно сказать, — что какъ нѣмцы для западной Европы по отношенію къ Россіи, такъ и евреи составляютъ естественную промежуточную среду между Россіей и средней Европой. И къ этому надо прибавить, что эта промежу-точная среда будетъ тѣмъ болѣе подходящей, что пришедшее изъ Россіи духовно съ ней связанное множество евреевъ стремится къ ней и вернется не какъ въ чуждую, а какъ въ родную страну. И вмѣстѣ съ тѣмъ, ища въ восточноевропейскомъ хаосѣ опоры въ силахъ твердой государственности и культуры, они безспорно будутъ оріентироваться, какъ на государственность россійскую, такъ и на нѣмецкую экономику. Можетъ быть, нѣкоторую дополнительную роль въ возстановленіи Европы — именно по путямъ германо-русскаго сближенія — можетъ сыграть и американское еврейство (подобно американскимъ нѣмцамъ), въ значительной части сохраняющее съ русскими евреями бытовыя родственныя связи и вмѣстѣ съ тѣмъ пользующееся вліяніемъ въ Америкѣ. Роль Америки въ дѣлѣ возстановленія Европы можетъ въ этихъ людяхъ найти и опору и двигательную силу.

Я отнюдь не хотѣлъ предшествующимъ сказать, что такъ именно и будетъ. Я только хотѣлъ указать, что такъ можетъ быть, что имѣются силы и тяготѣнія, толкающія въ эту сторону. Многое можетъ этому препятствовать. И глубоко развивающійся и распространяющійся антисемитизмъ, какъ въ Россіи, такъ и въ Германіи; и глубокая аберрація еврейской политической интеллигенціи въ поразительно рѣзкомъ противорѣчіи съ подлинными интересами и укладомъ своего народа, глубоко проникнутой идеями соціализма (при яркой буржуазности еврейства) и узкаго націонализма (при безспорной имперской тягѣ еврейства). И все же думается — не въ этомъ рѣшающій моментъ. Если еврейство и не сумѣетъ выдвинуть здоровую интеллигенцію на смѣну запутавшейся въ господствовавшихъ лозунгахъ, если слѣпая эмоція антисемитизма и преодолѣетъ и начала гражданственности, и чувство культуры, — то процессъ этотъ все же пойдетъ, хотя бы въ уродливыхъ безыдейныхъ формахъ; пойдетъ силой стихійнаго бытового интереса. Суть въ другомъ — пойдетъ ли вообще неразрывный процессъ оздоровленія и возстановленія Европы, Германіи, Россіи. Съ нимъ возстановится, и безъ него погибнетъ европейское еврейство — полнѣе, чѣмъ другіе народы.

Послѣдній анализъ затронулъ отношенія Россіи къ проблемѣ возстановленія Европы и къ проблемѣ возстановленія Германіи. На протяженіи этой книги я сознательно оставлялъ въ сторонѣ русскій вопросъ, — потому что это сама по себѣ громадная многообразная проблема, которая требуетъ самостоятельнаго анализа не только историческаго и культурнаго ея смысла, но въ частности и современнаго положенія, т. е. анализа великой смуты и ея результатовъ. И потому и здѣсь, чтобы не подымать этого сложнаго комплекса, о которомъ приходится говорить въ другихъ мѣстахъ, лишь вкратцѣ отмѣчу существо вопроса въ затронутомъ отношеніи.

Необходимость возстановленія Россіи для общеевропейскаго возстановленія — ясна всѣмъ; однако разныя страны по разному подходятъ къ этой единой задачѣ. Прежде всего въ отличіе отъ самой Россіи — для рѣшающихъ державъ современнаго міра — время терпитъ, они были заняты бездной другихъ дѣлъ и вопросовъ, не болѣе важныхъ, но болѣе близкихъ и для нихъ настоятельныхъ. Можетъ быть уже и въ этомъ отношеніи Германія находится въ особомъ положеніи, такъ какъ ей болѣе чѣмъ другимъ необходимо спѣшно предложить свой трудъ, развить свое производство — для облегченія своего хозяйственнаго не только подорваннаго, но и подрываемаго положенія. Но еще не въ этомъ суть. Суть въ томъ, что разныя европейскія страны по разному заинтересованы въ русскомъ возстановленіи.

Англія, заинтересованная въ хозяйственномъ возстановленіи Россіи, нисколько не заинтересована въ ея возстановленіи государственномъ, считала себя даже, наоборотъ, заинтересованной въ ея длительномъ, а по возможности окончательномъ государственномъ упадкѣ. Въ этомъ несомнѣнно заключалась одна изъ причинъ длительной и упорной, хотя первоначально и скрытой поддержки англичанами большевиковъ, какъ наилучшихъ разрушителей изнутри русской государственности. Англичане, искони направлявшіе свою политику на уничтоженіе всякой европейской державной мощи, уже поэтому во всей средней части 19 вѣка видѣли въ Россіи врага, подлежавшаго уничтоженію; пуще другихъ Россія была или казалась опасной Англіи, потому что уже вѣсомъ своей государственности она угрожала своеобразно не по морскимъ путямъ, а на сушѣ своимъ непосредственнымъ азіатскимъ продолженіемъ — самой основѣ англійскаго могущества и богатства въ Азіи. Благодаря этому Англія и воспользовалась представившимся ей случаемъ уничтожить одновременно со своимъ врагомъ вчерашняго дня, Германіей, своего врага третьяго дня, всего столѣтія — Россію. Въ силу этого она и постаралась обставить это государственное уничтоженіе всевозможными гарантіями. Частью это гарантіи внутренняго характера — возможно болѣе продолжительное господство большевизма; частью это гарантіи международнаго характера — именно отчлененіе отъ Россіи и стремленіе поставить отъ себя въ зависимость части отторгнутыя; частью они заключаются въ стремленіи захватить въ сферу своего вліянія узловыя точки для воздѣйствія и контроля. Но этимъ самымъ создается и неискоренимое внутреннее противорѣчіе во всей англійской политикѣ по отношенію къ Россіи, — ибо нельзя использовать хозяйственно страну, держа ее въ государственныхъ развалинахъ. Хозяйство связано съ государственностью; развившееся на опредѣленной государственной основѣ, оно не можетъ продолжаться при его уничтоженіи. Разрушеніе державнаго государства предполагаетъ гибель такихъ количествъ людей, уничтоженіе такихъ хозяйственныхъ цѣнностей, что эта разруха устраняетъ возможность использованія русскихъ богатствъ, ибо оно возможно — хотя бы и при участіи иностраннаго капитала и — даже организаціи и труда, — но все же основнымъ образомъ только русскими силами и слѣдовательно русской организованностью и слѣдовательно организованностью, соотвѣтствующею уже достигнутому (хотя бы и подорванному, но все же уже достигнутому) уровню россійской государственности. Отсюда государственная разрушительная задача Англіи по отношенію къ Россіи дѣлаетъ совершенно иллюзорной ея задачу экономическую. Въ этомъ смыслѣ эта политика безнадежна для цѣлей Англіи и разрушительна для задачъ Россіи.