Кровавое дело - Ксавье Монтепен

— Да, действительно, она представляет громадную важность.

Де Жеврэ углубился в чтение документа.

Пароли не сводил глаз с его лица и видел, как по мере того, как он читал, лицо его делалось все суровее и суровее.

— Вот странно, — проговорил он, окончив чтение. — Если это завещание приведено в законную силу, то оно отнимает у mademoiselle Сесиль Бернье значительную часть ее состояния в пользу незаконной дочери покойного, госпожи Анжель Бернье!

— Да, сударь, — печально подтвердила Сесиль.

— Известно вам было, что ваш батюшка сделал такого рода завещание?

— Мне никак не могло это быть известно, потому что я даже ничего не знала о существовании моей сестры. В письме отец писал мне, что остановится в Дижоне. Вероятно, дела привели к нотариусу, который и стал ему советовать.

— Это очевидно. Я даже могу прибавить, что, судя по всем признакам, Анжель Бернье, подобно вам, также ничего не знала о завещании.

— Остается узнать, — вмешался Пароли, — существует ли настоящее завещание или же покойный успел только набросать черновик. Но что мне кажется всего страннее, — продолжал итальянец, — и всего необъяснимее, так это письмо, потерянное Сесиль и снова оказавшееся в бумажнике покойного, но уже со знаками, на которые я и позволю себе, сударь, обратить ваше внимание.

— Какие знаки?

— А видите, тут некоторые слова, а местами и целые фразы подчеркнуты синим карандашом.

— Посмотрим.

Судебный следователь вынул из конверта письмо и принялся изучать каждую строчку. Время от времени он сильно хмурился.

Окончив чтение, он воскликнул:

— Агент Казнев угадал верно! Совершенно верно! Для меня это теперь является неоспоримым фактом. Письмо, потерянное Сесиль Бернье, стало своего рода vade mecum для убийцы ее отца. Оно начертало ему маршрут, что вполне доказывается подчеркнутыми фразами. По этому письму убийца заранее знал час, в который покойный должен выехать из Марселя, места, где он будет останавливаться по дороге, часы, в которые он снова пустится в путь… Остальные бумаги были украдены у вашего отца вместе с тремястами пятьюдесятью тысячами франков, которые он вез с собой. Вор потерял бумажник. Он в Париже! В Париже мы и будем искать его и, с Божьей помощью, непременно найдем! Знаете ли, любезный доктор, что вы положительно разыграли роль Провидения! Вы возвращаете моей матери зрение, mademoiselle Бернье — ее утраченное было состояние и, кроме всего, оказываете правосудию громадную, выдающуюся услугу!

— В двух последних пунктах сделал все только случай, — скромно возразил Анджело Пароли.

— Вы слишком скромны! А что, скажите, доктор, — внезапно обратился он к Пароли, — вы не знали раньше Жака Бернье?

— Нисколько. Я не знал и mademoiselle, глубокое горе которой и затруднительное положение тронули меня до глубины души.

— Горе вполне естественное и положение действительно тяжелое, потому что если черновику дана законная сила, то может пройти очень много времени, пока состоится ввод во владение обеих наследниц.

— Mademoiselle Бернье небогата, — заметил Пароли. — Она не может ждать.

— Я осталась совершенно без средств, — подтвердила Сесиль.

— В таком случае, — продолжал итальянец, — я прошу у вас вашей всесильной протекции, чтобы сократить сроки, которые, при всей своей краткости, могут все-таки показаться длинными.

— Несмотря на все мое искреннее желание, я не могу ничего сделать. Прежде всего надо отыскать завещание, если только оно существует, или же добыть положительное доказательство того, что его никогда не было. Затем, если не возникнет никаких препятствий между сонаследницами, наступит очередь нотариусов, которые очень редко делают свое дело скоро, а в большинстве случаев страшно тянут.

Сесиль поднесла платок к глазам, как бы отирая слезы.

— Не плачьте! — с живостью обратился к ней Анджело. — Вам нечего бояться ни нужды, ни лишений до тех пор, пока вам не возвратят принадлежащее вам состояние. Я предлагаю пока, на время, в здании моей лечебницы тихое и покойное убежище и надеюсь, что вы не откажетесь от этого предложения, как не отказались от моей дружбы.

Господин де Жеврэ взял Анджело за руку и крепко пожал ее.

— Какой это высокий поступок, доктор! Вы чуткий, деликатный человек, и я не могу не посоветовать, со своей стороны, mademoiselle принять ваше предложение.

