Ветер над островами - Андрей Круз

«Ты сюда провалился из прошлого. Скорее всего, ты там погиб. Здесь оказался в месте, где недавно погибли люди. Говорить правду ты просто боишься и надеешься затеряться среди людей. Ты — не первый».

Когда я закончил чтение и поднял голову, то столкнулся с вопросительным взглядом брата Иоанна.

— Все так и было, — сказал я ему. — Ты угадал.

— Мы не угадывали, мы догадывались, — поправил он меня.

Договорить не дали. Большой Иван подошел, протянул обоим по маленькой серой горошине, сказав:

— Разгрызите.

— От малярии, — пояснил брат Иоанн явно для меня.

— Знаю, — ответил я, закидывая сладковатую на вкус таблетку на язык и запивая водой. — Вера, еще когда шли по лесу, таких таблеток подкидывала.

А также знаю, что разгрызи эту гадость — и потом ведра воды не хватит, чтобы чудовищный горький вкус запить.

Ожидал я, что он записку свою обратно заберет, но брат Иоанн делать этого не стал. На доверие давит, получается. А насчет того, что я улики не прятал и не уничтожал, — так он прав, это я совершенно осознанно. Прикидывал, что если под подозрение попаду странным своим поведением, то хоть объясниться смогу. А то решат, что я шпион с Тортуги, и как доказывать, кто я есть?

После привала наше отделение было выделено в головную походную заставу, а моя тройка — в головной дозор. Заодно меня старшим Байкин назначил — вроде как первое повышение по службе получил. Фланговых застав никто не выделял: все равно им по тутошнему рельефу за ротной колонной не поспеть.

Дорога временами начала удаляться от берега, местами прорубаясь уже через вполне полноценные джунгли, где возможную засаду было бы не разглядеть уже в десяти метрах. Винтовки на плече уже никто не нес, перевесили на грудь и сняли с предохранителей. Вроде бы противодействия противника не ожидалось, но береженого бог бережет.

В лесу духота наваливалась куда сильнее, чем на открытом месте. Там было палящее солнце и горячий ветер, а здесь он сменялся влажным стоячим воздухом, как в турецкой бане. Вместо бесчисленных сверчков, от которых уже в ушах звенело, заорали птицы, хором, кто кого переорет, а откуда-то издалека доносился визг дерущихся или чего-то испугавшихся мартышек. Еще мысль мелькнула о том, что оружие в таких местах надо чуть не каждый день чистить, — стволы здесь не хромированные, ржавчина заведется очень даже запросто.

Земля под ногами тоже изменилась. Только что была сухая и твердая, как камень, а теперь пошла мягкая и влажная, на которой следы как на пластилине отпечатывались. Хорошо еще, что хоть не липкая, а то тащили бы уже по пуду на каждой ноге. Несколько раз что-то подозрительное замечали, но каждый раз убеждались в том, что тревога ложная. Один раз дикую свинью спугнули, второй раз вызвал подозрение спутанный ком лиан, а еще пару раз просто показалось.

Разговор с братом Иоанном из головы не шел никак, но это и понятное дело. Странно было бы такое забыть. Не удивил. Вот крест на пузе — вообще не удивил он меня. Его записка так и лежала у меня в кармане, я даже разок украдкой перечитал — все верно, глаза меня не подвели, и все же никакого сюрприза не получилось. Не могу объяснить, почему я так думаю, но… если кто-то один сумел сквозь миллиард слоев времени провалиться в будущее, то почему этого не мог сделать кто-то до меня? А вычислить таких попавших, я думаю, было не так сложно. Даже я, как ни старался тихариться, у внимательных подозрения вызвал. А у меня вообще привычка на глаза не лезть и всегда стараться «смешаться с толпой», если можно так выразиться. А ведь кто-то еще и шуметь бы начал насчет того, откуда он сюда попал.

«Особый отдел», поди ж ты. Даже назвались правильно, как и подобает. Быстро вычислили. Интересно, кто первый «сигнализировал» — преподобный Савва или преподобный Симон? Или кто-то вообще другой? Да какая разница, собственно говоря, они в своем праве, это их земля и их жизнь… хотя они уже и моими становятся помаленьку. Вот воевать за них иду — кто скажет, что не мои? И что стало с остальными попадавшими сюда, кстати? Как-то упустил я за разговором уточнить, а потом помешали. Пришел Большой со своими таблетками прегорькими, а потом Байкину что-то занадобилось, а потом… а совсем потом и привал закончился.

