Пора убивать - Джон Гришэм

— По какому это случаю, Джейк?

— Ничего особенного. Просто хотелось пить.

— Понятно. А как же жена?

— Она мне не указчик. Я сам себе голова. Сам себе хозяин. Если я хочу пива, то буду пить его, и она ничего мне не скажет. — Он сделал большой глоток.

— Должно быть, ее нет в городе?

— Отправилась в Северную Каролину.

— Когда?

— Сегодня, в шесть утра. Вылетела из Мемфиса вместе с Ханной. Поживет с ней у своих родителей в Уилмингтоне до конца процесса. У них там на пляже есть неплохой домик, в котором они обычно проводят лето.

— Утром она улетела, а после полудня ты уже пьян.

— Я не пьян, — ответил с достоинством Джейк. — Пока еще.

— И давно ты пьешь?

— Пару часов. Купил шесть банок, когда выехал от Нуза, это примерно в полвторого. А ты?

— Как правило, я пью начиная с завтрака. Что ты делал у него в доме?

— Он пригласил меня на обед, чтобы поговорить о суде. Отказался переменить место проведения процесса.

— Что?

— Ты же слышал. Суд будет в Клэнтоне.

Люсьен сделал глоток из стакана и зазвенел льдом.

— Салли! — зычно позвал он.

Салли не спешила.

— Он как-нибудь объяснил свой отказ?

— Да. Сказал, что найти присяжных, которые были бы совершенно неосведомлены о деле, невозможно ни в одном округе штата.

— Я говорил тебе про это. С точки зрения здравого смысла это абсолютно верно, но с точки зрения юридической предлог этот весьма слаб. Нуз не прав.

Вышла Салли с напитками. Взяв у Джейка его пиво, она поставила его в холодильник. Отхлебнув, Люсьен облизал губы. Вытерев их тыльной стороной ладони, вновь поднес стакан ко рту.

— Тебе понятно, что это будет значить?

— Конечно. Полностью белое жюри.

— Плюс еще канитель с апелляциями, которые посыплются, если Хейли признают виновным.

— Не будь столь категоричен. По этому вопросу Нуз уже проконсультировался со своим дружком из Верховного суда штата. Он считает, что Верховный суд поддержит его. Он очень уверен в себе.

— Он просто идиот. Я могу показать ему штук двадцать дел, в каждом из которых утверждается, что суд может и должен быть перенесен в другое место. Думаю, он просто боится пойти на это.

— Чего ему бояться?

— Кое-кто на него давит.

— Кто?

Люсьен восхищенно любовался цветом золотистой жидкости в своем объемистом стакане. Опустив в него палец, легонько помешал им кубики льда. Он усмехался с таким видом, будто давал понять, что знает нечто, но поделится своими знаниями, если только его начнут молить об этом.

— Кто? — повторил Джейк, глядя на друга уже покрасневшими блестящими глазами.

— Бакли, — с самодовольным видом выдал секрет Люсьен.

— Бакли, — эхом отозвался Джейк. — Не понимаю.

— Я знал, что ты этого не поймешь.

— Не мог бы ты объяснить?

— Думаю, что это мне по силам. Но дальше тебя это не пойдет. Информация в высшей степени конфиденциальная. Пришла ко мне из хорошего источника.

— От кого?

— Не скажу, не могу.

— Кто у тебя источники? — настаивал Джейк.

— Я ведь ответил тебе, что не скажу. Не скажу. Ну?

— Как это Бакли смог надавить на Нуза?

— Если ты в состоянии меня слушать, я объясню тебе.

— Бакли никак не в состоянии влиять на Нуза. Нуз презирает его. Он сам сказал мне об этом. Сегодня, за обедом.

— Я понял тебя.

— Тогда как же ты можешь говорить о том, что Бакли давит на Нуза?

— Если ты заткнешься, я поделюсь с тобой информацией.

Осушив стакан с пивом, Джейк позвал Салли.

— Тебе известно, насколько жесток Бакли, знаешь ты и о том, какую политическую проститутку он собой представляет.

Джейк согласно кивнул.

— Ты прекрасно понимаешь, с какой жадностью он ждет победы в этом суде. Если он выиграет, то это, как он считает, поможет ему перебраться в кресло Генерального прокурора.

— Губернатора, — поправил Люсьена Джейк.

— Какая разница. Словом, у него амбиции, так?

— Так.

— Сейчас он занят тем, что подговаривает своих политических сторонников на территории всего округа звонить Нузу и требовать от него, чтобы суд состоялся здесь, в Клэнтоне. Что-нибудь вроде: если перенесешь суд, прокатим тебя на следующих выборах. Оставишь его в Клэнтоне — поможем при переизбрании.

— Я не могу в это поверить.

— Ну и прекрасно. Только это правда.

— Откуда ты знаешь?

— У меня есть источники.

— Кто ему звонил?

