Ветер над островами - Андрей Круз

— Ты смотри, ты сейчас свидетель, — горячо зашептал Иоанн. — В пиратов стрелять можно сразу, с контрабандистами уже не так все просто, а если случайные какие — тебе каторга, понял?

— У нас вся команда свидетели, эту яхту помним, — уверенно ответил. — Так что решай, веришь или не веришь.

Брат Иоанн явно задумался.

Надо же, старые знакомые, от которых еле спаслись недавно. Ну ты скажи, вот так — взяли да и свиделись. А яхта красивая, кстати, раньше как-то не до того было, а вот сейчас разглядел. Метров двадцать пять в длину, а то и больше, метров семь-восемь в миделе. Большая, добротная — и быстрая, это я точно помню.

— Ладно, думаю, что ты прав, — заговорил «особист». — С чего вообще нормальным людям здесь стоять? И если команда подтвердит, то вообще другое дело… Поохотиться могли людей отправить, впрочем… или за водой…

— Окстись, Иоанн, — поразился Василь. — Вода в лесу — дерьмо, а охотиться в степи надо, тут нет ничего съедобного, обезьяны одни.

— Верно, — уломался вроде брат Иоанн. — Что делать думаешь?

— Я бы… попытался, — прошептал я в ответ.

— Что «попытался»? — явно не понял Иоанн. — С ума сошел? Сколько их там, что они планируют?

— Мало их, лодка у берега, — ответил я. — У лодки плот с понтонами — значит, разгружались.

— И что теперь? До них пара верст может быть, а то и меньше.

— Может, — согласился я. — Но может и не быть. Но если я на палубу заберусь, то нам на них наплевать будет.

— У тебя задача — выдвинуться к броду, а не турок захватывать, — понемногу начал злиться Иоанн.

— А мы на них все равно напоремся, — ответил я резонно. — Дорога ведь одна. Досюда мы их не встретили — значит, встретим дальше.

— А так чего добьемся?

— Лишим путей отхода, — начал я перечислять. — Уменьшим численность. Возможно, просто напугаем — и те куда-нибудь сбегут, не придется воевать ни с кем раньше времени. И еще вопрос… если я все это сделаю, то что с яхтой будет?

— Вот как? — удивился брат Иоанн. — Кто пиратское судно взял, того и приз. Шкипером станешь или хозяином — это как угодно будет.

— Я же не один… — напомнил я, хотя такая перспектива меня обрадовала… очень обрадовала, в общем.

— Я на долю не претендую, мне нельзя, — сказал он. — Василь вот и Марьян — с ними тебе разбираться придется, если рискнуть хочешь.

— Много не возьмем, — явно усмехаясь, сипло прошептал Василь. — Из груза или оружия отдашь чем-то, тем более что Марьяна с нами и нет. Если живой останешься, понятное дело.

Так… от берега метров пятьдесят, вода мутная… Сколько я под водой проплыву, так чтобы не заметили? Ну пятнадцать — двадцать метров. Потом все равно подстрелят. Но их двое, а тут останутся брат с «Цыганом», две винтовки. Бац-бац, и обоих на палубе нет уже. Так, а я чего? А я по якорному тросу могу подтянуться, это не проблема… И за леера зацепиться… вон за леерную стойку… и я на палубе, однозначно. А потом… чего потом? Потом сюда подойдет «Смелый» — и тогда вообще лафа. Да, будь что будет, но судно — это приз. Реальный приз, шанс, рискнув башкой, резко выправить свой социальный статус. И возражать никто не будет, я думаю: кто смел, тот и съел, кто первый встал — того и тапки, кто сделал — тот и молодец.

Так… так… патроны я густой смазкой покрываю, чуть-чуть, по самому стыку гильзы и у капсюля, в море же, так что за… за сколько? Минута — максимум, там плыть всего ни фига, не успеют промокнуть, если я только с каким-нибудь сам не накосячил… да и черт с ним, у меня револьвер, затвор дергать не надо… но надо больше револьверов.

Покосился на Василия — у того длинный револьвер в кобуре… калибр как у моего. Годится.

— Василь, револьвер свой дай… и мою винтовку пока возьми.

Спорить и удивляться не стал: вытащил оружие из кобуры и рукояткой вперед мне протянул.

— Значит, так… оба слушайте, — зашептал я чуть громче. — Я сейчас доползу вон до того места, где лодка, так? Там ветка над водой висит низко, видели? Как я веткой качну — стреляйте тех, что на палубе, понятно? Только не промахнитесь — тут камень добросить можно.

— За это не беспокойся, — ответил Василь. — Я их один двоих сниму быстрее, чем они Аллаха помянут. И брат Иоанн стрелок хороший — видать, приходилось. Доплыть хочешь?

— Именно. Выход из трюма один — в рубку, но в ней пока никого. И внизу вряд ли больше двоих или троих: кто-то же ушел оттуда, верно? Отдыхающая смена, скорее всего, — кто иначе будет в трюме сидеть? Расположились бы на палубе, в тенечке. Больше четверых никак быть не может. Если полезут — не давайте им из рубки выбраться, тогда они меня не заметят, я с носа пойду. А дальше… разберусь дальше, в общем.