Кстати, вот еще интересное в записке: «Скорее всего, ты там погиб. Здесь оказался в месте, где недавно погибли люди». Все верно, но… почему такая связь? Странно. Кстати, я вообще там погиб или как? Или где? Я ведь только вспышку помню, и то не знаю, что за вспышка была. Не атомный ли взрыв, часом? Нет, не думаю: если я не первый, то на всех ядерных взрывов не хватит. Если мои предшественники сюда не из Хиросимы попали. Не туда думаю, неправильно. Как-то все это по-другому работает.

Ладно, поговорим еще с братом Иоанном, мы пока еще в одной ротной колонне идем, так что случай представится.

Часа через два дорога опять вышла к берегу, но джунгли уже не отступали, прежние сухие возвышенности сменились низинами, причем заболоченными. Появилось множество комаров, все, включая меня, потащили из ранцев сеточки с кольцами, которые надевались на тулью шляпы и превращались в накомарники. Правда, на самом берегу комары исчезали — похоже, с открытых пространств их сдувало свежим морским бризом, — так что сразу становилось легче.

После третьего краткого привала мы услышали приближающийся топот нескольких лошадей. Несколько всадников, немного, шли к нам рысью, скрытые поворотом дороги и густыми зарослями. План действий на такой случай у нас был отработан заранее, так что я только команду подал:

— Всем укрыться!

К счастью, сделать это было совсем нетрудно — надо было отбежать с дороги в сторону на несколько шагов и упасть в траву, высокую и влажную, разве что посмотреть предварительно, убедиться, что ты не на змею падаешь. Правда, едва я свалился, как с большого лопуха, с нижней его стороны, прямо мне на рукав свалилась серая жирная пиявка, задергавшаяся, словно в судорогах. Но я ее сбил щелчком на землю, отметив для себя, что потом ее и раздавить неплохо было бы.

— Без команды не стрелять!

Если всадников мало и они не выглядят враждебными, мы их должны мимо пропустить — там их походная застава встретит, а мы путь к отступлению отрежем, случись что. Если же враг, то тогда бой начнем мы, стрельбой предупреждая своих. Продержимся, сколько сможем, а там и взвод наш подтянется, и основные силы следом.

Всадников оказалось четверо — все из христиан, в шляпах, на крепких здоровых конях. Скачут уверенно, дружной кучей, не сильно и по сторонам поглядывая. Передний мне вроде знакомым показался, но не уверен — разглядеть не пытался, больше его на прицеле держал. Сам стрелять не стал, ну и двое моих товарищей тоже не выстрелили, пропустили. Едва спины показались, как я скомандовал:

— За мной!

Выскочили на дорогу, оглядываясь, увидели, как крупы коней и спины конников исчезают за следующим поворотом извилистой дороги, да и припустили трусцой следом. До заставы метров пятьсот всего, радио у нас нет, так что все на дальности подачи сигнала свистком и выстрелом. Свисток мне, кстати, Петр Байкин выдал — блестящий такой, стальной, на стальной же цепочке. Свистнешь — аж уши закладывает.

Конников остановили. Застава выстроилась в шеренгу, наставив на них стволы винтовок и карабинов, и им явно уже предложили спешиться, потому что все четверо слезали с седел, при этом явно стараясь не делать резких движений. Поводья коней у них приняли, сразу отвели за шеренгу, потом один из ополченцев, мой тезка Алексий, гарпунщик с китобойного шлюпа «Хищник», ловко собрал у спешенных всадников оружие — револьверы и «винчестеры».

На звук наших шагов один обернулся — и мы немедленно друг друга узнали.

— Какая встреча, — ухмыльнулся он мне, малость глумливо.

— Действительно, свела судьба, — притворно вежливо поклонился я Фоме — тому самому, что пытался обыграть в карты нашего пьяного шкипера Игнатия.

Оглянулись на меня и остальные.

— Здравствуй, Павел, рад встрече, — так же неискренне ухмыльнулся я своему бывшему противнику в драке.

— Не так свиделись, — вроде как с неким сожалением протянул тот.

— Да нет, как раз нормально, — ответил я.

— Знаком с ними? — обратился ко мне Байкин, с недоверием поглядывая на задержанных.

— Немного, — кивнул я. — Назвать «добрыми людьми» язык не повернется. И давайте разведите их в стороны, чтобы между собой не болтали! — Вспомнилось, что мне про них кабатчик рассказывал в Новой Фактории. А того, что они как раз оказались на этой не самой проезжей дороге, тоже не следует со счетов сбрасывать. Ребята эти — бандиты, а бандитам в месте проведения операции, да еще и скрытной, делать точно нечего, надо меры принимать.

Вроде как раскомандовался, но никто не удивился. Взводный Петр приказ мой подтвердил, после чего сказал одному бойцу: