Жена завоевателя - Крис Кеннеди

Гриффин откинулся назад, опираясь спиной о стену:

— Да. Я бы тоже этого хотел.

Алекс сел верхом на скамью и подался вперед.

— Я столь многого не рассказал тебе, Язычник.

— Знаю. И почему же?

Алекс отер ладонь о волосы.

— Сначала просто потому, что ты не хотел ничего знать. Много лет ты был воинственно настроен против всего этого.

— Так и было. Но ведь предполагалось, что ты должен быть моей защитой и опорой. Разве не так, а, Наблюдатель?

— Да, я из тех, кого называют Наблюдателями. Мы наблюдаем, Гриффин. И защищаем. Но мы защищаем тебя, чтобы ты охранял сокровища. Мы связаны клятвой охранять сокровища.

— А не меня, — сказал Гриффин, и это было не вопросом, а утверждением.

Алекс молчал перед лицом этого невысказанного обвинения в предательстве.

— Я твой друг, Язычник. И всегда буду твоим другом. И мне не требуется давать в этом клятву.

— И все же ты лгал мне.

— Потому что не был уверен, что ты будешь хорошим Хранителем, — вырвалось у Алекса. — Я даже не знал, будешь ли ты Хранителем вообще. Ты унаследовал Кровь, но Ношу, как говорил сам, был вынужден выбирать. Никто не мог возложить ее на тебя силой. Ты должен был ее принять. — Он остановился у окна, выходящего на запад, и выглянул. — Я не знал, захочешь ли ты.

Их глаза встретились. Гриффин кивнул, принимая упрек.

— И?..

Глаза Алекса смущенно забегали.

— И что?

— Почему ты не сказал мне о ключе?

Алекс вспыхнул, провел рукой по широкому подоконнику, потом по губам, по подбородку.

— Не знаю. Мне нравилось быть единственным, кто знал.

— Власть?

Алекс кивнул и отвел глаза:

— Ты не взял меня с собой в Ипсайл. Вместо меня взял Фалька. Почему?

Гриффин пожал плечами:

— Я уже подозревал. А де Луд только подтвердил мои подозрения.

— Но как ты узнал?

Он снова пожал плечами:

— Ты был слишком настойчив и слишком заинтересован. Не надо быть ученым, чтобы понять, какое действие это оказывает на людей. Это забирает наши души.

Теперь огонь в жаровне полыхал во всю силу, и яркие блики плясали по стенам, освещая темную комнату. Гриффин пошевелился. В самом деле эта вещь забирала человеческие души. Как близко он подошел к этому? Стоило чуть-чуть увлажнить почву желания, и росток воспрянул бы и разросся как сорняк. Сколько времени он пробыл в «Гнезде»? Не более трех недель, а уже через два дня впитывал слухи, распространившиеся по доброй половине графства. И оставил Гвиневру, позволив ей делать все то, что она сделала.

Гриффин с горечью улыбнулся:

— Возможно, наша семья недостаточно сильна для того, чтобы хранить это и дальше. Кажется, никому это не приходило в голову.

Темно-синий цвет плаща Алекса вобрал неровный блеск пламени от жаровни, когда он с силой покачал головой.

— Ты как раз свидетельство того, что это не так, Гриффин.

— Не очень-то убедительно, к сожалению.

— Ты же отверг это. На поле брани, когда тебе был предоставлен выбор, ты отказался от этого.

— He знаю, как охранять это.

Алекс вздохнул:

— Не вижу другого способа.

Брови Гриффина взметнулись:

— Так это было испытание? Для того чтобы получить это, надо сначала отвергнуть?

— Зависит от выбора, который предоставляется Хранителю, — произнес Алекс. — Выбор был за тобой. — Он сглотнул. — Никто иной не смог отказаться от этого. Только ты.

Гриффин подался вперед, упираясь локтями в колени. Он не сводил глаз со шкатулки Гвиневры.

— Мой отец считал, что в этом сокровище заключена сила, которая позволит ему жить вечно.

Он перевел взгляд на Алекса:

— Это так?

— Возможно.

Гриффин кивнул, и рука его легла на стол. Пальцы едва не касались края шкатулки. Он глубоко вздохнул.

— Так что теперь? — спросил Алекс. — Как насчет меня?

— А ты что думаешь?

Алекс стоял тихо, спина его была напряжена, голова опущена. Он сказал внезапно охрипшим голосом:

— Думаю, я совершил ошибку, забыв, кто мой господин. И сожалею об этом.

Гриффин подался вперед и уставился в пол.

— Я говорю это искренне, Язычник. Этого больше не случится.

Гриффин поднял глаза.

— Знаю. Я больше этого не допущу. Алекс опустил голову.

— Милорд. — Он дотянулся до резной шкатулки Гвиневры и потрогал пальцами ее резьбу. Потом сделал решительное движение назад. — Значит, мне не грозит позорная смерть предателя? — спросил он серьезно.

Гриффин ответил скупой улыбкой:

— Нет.

— И ты не отправишь меня в изгнание? — спросил он срывающимся голосом.

Гриффин покачал головой.

— И Гвиневру не отправишь?

Он снова покачал головой. Алекс с облегчением вздохнул.

— Я думал, ты захочешь отослать нас куда-нибудь подальше. А ты хочешь держать при себе обоих близких людей, предавших тебя.

— Я хочу держать при себе людей, совершивших ошибки и осознавших это. — Он снова посмотрел на шкатулку. — Возможно, время от времени мне придется об этом напоминать.

Алекс ответил горьким смехом:

— О чем? О том, что люди не без греха?

Гриффин покачал головой и поднялся на ноги.

— Искупление и прощение возможны.

Гвин разговаривала с Фальком на третьем этаже возле двери в солар. Он дежурил там, куда сам себя и определил. Лестничная площадка была темной из-за позднего часа и из-за надвигающейся бури. Дождь хлестал по окнам.

— Лорд Гриффин не собирается причинить мне вред, — запротестовала Гвиневра, почти смеясь, и это было первым проблеском веселья, испытанного ею за долгое время.

— Знаю, миледи.

Фальк расправил свою тунику.

— Это так. И все-таки я хочу быть рядом.

Гвин улыбнулась:

— Фальк, будь я не такой скверной женщиной, я вышла бы за тебя.

Он смущенно затоптался, на месте, забормотал что-то и покраснел:

— Это пустяки, миледи. Я уже так давно охраняю вас, что было бы странно, если бы перестал это делать теперь.

Она прислонилась плечом к дверной притолоке, колеблясь перед тем как войти внутрь и закрыть за собой дверь. И все же собиралась остаться здесь, пока не придут новости от Гриффина, какими бы они ни были. Пусть он отправит ее в монастырь, или к Марку, или предоставит решать ее дело Генриху фиц Эмпрессу. Каким бы ни было его решение, она подчинится ему, даже если он пожелает выслать ее в Палестину. Сейчас же за окном бушевала буря, совсем стемнело, и она не хотела запираться в комнате.

— Думаю, я знаю, чего хотел отец, Фальк. Я думаю, он хотел, чтобы шкатулка досталась Гриффину.

— Ну конечно, он хотел этого.