И.о. поместного чародея. Теперь уж все - Заболотская Мария

Сияющий Констан такими же заячьими прыжками вернулся ко мне, и дрожащим от счастья голосом, произнес:

-Я все разузнал, госпожа Каррен. Это господин Мартиций Поук, вон там его могилка. Госпожа Уфелия сказала, что такой отвратной рожи и такого везения отродясь не видывали. У него даже изба ни разу не горела! Хозяйственный был и скупой, как ростовщик. Помер год назад и вон там похоронен. А еще все в округе знают, что господин Поук имел склонность к колдовству, да и про то, что оборотничеством сей господин баловался, каждый воротищенец слышал сызмала… Я-то ей ничего не сказал про то, что мы его откапывать собираемся, так что консти… конспирация соблюдена.

И он поволок опешившего вконец Гонория к могиле Поука. Уж не знаю, было ли дело в правдивости народных песен, или же нервы коня окончательно сдали, но перед могилой господина Мартиция конь встал на дыбы, вырвал поводья из руки Констана и торопливо поскакал к дрыхнущему хозяину.

-Он это, госпожа Каррен! – с восторгом ученого, совершившего величайшее открытие в своей жизни, вскричал Констан.

Я подошла к нему и вынуждена была констатировать, что и впрямь свежая земля вокруг могилы была притоптана чуть больше, нежели у остальных. Да и само захоронение выглядело чертовски свежим. Как будто тот, кто лежал метром глубже, попал туда аккурат этой ночью, а уж никак не год назад.

-О, так вы все-таки ее нашли? – Виро сонно смотрел на нас, не никаких делая попыток подняться. Гонорий, судя по всему, растерявший остатки своих лошадиных мозгов, пытался спрятаться за хозяина, припав к земле.

-Ну так мы же не лаптем щи хлебаем, – печально сказала я, глядя в сторону леса. «И впрямь, придется откапывать… вот беда…»

От размышлений меня отвлек стук лопаты о землю. Констан принялся энергично рыть холмик. Если бы его счастливую физиономию сейчас увидел незнакомый человек, то явно бы решил, что бедняга откапывает клад, не иначе.

-А я, честно говоря, думал, что вы прикидываетесь, – с уважительным удивлением произнес Виро, который, к сожалению, передумал дремать и не мешать нам. – Известно ведь, что поместные маги борются разве что…

-… с крысолаками, – мечтательно и тоскливо окончила я за него.

Глава 21,

в которой описываются подробности истории со спасением крестьян от чудовища, а также – печальный и закономерный исход этого предприятия

Следующий час мы провели довольно спокойно. Констан копал, проявляя чудеса упорности и изобретательности, ведь лопата, которую он раздобыл, разве что гармошкой не складывалась. Виро с небрежным и элегантным видом, точно позируя для картины «Молодой дворянин отдыхает у древа в жаркий полдень», возлежал на траве, лишь изредка нарушая свой покой размахиваниями рук – из лесу натянуло комаров и мошкары. Гонорий от пережитого впал в ступор и, не двигаясь, стоял чуть поодаль, за Виро, используя своего хозяина как естественное препятствие на пути возможных врагов, к которым, в первую очередь, разумеется, причислял меня.

Я же, бродя туда-сюда по тропинке, сбивала березовым колом верхушки цветущего люпина и размышляла, не стоит ли решиться на побег прямо сейчас, со всех ног помчавшись вглубь леса. Но весь мой жизненный опыт в голос вопил, что понятия «затеряться в чащобе» и «утопиться в болоте» в данном случае равнозначны.

Ум человека прехитро устроен – он не желает принимать решения, если его к этому не принуждают самым прямым и действенным образом. Если бы сейчас перед моими глазами болталась петля виселицы, то я бы с большим воодушевлением бежала бы меж деревьев, не обращая внимания на колотье в боку и незнание окружающей местности. Но покудова петля была всего лишь вероятным итогом моих логических построений, проклятый рассудок робел перед лесными зарослями, пенял на излишек гнуса и недостаток съестного в сумке.

-Госпожа Каррен, гляньте-ка!

«Откопал, стервец. А я-то надеялась, что его какой-нибудь радикулит раньпроймет…»

Все выглядело именно так безрадостно, как я и предполагала. Яма, гора сырой земли, поганенький гроб в яме.

-Надо ж его теперича как-то вытащить, – озабоченно, но без тени сомнений высказался Констан.

Тут я посмотрела на Виро без особой надежды, Виро с удивлением посмотрел на Гонория, словно недоумевая, какое отношение вышесказанное может иметь к ним двоим, а Констан, обожающе взирая на меня, подытожил весь этот молчаливый диалог:

– Ведь есть же такие заклинания, левитационными именуемые…

…Левитацию я проходила. Более того, я даже имела определенный успех в этой сфере магии, жонглируя чернильницами без рук на потеху остальным адептам, и воруя тазики в бане Академии во время коллективного мытья. Полет мне правда так и не удался, сколь я не билась, ну да столь сильное волшебство и не входило в обязательную программу обучения.

Итак, я левитировала кошек, тазики, чернильницы, головки сыра из погребов Академии, исподнее адептов младших курсов, но никогда я не пробовала поднять в воздух целый гроб. Да еще и не пустой, к вящему моему сожалению. Следует заметить, что только у великих магов любое заклинание срабатывает, стоит его только произнести, причем срабатывает, как полагается. При хороших способностях умение концентрироваться оттачивается до совершенства. С моим же скромным даром, мне следовало хотя бы сытно перекусить, чтоб не отвлекаться на желудочные спазмы.

Но деваться было некуда.

-Хорошо, попробую, – сказала я тоном, которым обычно говорят: «Не стоит даже пытаться».

Минут десять я пыталась сконцентрироваться. Но сделать это, когда на тебя неотрывно смотрят три пары глаз – с обожанием, ехидством и лютой ненавистью, – было совершенно невозможно. Мысленно я пожелала себе удачи, пробормотала стандартное вступительное заклинание и принялась за дело. Следовало направить энергию строго по прямым к левитируемому предмету, высчитать наилучшие точки «присоединения» к нему (как минимум, их должно быть две, согласно законам магеометрии, чтоб не допустить беспорядочного вращения левитируемого предмета) и воздействовать на них равномерно, дабы подъем происходил плавно. Чем больше точек присоединения – тем сложнее делить между ними потоки силы. Я никогда не пробовала работать более чем с тремя точками, да и то, воздействуя на предметы со значительно меньшими габаритами.

Для предмета, имеющего форму параллелепипеда, согласно базовым правилам, нужны были четыре точки, чтобы грамотно распределить нагрузку.

«Безнадежно. Две – максимум» – поняла я, когда попробовала с четырьмя безо всякого видимого эффекта. Сила распылялась, даже не дойдя до точек. У меня не хватало мастерства работать с четырьмя прямолинейными, строго направленными потоками.