Алмазная колесница. Том 2 - Борис Акунин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Письмоводитель кивнул, не сводя глаз с вице-консула.
– Отлично. Не тревожьтесь, ничего противозаконного совершать вам не придётся. В дом проникнем я и Маса. Ваша задача – с вечера засесть на холме, что возвышается над поместьем. Это отличный пункт для наблюдения, который к тому же виден и отсюда. Как только в доме погаснут огни, вы подадите сигнал. У нас найдётся цветной фонарь?
– Да. Остались от Нового года. Есть зелёный, есть красный, есть синий.
– Пускай синий. Мигнёте трижды, несколько раз подряд. Маса будет ждать сигнала на крыльце.
– Больше ничего? – расстроился Сирота. – Просто подать сигнал, когда в доме погаснут окна?
– Больше ничего. Свет там гасят, когда уходят слуги. Дальнейшее я беру на себя.
Всеволод Витальевич не выдержал:
– Как вы любите таинственность! Ну хорошо, проникнете вы в дом, но что дальше?
Эраст Петрович улыбнулся.
– У Дона есть потайной сейф. Это раз. Я знаю, где он находится – в библиотеке, за книжными полками. Это два. А ещё я знаю, где найти ключ к сейфу – на шее у Дона. Это три. Я не намерен пугать Цурумаки, я всего лишь одолжу у него к-ключ и посмотрю, что в сейфе, а Маса тем временем подержит гостеприимного хозяина на прицеле.
– Вы знаете, что у него в сейфе? – спросил Доронин.
– Нет, но догадываюсь. Цурумаки как-то говорил, что хранит там золотые слитки. Солгал, я уверен. Нет, там что-нибудь поценнее золота. Например, некая схема с змеевидными письменами. А возможно, найдутся документы ещё более интересные…
Внезапно консул повёл себя странно: сдёрнул с носа свои синие очки, замигал от яркого света, рот зажил какой-то собственной жизнью – стал дёргаться, кривиться, в тонкую губу впились зубы.
– Если вы что-то важное и найдёте, то не сможете прочесть, – сказал Всеволод Витальевич глухо. – Вы же не знаете японского. Да и от слуги проку будет немного. Знаете что… – Он запнулся, но не более чем на секунду, после чего продолжил уже вполне твёрдым голосом. – Знаете что, я пойду с вами. В интересах дела. Надоело быть зрителем. Мучительное и постыдное занятие.
Эраст Петрович знал: проявить сейчас хоть малейшее удивление – значит, нанести консулу тяжкую обиду, поэтому ответил не сразу, а как бы обдумав предложение с точки зрения целесообразности:
– В интересах дела будет лучше, если вы останетесь здесь. Если моя экскурсия закончится скверно, то что с меня взять – мальчишка, дуэлянт, авантюрист. Капитан-лейтенант на мне и так уже к-крест поставил. Другое дело вы – столп йокогамского общества, консул Российской империи.
Брови Всеволода Витальевича выгнулись сердитыми пиявками, но здесь в разговор вмешался Сирота.
– Я пойду, – быстро сказал он. – А то что же? Подам сигнал, а после так и буду на холме сидеть? Довольно глупо.
– Если в историю попадут мой помощник и письмоводитель, я всё равно пропал! – закипятился Доронин. – Так уж лучше я сам…
Но Сирота проявил непочтительность – перебил начальство:
– Я не в счёт. Во-первых, я – наёмный работник, из туземцев. – Он криво усмехнулся. – А во-вторых, я сейчас же напишу прошение об отставке и помечу его вчерашним числом. В этом письме будет сказано, что я не желаю более служить России, потому что разочаровался в её политике по отношению к Японии, или что-нибудь подобное. Таким образом, если мы с господином Фандориным, как вы выразились, «попадём в историю», это будет преступный сговор мальчишки-авантюриста (прошу извинить, Эраст Петрович, но вы сами себя так назвали) и полоумного туземца, уже уволенного с русской службы. Не более того.
Сказано было веско, со сдержанным благородством, и дискуссия на этом закончилась. Приступили к обсуждению деталей.
* * *Вернувшись к себе, Эраст Петрович увидел, что О-Юми лежит в постели еле живая. В лице ни кровинки, глаза запали, ступни обмотаны тряпками.
– Что с тобой? – закричал он в ужасе. – Ты заболела?
Она слабо улыбнулась:
– Нет. Просто я очень-очень устала. Но это ничего, это пройдёт.
– А что у тебя с ногами?
– Стёрла.
Он опустился на колени, взял её за руку, взмолился:
– Скажи мне правду. Где ты была прошлой ночью? Куда уходила сегодня? Что с тобой происходит? Правду, ради Бога, правду!
О-Юми ласково смотрела на него.
– Хорошо. Я скажу тебе правду – всю, какую смогу. А ты обещай мне две вещи: что больше ни о чем не будешь спрашивать и что тоже расскажешь правду.
– Обещаю. Но ты первая. Где ты была?
