Гарри Поттер и Принц-полукровка - Джоан Роулинг

– Хочешь, чтобы я почувствовал себя виноватым? Ну так ничего у тебя не выйдет, – твёрдо сказал Гарри. – Что натворил Снегг?

– Да не знаю я, Гарри, мне вообще их слушать не полагалось! Вышел я вчера вечером из Леса, слышу, разговаривают… ну это, спорят. Я им на глаза попадаться не хотел и вроде как пошёл себе потихоньку, старался не слушать, да только они… ну, в общем, горячились, а уши-то не заткнёшь.

– И что? – поторопил Гарри виновато перебиравшего огромными ступнями Хагрида.

– Я просто слышал, как Снегг сказал: мол, Дамблдору много чего кажется само собой разумеющимся, а ему, Снеггу то есть, может, больше этого делать неохота…

– Делать что?

– Не знаю я, Гарри, вроде как Снеггу показалось, будто он малость перетрудился, вот и всё. Да только Дамблдор ему прямо сказал, что он, дескать, сам вызвался, так что тут и толковать не о чем. Строго так сказал. А после добавил что-то насчёт расследований, которые Снегг у себя в Слизерине ведёт. Так тут же ничего странного и нет! – торопливо добавил Хагрид, увидев, как Гарри и Гермиона обменялись многозначительными взглядами. – Всем деканам велено было порасспросить своих насчёт тех бус…

– Да, но ни с кем другим из них Дамблдор не ссорился, так? – сказал Гарри.

– Погоди. – Вконец смущённый Хагрид принялся вертеть в руках арбалет. Раздался громкий треск, арбалет разломился надвое. – Я знаю, что ты про Снегга думаешь, Гарри, да только не стоит видеть в этом больше, чем там есть.

– Осторожно! – коротко предупредила Гермиона.

Они обернулись как раз вовремя: на стене за ними вырастала тень Аргуса Филча, а следом из-за угла появился и он сам, сгорбленный, лязгающий от радостного предвкушения зубами.

– Ага! – запыхтел он. – Час поздний, а вы не спите, насидитесь теперь в школе после уроков!

– А вот и нет, – оборвал его Хагрид. – Они же со мной.

– Мне-то какая разница? – вызывающе поинтересовался Филч.

– Я, чёрт дери, учитель, разве нет, сквиб ты ползучий! – мгновенно вспыхнув, рявкнул Хагрид.

Послышалось отвратительное шипение – это филч раздувался от гнева; тут же появилась Миссис Норрис и принялась тереться о его костлявые лодыжки.

– Топайте отсюда, – краем рта сказал Хагрид.

Дважды просить не пришлось – Гарри с Гермионой ударились в бегство, слушая эхом отдававшиеся за их спинами громкие голоса Хагрида и Филча. Когда они свернули к башне Гриффиндора, навстречу им попался Пивз, радостно летевший к источнику криков, хихикая и скандируя:

Если где повздорят люди,Кликни Пивза – драка будет!

Полная Дама уже похрапывала и нисколько не обрадовалась, когда её разбудили, но всё же, поворчав, отступила в сторону, позволив Гермионе и Гарри протиснуться в благодать тихой, пустой гостиной. Судя по всему, о случившемся с Роном знали пока немногие. Гарри почувствовал облегчение – расспросов ему на сегодня уже хватило. Гермиона, пожелав Гарри спокойной ночи, направилась к спальням девочек. Он же остался в гостиной, сидел у камина, глядя на потухающие угли.

Итак, Дамблдор повздорил со Снеггом. Несмотря на всё, что он сказал Гарри, несмотря на заявления, что Снеггу он доверяет полностью, Дамблдор, разговаривая со Снеггом, вышел из себя, решил, что тот прилагает недостаточно усилий, расследуя деятельность неких слизеринцев… Или только одного – Малфоя?

Может быть, Дамблдор сделал вид, будто подозрения Гарри кажутся ему пустыми, опасаясь, что Гарри наделает глупостей, попробует взять всё в свои руки? Не исключено и другое – Дамблдор не хотел, чтобы Гарри отвлекался от их уроков, от попыток вытянуть из Слизнорта воспоминания. А возможно, не считал правильным делиться с шестнадцатилетним своими подозрениями в отношении подчинённого…

– Ну вот и ты, Поттер!

Гарри испуганно вскочил на ноги, держа наготове волшебную палочку. Он был совершенно уверен, что в гостиной нет ни души, и не ожидал, что из дальнего кресла поднимется кто-то огромный. Впрочем, вглядевшись попристальнее, он понял, что перед ним Маклагген.

– Я ждал твоего возвращения, – сказал Маклагген, не обращая внимания на палочку Гарри. – Заснул, наверное. Слушай, я видел утром, как Уизли волокли в больницу. Похоже, к назначенной на следующую неделю игре он не поправится.

Гарри потребовалось не одно мгновение, чтобы понять, о чём идёт речь.

