Жизнь в эпоху перемен. Книга первая - Станислав Владимирович Далецкий

По крестьянским приметам это было к неурожаю в следующем году и грозило суровой зиме нынче. Действительно, установились морозы за двадцать градусов, два-три раза еще подсыпало снега и Иван радовался, как своевременно он пошил себе пальто и сапоги. У местного скорняка он подобрал себе мерлушковую шапку и мог не опасаться больше морозов, спокойно прохаживаясь по селу, поскрипывая снегом под сапогами.

В субботу, староста через Арину передал свои извинения: ему по делам срочно надо съездить в уезд, и пусть Иван Петрович без обиды заходит в гости через выходной, тем более, что и крестьян на счет учебы их взрослых дочерей староста не успел опросить.

Иван принял это объяснения и в воскресный день пошел в церковь, куда не заходил вторую неделю. В церкви Иван послушал службу, поставил свечу, подождать батюшку Кирилла, чтобы показаться ему во всей своей зимней одежде и поблагодарить за присланных мастеров, что одели и обули учителя и тем самым сберегли его здоровье от стужи.

Батюшка Кирилл одобрил внешний вид учителя: – Теперь вы, Иван Петрович, выглядите барином в теплом пальто, а не хилым студентиком в легком пальтишке, подбитом ветром. В таком виде крестьяне вас будут уважать и охотно отпускать детей в школу. Как там мой дьячок, справляется с уроками Закона Божьего в школе? – поинтересовался священник, который свои школьные заботы переложил на подневольного дьякона.

– Видимо справляется, коль ученики на его уроке сидит смирно, – отвечал Иван.

– Вот и славно, – ответствовал отец Кирилл. – Пусть дьяк учит детей Божьему слову, а мы пройдем ко мне и попьем чайку с пирогами, что напекла с утра моя матушка.

Иван принял это предложение и вскоре сидел в поповском зале за столом, в окружении поповских дочек, попивая чай с мясными расстегаями и беседуя со священником о сельских делах.

– Наслышан я от старосты о вашем желании учить взрослых дочерей дополнительно и отдельно от парней и весьма приветствую ваше начинание. Своих старших: Машу и Дашу я учу сам на дому – образование в духовной семинарии не уступает учительскому и поэтому я могу успешно поднять образование своих дочерей, чтобы они тоже могли учиться в светских учреждениях, если пожелают. Но другие односельчане не могут сами образовывать своих дочерей и я думаю, что желающие добра своим дочерям родители найдутся в нашем селе: им будет польза, а вам учительская практика и дополнительный доход, – подвел священник итог своим рассуждениям.

– Если кто из прихожан спросит моего совета насчет обучения детей, я им посоветую обратиться к вам, Иван Петрович. И учить девочек можно будет не на дому, а в вашей школе после занятий, так сказать во вторую смену. И под приглядом кого-нибудь из родителей, чтобы не подумали селяне чего худого о ваших занятиях с девушками, потому что вы молодой и холостой учитель, да еще и привлекательной наружности. Вон мои старшие дочери смотрят на вас во все глаза, и я удивляюсь, как на вас одежда не дымится от их обжигающих взглядов, – пошутил отец Кирилл.

– И ещё один совет хочу вам дать. Учите девушек не только грамоте, но и светскому поведению и домоводству: у меня есть книга «Домострой», многие сейчас называют её реакционной, но там много полезных советов для поведения девушек в семье мужа и будет хорошо, если вы используете эту книгу при обучении. Я сейчас же дам книгу вам. Кстати, можете и другими книгами из моей личной библиотеки попользоваться: у меня не только духовные, но и светские книги, есть весьма полезные для учительства, – закончил отец Кирилл и пригласил Ивана в свой кабинет, где в шкафах на полках стояли десятки книг. Иван тоже мечтал завести личную библиотеку, но учеба и переезды мешали этому: таскать за собой тяжелые книги было неразумно и накладно по деньгам, и пришлось пока отказаться от этой идеи.

У отца Кирилла и вправду книг оказалось много и Иван, просмотрев их, тотчас, с разрешения священника, отобрал с пяток для изучения и возможного использования в учебе, в том числе и знаменитый «Домострой» об укладе семейного быта в русском обществе еще два века назад. Прихватив книги учитель ушел из приветливого дома священника, провожаемый взглядами дочерей отца Кирилла, прильнувших к окнам.

Неделя занятий прошла под снег и завывания метели за окнами школы, но воскресное утро выдалось погожим и солнечным. Низкое солнце серебрило свежий снег, который сверкал словно драгоценные камни всеми отливами цветов, так что слепило глаза при взгляде навстречу солнечным лучам.

Поутру Иван поимел служанку Арину, как всегда на диване, чтобы с чистой душой, освобожденной от плотских желаний, направится после полудня в гости к старосте. Часто, задумываясь о своих отношениях с Ариной, учитель пытался найти им такое понятие, которое бы никак не связывало его со служанкой, как интимная связь соединяет мужчину с женщиной и придумал: его отношение к Арине подобно отношениям хозяина к вещи: хозяин имеет сапоги, пальто, завтрак, приготовленный служанкой, имеет её тело, необходимое ему для душевного спокойствия и к взаимному удовольствию.

У старосты уже оказались и священник, и урядник, и даже волостной старшина – все без жён и деток, когда Иван пришел. Сельская верхушка власти обсуждала указ царского правительства о проведении земельной реформы, разговоры о которой велись еще с лета, но теперь стали законом, который старшина привез из уезда.

Как и предполагал староста, министр Столыпин по царскому велению разрешил крестьянам выход из общины с надельной землей, что была у семьи в пользовании. Эта земля переходила в собственность главе семьи навечно и могла теперь передаваться по наследству.

– Всё, не будет больше мира в деревнях по всей России, где есть надельная земля. Кто сейчас пользуется хорошей землей и одним наделом, – тот её и оформит во владение, выйдя из общины. Кому достанется сейчас земля похуже, да еще и кусками чересполосицы, тот либо продаст землю вовсе и уйдет из села в город, либо сдаст эту землю в аренду крепким мужикам, либо будет горемычно страдать в нищете на этой земле, не в силах сводить концы с концами.

Я, что греха таить, надеялся, что царь-батюшка поделится землицей государевой с крестьянством, да и помещиков своих поприжмет уступить часть земель. Тогда крестьянская община смогла бы всех наделить землей в достатке: только работай – глядишь и безлошадные семьи тоже как-нибудь вывернулись из нищеты с помощью общества, а оно вон как вышло: у кого оказался в руках кусок землицы пожирнее, тому она и достанется.

Не понял этот министр