Грех и чувствительность - Сюзанна Энок

– Я прихожу в неистовство только тогда, когда плачет именно эта девица, Деверилл. А она не часто это делает.

Деверилл сделал еще один глоток бренди. Проклятие. Они всего лишь разговаривали, и она разозлила его. В любом случае, именно она начала все это.

– Я бы не придавал большого значения тому, что говорит женщина, Шарлемань. Несомненно, она хочет получить что-то от тебя. Может быть, новое платье. Надеюсь, это будет одно из тех с низким вырезом. Они восхитительны.

– Достаточно об этом. И какого дьявола ты умудряешься нравиться женщинам, когда твои взгляды на них граничат с отвращением?

– Это не отвращение. У них есть свое место, как у… свиньи или осла. Но я не делаю ошибки, обращаясь со свиньей так, словно она представляет собой что-то другое, и не использую ее для другой цели, кроме получения бекона.

– Скажи мне, что на самом деле ты в это не веришь, – Шарлемань снова встал, без сомнения, приготовившись вылететь за дверь в порыве негодования.

Валентин также поднялся на ноги, со значительно большим трудом, чем обычно. Он очень не любил пропускать хорошее развлечение.

– Конечно, я верю. И ты тоже веришь. Просто ты слишком щепетилен, чтобы признать это.

– Это не щепетильность, Валентин, – проговорил Шарлемань, в его голосе не было и следа юмора. – Я не имею ни роскоши, ни склонности быть таким же ублюдком, как ты – у меня была мать, а еще есть сестра и племянница. И я не рассматриваю их как чертовых животных на ферме. Что бы ты ни сказал Элинор, ты должен извиниться перед ней.

– Ерунда. – Валентин фыркнул, делая еще один щедрый глоток бренди. Когда напиток пропутешествовал по его горлу, он не обжег его внутренности привычным огнем; Господи Боже, если он дойдет до точки, в которой даже бренди не сможет больше удовлетворять его, то с таким же успехом он может всадить себе пулю в голову. В любом случае, после сегодняшнего вечера маркиз не думал, что сможет упасть в своей жизни еще ниже.

– Ты извиниш…

– У меня тоже была мать, мой мальчик, – растягивая слова, произнес Деверилл. – Когда я пытаюсь вспомнить, как она выглядела, то лица всех шлюх, с которыми спал мой отец после ее смерти, крутятся перед моими глазами и смешиваются, до тех пор, пока я не могу различить, которая из них моя дорогая мама, а кто – особа легкого поведения. – Он пожал плечами. – Но в моем представлении все они одинаковые.

Шарлемань ударил его. Если бы Валентин не был пьян, он увидел бы приближающуюся руку, но когда кулак ударил его в левый глаз, маркиз покачнулся и тяжело упал на кресло позади себя.

– Я не знаю, о чем, черт возьми, Себастьян думал, когда послал тебя приглядывать за Элинор, но считай, что тебя освободили от твоих обязанностей, ты, скотина. – Средний брат герцога Мельбурна вытер свои пальцы носовым платком, уронив его после этого на пол, словно больше не хотел иметь ничего общего с этой вещью. – И чтобы тебе было совершенно ясно, Деверилл, держись подальше от моей сестры. Как можно дальше.

Даже после того, как дверь библиотеки захлопнулась, Валентин оставался в своем кресле. Уставившись на остатки бренди в своем стакане, он игнорировал дальнейшие крики и еще один удар дверью – в этот раз в фойе. Если бы маркиз был трезвым, то он бы отреагировал – или вызвал бы Шарлеманя на дуэль, или избил бы его так, что чертям стало бы тошно.

Но за что? За то, что тот назвал его скотиной? Дьявол знает, что его называли куда более худшими словами, и по гораздо менее основательным причинам. Нет, даже, несмотря на то, что маркиз был пьян, первая возникшая в его голове мысль, после того, как его сбили с ног, была о том, что никто – никто – не удержит его от того, чтобы снова увидеться с Элинор Гриффин.

– Черт подери! – пробормотал он и проглотил остатки бренди.

– Я хочу увидеть список, – заявила Элинор, врываясь в кабинет своего старшего брата.

Себастьян поднял взгляд от бухгалтерской книги, но устремил его не на нее. Его глаза были направлены на мистера Риверса, человека, который занимался финансами семьи.

– Риверс, вы подождете несколько минут, не так ли?

– Конечно, ваша светлость. – С поклоном в сторону Элинор, бухгалтер выскользнул из комнаты и закрыл за собой дверь.

– А теперь, что ты хотела, Нелл? – спросил ее брат.

– Во-первых, я не знала, что ты занят с мистером Риверсом, – пробормотала она, прошагав к окну и обратно. Черт бы все это побрал, Элинор собиралась изобразить учтивую уверенность и разумность. – Я прошу извинения за то, что прервала вас.

Серые глаза оценивающе смотрели на нее.

– Не имеет значения. Ты сказала что-то о списке?

Элинор откашлялась, решительно уселась в кресло, из которого поднялся Риверс.

– Да. Список, составленный тобой из мужчин, которые, по твоему мнению, будут мне подходящими мужьями.

– У меня нет такого списка.

– Нет, есть. Шарлемань сказал…

Герцог наклонился вперед.

– Ты и в самом деле думаешь, что я сяду и начну записывать на бумагу имена мужчин, за которых ты можешь выйти замуж?

Это было не в его стиле, поняла девушка, когда брат описал это подобным образом

– Но…

– У меня есть на примете несколько человек, точно так же, как и у тебя, я полагаю. Но я не стал бы записывать их. С моей стороны это было бы достаточно свинским и высокомерным поступком, разве не так бы ты сказала?

Это было в точности то, что она собиралась сказать, если бы он отказался предоставить ей доступ к списку. Сейчас, барахтаясь в поисках того, какой путь выбрать, Элинор нахмурилась.

– Тогда, может быть, ты окажешь мне любезность и озвучишь несколько имен, из тех, что держишь в голове?

– Зачем?

– Ты же относишься к тем, кто знает все на свете, – отрезала девушка, слишком быстро, чтобы сдержать себя.

– Очевидно, нет, когда дело касается тебя. Итак, тебе интересно мое мнение, или ты намерена избегать каждого, кого я назову, просто вопреки мне?

– Мне… интересно. Сказать по правде, этим восстанием я не добилась почти ничего, кроме того, что стала причиной массового нашествия глупых мужчин, окопавшихся у моего порога. Это совсем не то, чего я хотела добиться. – И это восстание к тому же завело ее на несколько шагов дальше того, куда она намеревалась забраться, и легкость, с которой она сделала эту ошибку, ошеломила ее. Так же, как и то, что Элинор не могла заставить себя прекратить воображать повторение этой ошибки – и с тем же мужчиной, невзирая на тот факт, что в настоящий момент он приводил ее в ярость.

– Итак, ты хочешь прекратить эту войну? – поинтересовался брат, приподняв бровь.

– Нет! Я просто интересуюсь тем, кого ты можешь представить в качестве идеального спутника жизни для меня.