— Я и принимаю его с глубокой благодарностью, — пробормотала смущенная девушка.

— А теперь, так как между вами все устроилось, — сказал судебный следователь, — то я позволю себе, дорогой доктор, задать вам несколько вопросов.

— С готовностью отвечу!

— Вы нашли этот бумажник вчера, не так ли?

— Да, в грязи, на тротуаре улицы Виель-дю-Тампль, почти что против дома пятьдесят восемь.

— В котором часу?

— Около двух. Осмотрев внимательно свою находку, я немедленно отправился к mademoiselle Бернье и из ее уст услышал страшную весть о трагической кончине ее отца.

— В бумажнике не было других бумаг, кроме этих?

— Других не было.

Судебный следователь обратился к Сесиль:

— Хорошо ли вы помните все, относящееся к потере письма?

— Да, сударь!

— И вы по-прежнему уверены, что потеряли его в тот же день, когда получили?

— Уверена. Это было второго декабря.

— Вы потеряли его, когда шли к содержательнице травяной лавки Анжель Бернье, на улицу Дам, в дом сто десять?

— Я полагаю, что это случилось именно тогда.

— А не могло ли случиться, что вы потеряли свою записную книжечку, в которой находилось и письмо, именно у Анжель Бернье?

— Боже мой, это очень возможно! Мне уже и самой приходила в голову та же мысль, но только, уверяю вас, господин следователь, что по этому поводу я не могу сказать вам ничего положительного.

— А это очень жаль, — проговорил сквозь зубы судебный следователь.

Пароли с большим вниманием прислушивался к разговору.

— Может быть, вы имеете некоторые подозрения относительно незаконной дочери Жака Бернье? — внезапно спросил он.

— Подозрения — слишком сильно сказано, но сомнения — да, имею. Впрочем, скоро все это разъяснится.

— Вам удалось напасть на след?

— Нас наведет на след нож, который убийца оставил в груди своей жертвы.

Несмотря на громадное умение владеть собой, итальянец задрожал.

— Мы найдем место, где был куплен этот нож, и таким образом нам попадет в руки купивший его человек. Бумажник уже служит доказательством, что негодяй находится в Париже, потому что нельзя же предполагать, чтобы он доверил кому-нибудь другому материальное доказательство своего преступления. В настоящую минуту наши агенты обыскивают все дома, углы и притоны, норы и трущобы Парижа, а двое, самых ловких, отправлены в Марсель. Мне кажется совершенно невероятным, чтобы преступнику удалось ускользнуть, а раз он будет пойман, мы не замедлим узнать, была ли Анжель Бернье его наставницей и соучастницей.

— Было бы возмутительно, если бы убийца остался безнаказанным, — глубоким, серьезным голосом проговорил Пароли. — Да и за сироту правосудие обязано отомстить злодею.

— Мы отомстим за нее, любезный доктор, будьте уверены.

— Осмелюсь спросить, какие распоряжения сделаны вами относительно тела покойного?

— Пока что я еще не могу дать разрешения на погребение.

— Почему?

— А потому, что я хочу привести убийцу на очную ставку с трупом, если только арест не заставит слишком долго ждать себя.

— Будем надеяться, что полиция не замедлит достичь своей цели.

— Еще одно слово! Потрудитесь описать мне, как можно подробнее, вашу записную книжечку, которую вы потеряли.

— Она была из слоновой кости, внутри вся выложена бархатом. На внешней стороне буквы моего имени и фамилии «С» и «В», окруженные гирляндой роз. В бархатных петельках — серебряный карандаш, с помощью которого и закрывалась книжечка.

— А в середине?

— Пять или шесть листиков почтовой бумаги.

— Было на них что-нибудь написано?

— Самые незначительные заметки, адреса магазинов, счета, и все в таком же роде. Положительно ничего важного.

— Да разве вы еще надеетесь отыскать эту записную книжку?

— Не смею сказать, что надеюсь, но ведь на свете все возможно, даже и невозможное. Нашли же вы бумажник…

В эту минуту кто-то скромно постучал два раза, и в комнату вошел сторож. В руках у него была визитная карточка, которую он поспешил подать господину де Жеврэ.

Последний взглянул на карточку и, обращаясь к Сесиль, заметил:

— Вот посещение, весьма для вас интересное.

— Посещение, интересное для меня?

— Да. Это карточка Вениамина Леройе, дижонского нотариуса, друга вашего отца. Он здесь и просит принять его.

Анджело слегка побледнел, но тем не менее моментально овладел собой.