Маленький друг - Донна Тартт

Он так опешил, что даже шевельнуться не мог. На какой-то миг комната будто обвалилась в пустоту (бездонная глубина, глухой колодец, падаешь – и ширятся зрачки), а когда все встало на место, Хили даже сразу не понял, где находится. Он уперся головой в стену, повозил ей туда-сюда. Ну почему он такой тупой? С ориентированием у него были проблемы, он вечно путал правую сторону с левой, поднимет на секундочку глаза от учебника, а там уже все цифры с буквами перепутались и скалятся уже совсем с других строчек, он, бывало, в школе садился не на свое место и даже не замечал этого. “Невнимательный! Невнимательный!” – вопили красные чернила на его сочинениях, контрольных по математике и подчищенных лезвием прописях.

Когда на подъездной дорожке вспыхнули фары, Гарриет здорово растерялась. Она шлепнулась наземь, нырнула под дом – бух, прямо об ящик с коброй, которая в ответ гневно щелкнула хвостом. Она и дух не успела перевести, как захрустел гравий и буквально в паре футов от ее лица со свистом промелькнули шины, в синюшном свете фар чахлая трава всколыхнулась от резкого порыва ветра.

Лежа вниз лицом в крупитчатой пыли, Гарриет почувствовала тошнотворную, трупную вонь. В Александрии из-за угрозы наводнений под каждым домом было небольшое пространство, но тут оно было особенно узеньким – не выше фута и тесное, как могила.

Кобра, которой пришлось не по вкусу, что ее сначала спустили вниз по лестнице, а потом еще и перевернули, все буйствовала в ящике, и Гарриет ощущала этот отвратительный сухой хлест даже через деревянную стенку. Но было тут кое-что и похуже кобры, похуже вони от дохлых крыс – пыль, от которой у нее невыносимо свербело в носу. Она мотнула головой. Красноватый косой отблеск задних фар скользнул под дом, осветив взрыхленную червями землю, бугорки муравейников, грязный осколок стекла.

Вдруг сделалось совсем темно. Хлопнула дверь машины.

– …поэтому тачка-то и загорелась, – послышался грубый голос, говорил точно не проповедник. – “Ладно, – говорю я ему – а они уж меня мордой в землю разложили, – скажу вам, сэр, все как на духу, везите меня в тюрьму, да только вот на этого парня ордер тоже выписан – и он подлиннее твоей руки будет”. Ха! Как он припустил оттуда!

– Похоже, тем все и кончилось.

Смех – недобрый.

– Верно соображаешь.

Тяжелые шаги приближались к Гарриет. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не чихнуть – затаила дыхание, зажала рот и нос. Шаги прогрохотали по лестнице, прямо у нее над головой. Лодыжку защекотало – кто-то легонько ее ужалил. Не встретив сопротивления, насекомое куснуло ее сильнее – и Гарриет аж задрожала, до того ей хотелось его пришлепнуть.

Ее ужалили снова, на этот раз – в икру. Рыжие муравьи. Класс.

– Ну так и вот, возвращается он домой, – грубоватый голос звучал тише, удаляясь, – и они все давай думать, как бы его раскрутить, чтоб он правду сказал.

Голос смолк. Наверху все было тихо, но Гарриет не слышала, чтобы дверь открылась, и подозревала, что в дом они так и не зашли, а стояли возле двери, осматривались. Гарриет застыла и вслушивалась изо всех сил.

Время тянулось. Рыжие муравьи – все чаще, все энергичнее – жалили ее руки и ноги. Она прижалась к ящику и сквозь деревянную стенку то и дело чувствовала, как кобра разобиженно стучит ей в спину. Ей все чудились в душной тишине какие-то шаги, чьи-то голоса, но стоило ей прислушаться, как звуки затухали, растворялись без следа.

От ужаса она боялась шевельнуться и лежала на боку, уставившись в кромешную тьму. Долго ей придется тут лежать? Если ее тут застукают, придется отползать дальше под дом, и что уж там муравьи – под домами обычно гнездились осы, да и скунсы тоже, а еще пауки и всякие разные грызуны и рептилии; бешеные опоссумы и больные кошки заползали туда умирать, а недавно чернокожий мужчина по имени Сэм Бебус, который чинил паровые котлы, попал на первую полосу местной газеты, когда нашел череп под “Марселлесом” – особняком с греческими колоннами, всего-то в паре кварталов отсюда, на Главной улице.

Вдруг из-за облаков выплыла луна и посеребрила клочковатую траву, которая росла вокруг дома. Позабыв про муравьев, Гарриет приподняла голову, прислушалась. Перед глазами у нее подрагивали узкие, белобокие от лунного света стебельки мятлика – то прижмутся к земле, то снова вытянутся. Гарриет – встрепанная, перепуганная – выждала еще немного. Она долго лежала, затаив дыхание, пока наконец не осмелилась, подтянувшись на локтях, высунуть голову из-под дома.

– Хили! – прошептала она.

Во дворе стояла мертвая тишина. Сквозь блестящий на подъездной дорожке гравий пробивались сорняки, похожие на крохотные зеленые колоски. В конце дорожки стояла темная, безмолвная махина – большущий грузовик, который был повернут к ней задом.

Гарриет свистнула, подождала. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она наконец выползла наружу. Что-то прилипло к щеке – похоже, раздавленный панцирь жука, Гарриет отерла щеку, грязными руками стряхнула с себя муравьев. Рваные бурые облачка, похожие на выхлопные пары, клочьями наскакивали на луну. Вдруг их все разогнало ветром, и на двор пролился ясный, сероватый свет.

Гарриет быстро спряталась в тени возле стены. Возле дома не было ни деревца, и во дворе было светло как днем. Только тут Гарриет осенило, что она вообще-то не слышала, чтобы Хили спускался.

Она заглянула за угол. По соседской лужайке шуршали тени деревьев, но там никого не было – ни души. Занервничав еще сильнее, Гарриет прокралась дальше. Сквозь дырчатую сетку забора виднелся двор другого дома – и там прозрачная тишь, только валяется на залитой лунным светом траве детский надувной бассейн – заброшенный, одинокий.

Держась в тени, прижимаясь спиной к стене, Гарриет обогнула весь дом, но Хили нигде не было видно. Скорее всего, он ее бросил и припустил домой. Она нехотя отошла от дома, запрокинула голову, глянула на второй этаж. Возле двери никого не было, окошко ванной до сих пор приоткрыто, и там темно. В других окнах наверху свет горел – в квартире кто-то ходил, разговаривал, но толком было ничего не разобрать.

Гарриет собралась с духом и выскочила на ярко освещенную улицу, но когда добежала до кустов, под которыми они спрятали велосипеды, сердце у нее екнуло и ухнуло вниз, а сама она, не веря своим глазам, остановилась как вкопанная. Под гроздьями белых цветов лежали себе два велосипеда.

На мгновение она застыла на месте. Потом опомнилась, нырнула под куст, шлепнулась на коленки. У Хили был новенький, дорогой велосипед, он так над ним трясся – словами не передать. Схватившись за голову, с трудом сдерживая панику, Гарриет уставилась на велосипед, а потом развела руками ветки куста и, прищурившись, глянула на дом через дорогу, на ярко освещенные окна второго этажа.

Из дома не доносилось ни звука, только наверху посверкивали жутковато серебристые окна, и вдруг до Гарриет разом дошло, в какой переплет они попали, и она до смерти перепугалась. Хили застрял в доме, это точно. Ей нужна помощь, но рядом никого, а времени – в обрез. Растерявшись, она плюхнулась наземь, завертела головой, пытаясь придумать, что же делать дальше. В ванной окно было до сих пор приоткрыто – но толку-то? В “Скандале в Богемии” Шерлок Холмс швырнул в окно дымовую шашку, чтобы выманить из дома Ирэн Адлер – классная идея, конечно, только вот у Гарриет не было под рукой дымовой шашки, у нее вообще ничего под рукой не было, одни палки да щебень.

Она еще посидела, подумала – и, перебежав залитую ослепительным лунным светом улицу, влетела в соседний двор, где они с Хили прятались под смоковницей. Под густыми ветвями пекановых деревьев разросся во все стороны давно не полотый теневой цветник (каладиумы, ясенцы), окруженный белеными булыжниками.

Гарриет опустилась на колени и подергала булыжник, но он был накрепко слеплен цементом с другими камнями. Из чьего-то дома, перекрывая рев горячего воздуха из выставленной в окно трубы кондиционера, несся резкий, неугомонный собачий лай. Гарриет, будто енот, который на дне источника ощупью ищет рыбу, окунула руки в травяную пену, зашарила в сорняках, пока наконец не наткнулась на гладкий обломок кирпича. Подняла его обеими руками. Собака все гавкала.

– Панчо! – мерзко завизжала старуха-янки грубым, как наждак, голосом. Она, похоже, еще и простужена. – Заткни пасть!

Сгибаясь под весом камня, Гарриет побежала обратно к мормонскому дому. Теперь она увидела, что на подъездной дорожке стоят два грузовика. У одного номера были местные, Миссисипи, округ Александрия, а вот второй грузовик был из Кентукки, и Гарриет, хоть камень и оттягивал ей руки, остановилась и постаралась номера запомнить. Когда убили Робина, никто и не додумался, что надо было подозрительные номера запоминать.