Ухожу на задание… - Владимир Дмитриевич Успенский

некий официальный оттенок. Иннокентий Афанасьевич понял это, когда последний раз ездил в отпуск. Так получилось, что служил он в разных округах, и разных гарнизонах, а жена училась, потом работала все в одном и том же городе. Только в гости наведывались друг к другу: за год месяца два-три были вместе. Сын, воспитывавшийся не столько матерью, сколько бабушкой, не привык к отцу, дядей называл, пока был маленький. И вообще изнеженным рос в женском обществе.

Однако жена Астафурова была умницей, он не имел оснований ни в чем упрекнуть ее. Во всяком случае, поводов для упреков она не давала. А вот с единственным наследником как быть? Встретил его сын на вокзале, Иннокентий Афанасьевич чуть не ахнул: настолько подрос, возмужал парень. Уже и усики пробиваются. Этакий плечистый увалень, ростом с отца. И собственные убеждения у него, которые с юношеской горячностью готов отстаивать перед любым авторитетом. С удивлением и тревогой подумал Астафуров, что через год-другой сын наденет солдатскую шинель и многое в его становлении, и его дальнейшей судьбе будет зависеть от того, к каким офицерам, к каким воспитателям он попадет.

Совсем иначе стал смотреть теперь на солдат и сержантов подполковник Астафуров, видя в них не только подчиненных, не только военнослужащих, но и просто молодых людей с разными характерами, угадывая в каждом из них черты, свойственные собственному сыну. Плохо это или хорошо, но он все больше превращался из сурового начальника в заботливого отца. Думал, со стороны это не заметно, а вот Орагвелидзе узрел, в точку попал.

Они ведь действительно были очень молоды, эти юноши. Шутки у них подчас мальчишеские. Обходя перед новым заданием строй, вглядываясь в лица, удивляясь разнообразию внешности и характеров, Астафуров невольно думал: неужели эти вот белобрысые, веселые и озорные мальчишки, только что оторвавшиеся от мирной жизни, согодня отправятся вместе с ним в трудный рейс, на заминированные дороги, под пули душманов? Каждый раз, желая уберечь от нравственной перегрузки тех, кто слаб, кто не уверен в себе, Астафуров говорил: «Если не можешь или не хочешь идти в рейс, оставайся здесь. Есть робота в парке, в казарме… Три шага вперед, шагом марш!»

И сколько было у него рейсов, столько раз отдавал он эту команду — ни один из парней не вышел из строя! Даже самые вроде бы зеленые с виду новички. Один из таких плакал потом от пережитого потрясения, когда пули бандитов попали в кабину машины, ровной строчкой прошили автоцистерну. Худенький такой, узкоплечий парнишка забивал пустыми патронными гильзами пробоины в цистерне. Слезы текли по его щекам, но ведь работал, сам подручными средствами производил ремонт… А теперь он сержант, правая рука командира взвода, теперь ему цены нет, как и многим другим парням, получившим закалку здесь, в ограниченном контингенте войск. И конечно, прав бывалый прапорщик Бакланов, оценивший шутку, не запретивший солдатам изобразить на походной кухне, почти во весь бок, знак качества. То ли отмечая заслуги повара, то ли в назидание: давай, мол, харч повкусней да побольше… Астафуров улыбнулся своим мыслям. А капитан Орагвелидзе обиделся:

— Понимаешь, я тебе рассказываю, как у отца хурма померзла, а ты смеешься! Скажи, что в этом смешного?

— Ну, извини, слышу я про хурму. Знак качеств вспомнил.

— А-а, — недовольно поморщился Орагвелидзе. — Меняется у тебя характер, Афанасьевич. Прямо скажу, на глазах меняется.

— В лучшую или худшую сторону?

— Тут, понимаешь, есть разные аспекты. С какой стороны смотреть…

Слушая рассуждения Орагвелидзе, Астафуров продолжал думать о своем. Что ценит в нем командование? Вероятно, самостоятельность. Именно поэтому доверяют ему возглавлять трудные дальние рейсы, действовать в отрыве от основных сил. В таких рейсах часто и резко меняется обстановка, нужно на месте оперативно принимать решения. Наверное, у Астафурова это получалось: чего-чего, а ответственности за свои поступки он никогда не боялся. Заботился прежде всего об общем деле, о выполнении задания, а не о своих выгодах и интересах. Если живешь по такому принципу, в конечном счете всегда будешь прав.

Он тряхнул головой: ну, нашел время философствовать! Займись-ка конкретным делом. Мишину подбили. Первую, но наверняка не последнюю. Как избежать потерь — вот о чем следует помозговать.

В конце колонны специалисты из группы технического замыкания ремонтировали поврежденный грузовик. Водитель, младший сержант, еще не успокоившийся после пережитого волнения, чуть заикаясь, рассказал подполковнику, что произошло. Ехал он почти в середине колонны, и вдруг словно щелчки железом по железу, резкие такие щелчки! На смотровом стекле — трещина! Мотор захлюпал… Не сразу сообразил, что очередью стегануло. Подумал, с бензонасосом что-то. Машины-то мимо идут одна за другой, а его отстает, управляться не хочет. И стоп — вроде бы поршень в цилиндре заклинило.

Но тут уж ремонтники подоспели, на буксир взяли. Так что полный порядок.

— Спасибо, — сказал Астафуров. — Молодец, младший сержант, не растерялся.

— Слушай, после службы в автодорожный техникум или институт поступай, — посоветовал Орагвелидзе. — Лучшую характеристику дадим!

Водитель пытался улыбнуться, но улыбки не получалось на бледном, перепачканном смазкой лице.

Машина была повреждена основательно. Астафуров, выяснив объем работ, посмотрел на часы, спросил Орагвелидзе:

— Сколько времени требуется?

— Наши ремонтники всегда укладываются в норматив, — не без гордости ответил капитан. — Сделаем как положено, и даже быстрее.

— Уверен, — кивнул Астафуров. — Но сегодня счет на минуты. Перебросьте мешки в другие грузовики. И поскорее.

— Товарищ подполковник! — загорячился было Орагвелидзе, но Астафуров оборвал его:

— Все! Машину оставить здесь, у афганских товарищей. На обратном пути заберем. Сейчас важно время, понятно?

— Не совсем, товарищ подполковник…

— Сопоставь: нападение на пост, обстрел колонны — разве это случайность? Нет, звенья одной цепи. Душманы пытаются задержать, притормозить нас. Для чего — еще не ясно. Может, надеются, что перевалы наметет снегом, может, готовят нам какую-нибудь пакость.

— Начинаю понимать, товарищ подполковник.

— Приказываю! — голос Астафурова зазвучал строже. — Орагвелидзе лично возглавить группу технического замыкания. Впредь вышедшие из строя машины, которые могут замедлить движение колонны, буксировать до первого дорожного поста или населенного пункта, где есть афганские или наши подразделения. Быстро доставить груз — наша цель. Этому подчиним все.

— Так точно! — ответил капитан, щелкнув каблуками сапог. Очень уж любил Вахтанг Орагвелидзе этакую щеголеватость.

А подполковник, которого молодые офицеры, видимо, считали несколько занудливым, повторил:

— Решение принимай сам, на месте. Если ремонт мгновенный, то делай. Но без риска, без потери времени. Оставленные машины потом подберем.

Орагвелидзе промолчал, но в знак уважения командиру наклонил голову и опять непроизвольно прищелкнул каблуками хромовых, отлично сшитых сапог.

13

Возвратиться в город было гораздо труднее, чем