– В горах. Трава масо растёт только в одном месте, на южном склоне горы Тандзава, а это в пятнадцати ри отсюда. Мне пришлось наведаться туда два раза, потому что настой нужно заваривать дважды, и он должен быть совсем свежим. Вот и вся моя история. Теперь говори ты. Я вижу, ты что-то задумал, и мне тревожно. Плохое предчувствие.
Пятнадцать ри – это без малого шестьдесят вёрст в один конец, сосчитал Фандорин. Немудрёно, что она еле жива!
– Проскакать тридцать ри за ночь! – воскликнул он. – Ты, должно быть, загнала лошадь до полусмерти!
Его слова почему-то развеселили её, О-Юми зашлась тихим смехом.
– Всё, больше никаких вопросов, ты обещал. Теперь рассказывай ты.
И он рассказал: про поединок, про то, как у Булкокса от злости лопнула жила в мозгу, про Дона Цурумаки и про предстоящую операцию.
Лицо О-Юми делалось всё взволнованней, всё печальней.
– Какой ужас… – прошептала она, дослушав.
– Ты о своём Алджи? – немедленно взревновал Фандорин. – Ну поезжай к нему, напои своим отваром!
– Нет, я не о нем. Мне жаль Алджи, но с одним из вас должна была случиться беда, и лучше с ним, чем с тобой, – рассеянно ответила она. – Ужасно то, что ты задумал. Не нужно ночью никуда ходить! Это добром не кончится! Я вижу это по тени на твоём виске! – она протянула руку к его голове, а когда Эраст Петрович улыбнулся, с отчаяньем воскликнула. – Ты не веришь в нинсо!
Они ещё долго спорили, но Фандорин был непреклонен, и в конце концов обессиленная О-Юми уснула. Он вышел, боясь нечаянным движением или скрипом стула нарушить её сон.
Остаток дня прошёл в приготовлениях. Из спальни не доносилось ни звука – О-Юми крепко спала.
А поздно вечером, когда Маса уже сидел на крыльце, глядя в сторону тёмных холмов над Блаффом, Эраста Петровича ждало потрясение.
В очередной раз проходя мимо спальни, он приложился ухом к двери. На сей раз ему послышался лёгкий шорох. Он осторожно приоткрыл створку.
Нет, О-Юми всё ещё спала – с кровати доносилось её тихое мерное дыхание.
Ступая на цыпочках, он подошёл к окну, чтобы прикрыть его – со двора тянуло прохладой. Посмотрел на серый силуэт противоположного дома и вдруг замер.
Там, у дымохода, что-то шевельнулось. Кошка? Очень уж велика.
Сердце заколотилось, как бешеное, но Фандорин не подал виду, что чем-то встревожен. Наоборот, лениво потянулся, закрыл окно на все задвижки, медленно отошёл от окна.
Выйдя в коридор, перешёл на бег.
Это крыша «Клуб-отеля», соображал Эраст Петрович, туда можно вскарабкаться сзади, по пожарной лестнице.
Пригнувшись, перебежал вдоль ограды к соседнему зданию. Минуту спустя был уже наверху. Коленом опёрся о мокрую от дождя черепицу, потянул из кобуры «герсталь».
Где-то близко, на противоположном скате, зашуршали лёгкие шаги.
Уже не таясь, Фандорин бросился вперёд, думая только об одном – не поскользнуться бы.
Достиг конька, выглянул – в самый раз, чтобы увидеть на кромке чёрную фигуру в облегающем чёрном костюме. Снова человек-невидимка!
Титулярный советник вскинул руку, но выстрелить не успел: ниндзя спрыгнул вниз.
Расставив ноги пошире, Эраст Петрович съехал вперёд головой по черепице, ухватился за водосток, свесился.
Где ниндзя? Разбился насмерть или шевелится? Но сколько он ни вглядывался, никого внизу не углядел. Невидимка испарился.
* * *– Омаэ иканай. Хитори ику [35], – сказал Фандорин слуге, вернувшись в консульство. – О-Юми-сан мамору, Бакару? [36]
И Маса понял. Не отрывая глаз от холма, на котором рано или поздно должен был мигнуть синий огонёк, кивнул. Повезло все-таки Эрасту Петровичу со слугой.
Ещё час, а может, и полтора, титулярный советник сидел у окна в форменной фуражке, курил сигары и, как уже было сказано, блаженствовал телом, сердцем и разумом.
Следят? Пускай. Лозунг нынешней ночи – быстрота и натиск.
На четвёртой сигаре в комнату заглянул Маса. Пора!
Оставив слуге нехитрую инструкцию, Фандорин вышел на крыльцо.
Да, сигнал. Над Блаффом (а казалось, что на краю неба) несколько раз вспыхнула и погасла маленькая синяя звезда.
На синем небеПопробуй-ка разглядиСинюю звезду.
Вересковая трубка
Подхватил заранее приготовленный велосипед, спустил с крыльца, бегом прокатил по дорожке. За воротами прыгнул в седло, приналёг на педали. Попробуйте-ка, последите!