— Один пример. Помнишь того громилу, что был шерифом в округе Ван-Бюрен? Мотли? ФБР добралось до него, но сейчас он уже вышел. У себя в округе очень известная фигура.

— Я помню его.

— Мне доподлинно известно, что он заходил в дом Нуза с двумя своими головорезами и очень настоятельно потребовал от Нуза, чтобы тот не вздумал переносить куда-нибудь суд. И это с подачи Бакли.

— Что ответил им Нуз?

— Они долго поливали друг друга грязью. Мотли пригрозил, что в следующие выборы судья не наберет в их округе и пятидесяти голосов. Он пообещал ему напихать в урны для голосования всякого мусора, спровоцировать черных, навыписывать кучу бюллетеней для тех, кто якобы уезжает и будет голосовать в другом месте, ну и прочие предвыборные штучки, которые в ходу у них в округе. И Нузу хорошо известно, что так они и сделают.

— А чего ему об этом беспокоиться?

— Не будь таким тупицей, Джейк! Он уже старик, а что он умеет делать, кроме того что быть судьей? Ты в состоянии представить себе, что он вдруг начинает заниматься юридической практикой? Да сейчас он получает шестьдесят тысяч в год. Он умрет с голоду, если его не переизберут. И так большинство наших судей. Так что ему ой как нужно держаться за свою должность. Бакли прекрасно знает об этом, поэтому-то он и науськивает своих дружков, говоря им, что грязного ниггера почти наверняка оправдают, если суд перенести в другое место. Вот они и давят легонько на судью. А Нуз что ж — Нуз ощущает на себе это давление.

Некоторое время оба сидели в тишине, прихлебывая из стаканов и мерно раскачиваясь в креслах. Пиво в стакане Джейка было превосходным.

— Даже больше того, — произнес после паузы Люсьен.

— В каком смысле?

— В смысле Нуза.

— И что же это?

— Он получил несколько угроз. Причем не политических. Он напуган до предела. Окружил свой дом полицейскими, не расстается с оружием.

— Это ощущение мне знакомо, — негромко сказал Джейк.

— Да, я слышал об этом.

— О чем ты слышал?

— О динамите. И кто же это был?

Джейк был ошеломлен. Изумленными глазами он уставился на Люсьена, не в силах выговорить ни слова.

— Не стоит и спрашивать. У меня есть связи. Так кто это был?

— Никто не знает.

— Похоже на работу профессионала.

— Спасибо, утешил.

— Можешь оставаться здесь. У меня пять пустых спален.

Когда в четверть девятого Оззи остановил свою патрульную машину позади красного «сааба», уткнувшегося передним бампером в грязный «порше», солнце уже село. По асфальтовой дорожке шериф направился к высокому крыльцу. Люсьен увидел его первым.

— Привет шерифу! — попытался он приветствовать Оззи, но язык повиновался ему уже с трудом.

— Привет, Люсьен. А где Джейк?

Люсьен кивнул в сторону от себя, где в углу крыльца в кресле-качалке лежало распростертое тело Джейка Брайгенса, адвоката.

— Он прилег вздремнуть. — Люсьену очень хотелось чем-нибудь помочь шерифу.

По скрипящим доскам Оззи приблизился к находящемуся в коматозном состоянии Джейку, из чьей груди вырывался довольно-таки миролюбивый храп. Несильно Оззи ткнул лежащего кулаком под ребра. Джейк раскрыл глаза и без всякого успеха попытался сесть.

— Карла не смогла тебя разыскать и позвонила мне. Она жутко волнуется. Звонила тебе с полудня и нигде не могла застать. Никто тебя и не видел. Она думает, тебя уже нет в живых.

Джейк принялся тереть глаза, кресло под ним заходило взад-вперед.

— Скажи ей, что я жив. Скажи ей, что ты видел меня, разговаривал со мной и у тебя нет и тени сомнения в том, что я не мертв. Скажи ей, что я позвоню завтра утром. Скажи ей, Оззи, прошу тебя, скажи ей.

— Ну уж нет, дружище. Ты теперь взрослый мальчик, ты сам позвонишь ей и все скажешь.

Развернувшись, Оззи начал спускаться по ступенькам. Удивлен он ничуть не был.

Кое-как поднявшись, Джейк проковылял в дом.

— Где тут телефон? — прокричал он Салли едва не в самое ухо.

Набирая номер, он слышал, как Люсьен на крыльце залился гомерическим хохотом.

Глава 26

Последний раз он мучился похмельем в колледже лет шесть или семь назад — точнее вспомнить никак не удавалось. Дата, все дело в дате — она отказывалась всплыть из глубин памяти. Но гудящая голова, сухой рот, короткое, прерывистое дыхание и резь в глазах с удивительной рельефностью воскресили в нем воспоминания о студенческих оргиях, на которых золотисто-коричневая божественная влага текла рекой.