— Ну… давай, — согласился он. — Твой выбор.

Прозвучало как «тебе жить». Вот именно что выбор мой, и вполне осознанный. И приз перед глазами, так что выбрать — для меня ни разу не проблема. По мне, лучше или грудь в крестах, или голова в кустах: характер такой, всю жизнь так живу. Правда, от этого проблемы бывали, но как же без них? Взорвали вот, похоже… ну бывает, ладно.

Аккуратно, стараясь лишнюю травинку не пошевелить, отполз назад, за кусты густые, стащил с ног обувь. Ничего лишнего с собой не надо… одежду оставлю, чтобы белым телом в зарослях не светить, потом сменяю, запасная есть… нож, револьверы, все. Готов. Пошел.

Путь до исходной позиции для заплыва занял у меня минут пятнадцать — где на четвереньках, а где и на брюхе. Полз медленно-медленно, замирая каждый раз, когда часовой поворачивался в мою сторону. Хорошо, хоть ветерок был, листья шуршали, да и ветки шевелились. Попутно кто-то довольно больно укусил меня за бедро, ну и вывалялся весь… хотя это ладно, все равно плыть сейчас, еще и вымокну. Когда прокрался к привязанной к кустам лодке, вновь замер… так, эти двое на палубе, больше никого не видно. И им меня не видать — не реагируют, по крайней мере.

Убедившись, что на меня никто не смотрит, протянул руку, уцепился за ветку, качнул ею. И отпустить не успел, как бабахнул сдвоенный выстрел, раскатившись над водой неожиданно громким эхом. Я даже не посмотрел на результат, а что было сил рванул в грязноватую воду, поднимая брызги, упал лицом, сделал несколько сильных гребков под водой, вынырнул и что было сил погреб кролем к яхтенному форштевню, показавшемуся с воды неожиданно высоким, таким, что и не заберешься. Что есть сил, что есть дури — как на мировой рекорд. Метров пятьдесят здесь… а сколько там рекорд? Что-то больше двадцати секунд, насколько мне помнится? А мне бы за десять доплыть неплохо… жаль, не получится… раз-два, раз-два, руки как колеса у старого парохода загребают, ногами гребу так, что в мышцах спазмы… А нос яхтенный приближается медленно-медленно, как в кино каком-нибудь, где главный герой вроде бежит, и бежать-то толком некуда, а режиссер все равно эту сцену чуть не на час растягивает. Я бы того режиссера, который мне сейчас все растягивает…

Хлоп еще выстрел сверху, еще, бах, бах, бах, я даже краем глаза успел заметить облачка порохового дыма из зарослей. Ага, сунулись из трюма, похоже… Вот трос, вцепился… Руки мокрые. Но хоть трос сухой — не заскользили, не свалился обратно. Рванул себя из воды, заскреб скрещенными ступнями по канату, подтянулся, вцепился в основание стойки, сжал пальцы… так… есть, еще чуть-чуть… вот так за край… а ноги скользят, мать их, борт скользкий… теперь еще раз подтянуться… локоть за стойку, уже не упаду…

Стрельба с кормы, но не по мне. Это верно, рубка от мягких пуль защитит, да вот не до конца: окна в ней большие — а у нас два стрелка на берегу, чуть не в упор колотят. Еще чуток… брюхо на палубе, перекатился, скачком вперед, укрылся за ящиком канатным. Сумка на боку, в ней револьвер Василя, с него и начну… нет, не так… вытащил оба ствола, потряс ими что есть сил, чтобы из стволов, камор барабанов и механизмов вода вылетела. Нет, не должно промокнуть, но береженого бог бережет.

Длинный револьвер у Василя, ствол сантиметров двадцать, наверное, хотя в остальном совсем как мой — одной мастерской работа. Схватил двумя руками, поднял на уровень глаз, побежал к корме мелким шагом, шлепая босыми мокрыми ногами по доскам палубы, одновременно отмечая про себя, какая она горячая, накалилась под солнцем. Если бы ноги мокрыми не были, я бы уже краковяк на ней плясал.

Ага, а вот и караульный лежит, башка прострелена, брызги крови и мозгов по палубе, карабин рядом валяется. Рядом с головой простреленная красная феска — точно турок. И второй вон как сидел, так и остался сидеть, просто к рубке привалился, а снизу из-под него лужа крови медленно расползается. Сразу их убрали — даже дернуться не успели.

Пока бежал — мачтой прикрывался, а теперь в сторону сдвинулся — и как раз чью-то голову увидел. Даже не голову: согнувшийся человек в профиль, из карабина целить пытается. Револьвер дернулся в руках, пыхнул хвостами пламени, силуэт в окне рубки исчез, в стекле дыра с белыми кромками образовалась. Там заорали-загомонили, кто-то попытался высунуться, но сразу нырнул обратно, едва увернувшись от следующей пули. А я рывком вперед, на цыпочках, чтобы через край заглянуть. Увидел чью-то спину в белой рубашке, выстрелил, рассмотрел, как рвануло ткань, брызнуло кровью, а многострадальное стекло вдруг осыпалось водопадом осколков.