Грех и чувствительность - Сюзанна Энок

– Это звучит разумно.

– Я того же мнения. Что означает, что я буду здесь сама по себе, по крайней мере, две недели. И ты знаешь, что я ненавижу спать одна.

– Но ты не говоришь об этом своему мужу.

Она наморщила лоб.

– Конечно, нет. Ты ожидаешь, что я буду поощрять его ухаживания? Я предпочла бы твои.

– А кто бы не предпочел? – Стараясь не хмуриться, маркиз повернул Лидию более резко, чтобы оставаться в пределах слышимости другой пары.

– Валентин, не думай, что ты сможешь заставить меня ревновать. Лорд Фаулер практически предложил нанять Лоуренса, чтобы тот нарисовал мой портрет, если только я подарю ему одну из своих перчаток в знак привязанности.

Он опустил взгляд на ее запрокинутое лицо.

– Господи Боже. Фаулер еще старше, чем твой муж.

– Но вовсе не настолько скрюченный. Конечно же, я отказала ему. Но, как видишь, ты не единственный мой обожатель.

– Я не обожаю тебя, Лидия. Я использую тебя. Ты удобна и не доставляешь сложностей.

Она заморгала.

– Таким же был и ты.

– Нет. Меня очень трудно понять. Просто обычно я пытаюсь не замечать этот факт. Однако в последнее время из-за этого у меня были кое-какие неприятности.

– Валентин, ты собираешься спать сегодня со мною или нет? – прошептала Лидия, злость и разочарование появились в ее красивых глазах.

– Нет, не собираюсь. – Недостаток интереса к нему с ее стороны был равен его собственному отсутствию заинтересованности в ней. Несколько недель назад это не имело бы значения – скорее, это устроило бы маркиза. Однако сейчас, после того, как одна девственница сказала ему кое-что по секрету и поверила в него до такой степени, что позволила ему стать ее первым мужчиной, его чертов мир отклонился от своей оси.

– Я могу очень разозлиться на тебя.

– Ты уже проклинала меня, Лидия. Я не забыл об этом, даже если ты сама забыла. Я уже признался, что использовал тебя. А сегодня вечером я предпочитаю не делать этого. Будь благодарной.

Женщина начала отступать от него, но Валентин только крепче сжал ее руку и обхватил за талию.

– Пусти меня, – прошипела она.

– Давай не будем устраивать сцену, хорошо? – ответил он. – Танец почти закончился. Ты сможешь в негодовании покинуть меня после этого.

– Хотела бы я, чтобы однажды ты получил в точности то, что ты заслуживаешь.

Наконец маркиз взглянул на Элинор, чтобы увидеть, как она смеется над тем, что сказал Трейси. Ее глаза танцевали, сияние ее улыбки было ярче, чем солнечный свет. Черт побери, это убивало его, и он даже не знал почему.

– Думаю, что твое желание уже исполняется, – сказал он Лидии. – И ты можешь не поверить мне, но вероятно, я оказываю тебе услугу, потому что тебя не будет рядом со мной, когда это произойдет.

– Едва ли это похоже на тебя – быть таким самоотверженным.

– Странно, не правда ли?

– Ну разве это не интересно? – проговорил Стивен Кобб-Хардинг, прислонясь к стене рядом с оранжереей Халфакса.

– Что там интересного, кроме того, что Деверилл выглядит так, словно он собирается удрать, и для этого не может быть хорошей причины? – Эндрю Перлайн прервал свое изучение издалека груди мисс Деборы Грейлинг только на время, достаточное для того, чтобы бросить взгляд на танцующие пары.

– Черт, говори потише, Перлайн, и обрати внимание. Деверилл практически тенью ходил за леди Элинор в прошедшие недели, а сейчас она даже не смотрит на него. И он ушел прочь от Шарлеманя Гриффина и Мельбурна. Что-то затевается.

– Может быть, они устали друг от друга, – предположил Перлайн.

– Точно.

– А что хорошего в этом для тебя? У Деверилла все еще хранятся твои расписки. И у тебя осталось две недели, перед тем, как ты начнешь называть Париж своим домом.

– Спасибо тебе за напоминание, и сделай свой чертов голос потише. Я говорю не об этом. Не в точности об этом, во всяком случае.

– Тогда о чем…

– Если между Девериллом и Мельбурном произошла размолвка, то мне в руки плывет возможность рассказать свою версию истории его светлости. – Он долго смотрел на прелестную Элинор. – И я держу пари, что он не слышал другой версии, так что моя задача будет простой.

– Ты же не думаешь, что он позволит тебе жениться на своей сестре.

– К тому времени, когда я закончу свою историю, он будет умолять меня взять ее. И у Гриффинов несомненно достаточно денег, чтобы выкупить мои проклятые расписки. Дьявол, если они будут на ножах с Девериллом, то мне даже не придется просить дважды.

– Ну, что бы ты там не планировал, если это собьет спесь с Деверилла, то я за. После того, как он обыграл меня практически до полного разорения, он еще и устроил так, что мне пришлось попросить у него денег, чтобы заплатить за портвейн, который я выпил. И все это перед Принни.

– Точно, – согласился их третий компаньон. Мистер Питер Бернси отхлебнул виски из стакана. – У маркиза могут быть твои расписки, но вы двое не единственные, чьи перспективы он разрушил. Если бы он оставил мне какие-то деньги, я бы заплатил, чтобы устроить ему и могущественным Гриффинам небольшое избиение.

– Если завтра все пойдет так, как я планирую, то у нас будет шанс. – Стивен бросил последний взгляд в сторону Деверилла, а затем обратил свое внимание на Мельбурна. Маркиз мог задержать его свадебные планы своим вмешательством у Бельмонта, но он не уничтожил их полностью. Не тогда, когда у Стивена есть обоснованная и правдоподобная история, чтобы рассказать герцогу. И не тогда, когда у него есть отличное описание того, как выглядит обнаженная грудь леди Элинор, и предложение сохранить в тайне ото всех ее неблагоразумный поступок.

Нет, сегодня вечером все выглядело так, словно удача, наконец, повернулась к Стивену лицом.

Глава 18

– Я рада, что вы вернулись в Лондон, лорд Джон, – произнесла Элинор, улыбаясь, когда они неспешно направлялись к столу с закусками. – Вы определенно сделали этот вечер более ярким.

– Полагаю, что сегодня вечером самое яркое созвездие – это вы, – ответил Джон Трейси, в свою очередь тепло улыбнувшись. – А я просто восхищенный астроном.

Со смешком Элинор приняла стакан пунша, который он ей передал. Хвала Господу за Джона Трейси. Когда она ранее бросила взгляд на Деверилла, ее сердце остановилось. Было так ужасно не знать, хочет она его задушить или поцеловать, но девушка была решительно настроена не целовать маркиза.

А затем он сделал ситуацию еще хуже, когда решил потанцевать с этой отвратительной леди Френч. Всем известно, что они были любовниками, и, очевидно, это не изменилось. Маркиз не давал ей никаких обещаний, но… ей все еще было больно потому, что определяющий момент ее жизни ничего не значил для него, за исключением способа приятно провести вечер. Хотя слово «боль» совершенно неадекватно описывало то ощущение, которое разрывало ее грудь.