– А… ну да… квиддич, – протянул он, засовывая палочку за пояс джинсов и устало проводя рукой по волосам. – Да, к игре он может не поспеть.

– Ну тогда я смогу встать на ворота, правильно? – спросил Маклагген.

– Да, – ответил Гарри. – Да, пожалуй…

Возразить на это ему было нечего, в конце концов во время отборочных испытаний Маклагген показал второй результат.

– Отлично, – обрадовался Маклагген. – Так когда тренировка?

– Что? А, завтра вечером.

– Хорошо. Послушай, Поттер, нам стоило бы поговорить ещё до неё. У меня есть кой-какие соображения насчёт стратегии, может, ты сочтёшь их полезными.

– Ладно, – без всякого энтузиазма согласился Гарри. – Только давай ты мне о них завтра расскажешь. Видишь ли… я что-то устал сегодня…

Назавтра по школе разлетелась новость об отравлении Рона, но шума, подобного тому, что поднялся после покушения на Кэти, она не наделала. Похоже, все сочли это несчастным случаем, к тому же во время отравления Рон находился в кабинете преподавателя зельеварения, противоядие получил сразу, а значит, не особенно и пострадал. На деле гриффиндорцев куда больше интересовала предстоящая игра с Пуффендуем, многим хотелось увидеть, как Захария Смит, игравший у пуффендуйцев охотником, будет наказан за высказывания, которые он позволил себе во время первого матча со слизеринцами.

Между тем Гарри квиддич интересовал как никогда мало. Мысли о Драко Малфое быстро превращались у него в подобие мании. Справляясь при всякой возможности с Картой Мародёров, он время от времени делал по замку крюк, заглядывая туда, где находился Малфой, но ни за какими необычными занятиями застать его так и не смог. И при этом Малфой продолжал необъяснимым образом исчезать с карты.

Впрочем, времени на то, чтобы вплотную заняться этой загадкой, у Гарри не было – мешали тренировки, домашние задания, да ещё то обстоятельство, что теперь, куда бы он ни направлялся, за ним неотступно следовали Кормак Маклагген и Лаванда Браун.

Кто из них досаждает ему сильнее, Гарри решить так и не смог. Маклагген постоянно намекал, что вратарь команды из него получится лучший, чем из Рона, и что Гарри, который теперь регулярно видит его в игре, наверняка и сам так думает. Мало того, Маклагген критиковал всех остальных игроков и приставал к Гарри с детальными планами тренировок, так что Гарри не раз уже пришлось напомнить ему, кто в команде капитан.

А Лаванда то и дело подкатывалась к нему с разговорами о Роне, и эти разговоры Гарри находил не менее утомительными, чем разглагольствования Маклаггена о квиддиче. Поначалу Лаванда была страшно обижена, что никто не удосужился сообщить о том, что Рон попал в больницу («Я же всё-таки его девушка!»), но затем решила простить Гарри забывчивость и провести с ним ряд задушевных бесед, посвящённых чувствам Рона, – крайне тягостное испытание, без которого Гарри с большим удовольствием обошёлся бы.

– Послушай, почему бы тебе не поговорить обо всём этом с Роном? – спросил её Гарри после особенно долгих расспросов, охвативших собою всё – от точных слов, сказанных Роном по поводу её новой парадной мантии, до мнения Гарри о том, считает ли Рон свои отношения с Лавандой «серьёзными».

– Я бы и поговорила, но всякий раз, как я к нему прихожу, он спит! – раздражённо сообщила Лаванда.

– Вот как? – Гарри был удивлён, поскольку сам он при каждом посещении больничного крыла заставал Рона бодрствующим: друг рьяно интересовался новостями о ссоре Дамблдора и Снегга, с одной стороны, и норовил произнести как можно больше бранных слов о Маклаггене, с другой.

– А Гермиона Грейнджер к нему всё ещё заглядывает? – внезапно поинтересовалась Лаванда.

– По-моему, да. Так ведь они же друзья, верно? – испытывая неловкость, ответил Гарри.

– Друзья, не смеши меня! – презрительно процедила Лаванда. – Когда Рон стал встречаться со мной, она с ним неделями не разговаривала! Теперь-то она, конечно, хочет с ним помириться, он же стал таким интересным…

– По-твоему, получить яд, значит стать интересным? – спросил Гарри. – Как бы там ни было, извини, я должен уйти – вон Маклагген идёт, опять прицепится ко мне с разговорами о квиддиче. – И Гарри, бочком скользнув в притворявшуюся сплошной стеной дверь, коротким путём понёсся на урок зельеварения, куда, к счастью, ни Лаванда, ни Маклагген последовать за ним не могли.

В то утро, на которое была назначена игра с Пуффендуем, Гарри заскочил по пути на поле в больничное крыло. Рон был вне себя – мадам Помфри не разрешила ему пойти посмотреть матч, считая, что это может его перевозбудить.