Ласточкин крик - Ахмет Умит

И в этот момент я услышал птичьи крики: ласточки разрезали над нашими головами серое небо.

– Какие они беззаботные, веселые… – пробормотал я в попытке сбросить напряжение.

Евгения тоже посмотрела наверх и вздохнула.

– Нет, Невзат. В их криках нет никакого веселья – это горестный плач. Ты же знаешь, ласточки – перелетные птицы. Многие из них гибнут в бурях по пути. В теплых краях, нежась под солнцем, ласточки не забывают тех, кому не удалось добраться, оплакивают их…

– Красивая история, где ты ее вычитала? – мягко улыбнулся я.

– Нигде, Медени рассказал. Он сравнил сирийцев с ласточками. «Во время бегства мы потеряли много родных, но, чтобы не беспокоить людей вокруг, мы даже не можем позволить себе выразить скорбь как полагается», – вот его слова.

Весь мой оптимизм мгновенно куда-то пропал.

– Ты думаешь, получится его убедить? – вскинула на меня глаза Евгения.

Я не был в этом уверен, но еще больше расстраивать любимую женщину мне не хотелось.

– Не знаю. Но попытка не пытка. Медени мне доверяет, может быть, согласится.

Радость надежды снова заиграла у нее на лице. Я приободрился и сказал:

– Ладно, с этим мы разберемся, ты лучше расскажи про Азез.

Лучше бы не спрашивал.

– С Азез все хорошо, но еще один ребенок умер… – Она тяжело вздохнула. – Один из маленьких сирийцев, живших в Ферикёе. Пропал куда-то, а недавно его тело нашли в Сарыере…

– Почти как с Фаххаром…

– Но этот мальчик не утонул. Его тело раскопали собаки в лесу. Он был там тайно похоронен. – Евгения нахмурилась. – Говорят, что у него похитили органы…

Я вспомнил слова Мюнира в морге: «Сейчас существует большая сеть продажи органов сирийских беженцев. Это международное преступное сообщество, которое создало целые цепи поставки. Деятельность этого сообщества достигает невероятных масштабов». Мозг заработал на полных оборотах. А вдруг Мюнир был прав в своих подозрениях насчет Медени? Вдруг старик действительно продал почку Фаххара? Тогда получается, что жизнь Азез находится в опасности…

– Что случилось, Невзат? О чем ты думаешь? – забеспокоилась Евгения.

– Нет-нет, ничего. Просто мне стало очень жалко этих людей.

Она поверила моим словам.

– Это и правда большая трагедия… Они совершенно беззащитны… как лани перед волками.

Я подавленно покачал головой.

– Оказаться перед волками иногда бывает не так страшно. Тут все гораздо хуже: беженцам пришлось столкнуться с куда более страшным зверем – человеком… А они уверены, что органы вырезали? Я про ребенка, чей труп нашли.

– Да, – грустно подтвердила Евгения. – Его отец так сказал Медени – что все органы вырезали… Что случилось, Невзат? Почему у тебя такой взгляд?

– Нет-нет, все в порядке, я просто очень расстроен… – Нужно было переменить тему. – Послушай, я уже забыл, когда ел сегодня. Ты будешь меня кормить, женщина?

– Ой, – спохватилась Евгения. – Сейчас сбегаю на кухню, принесу чего-нибудь вкусненького.

Стоило ей уйти, я достал телефон и набрал Мюнира.

– Добрый вечер, господин старший главный комиссар, – после двух гудков ответил он. – Чем могу быть полезен?

– Добрый вечер, Мюнир. Тут до меня дошел слушок, хотел бы узнать, насколько это правда. Говорят, ребенок одного сирийского мигранта из Ферикёя был найден мертвым.

– Да, это так, – подтвердил Мюнир.

– Убийство?

– Можно сказать и так. Перед смертью ребенку сделали операцию. В отчете по вскрытию есть все детали. У мальчика были извлечены внутренние органы…

– Вот мерзавцы! Детей убивают, – не сдержался я.

– Да, жестокость ужасная, но в этом случае есть одна странность. Операция была проведена около месяца назад, соответственно, ребенок должен был пропасть примерно тогда же. Но его семья ничего об этом не заявляла. А еще интересней, что они не хотят, чтобы мы открывали дело…

– Почему? Ты их спрашивал?

– Как раз туда собираюсь. – Тут в его голосе прорезалось подозрение. – Кстати, а тот старик, с которым вы были в морге, он ведь тоже из Ферикёя?

– Да, Медени именно там и живет. Думаешь, есть какая-то связь?

В трубке послышался грустный вздох.

– Даже если и есть, поди докажи. Там круговая порука. Эти люди готовы за деньги собственных детей по кусочкам продавать…

Мне стало не по себе.

– Брось, Мюнир, не может такого быть.

Он усмехнулся.

– Если хотите, приезжайте в Ферикёй, вместе посмотрим, что там случилось.

На моих часах было 21:47.

– Хорошо, тогда прямо там и встретимся.

Я поднял голову. Ласточки все так же выкрикивали имена своих погибших сородичей.

45

Нам-то что, мы уже ничего не боимся, но что будет с другими нашими детьми?

Я припарковал машину перед центром содержания мигрантов в Ферикёе. На часах было 23:42. Хотел уйти раньше, но Евгения меня не пустила:

– Ты куда? Недавно же пришел.

Пришлось объяснить ей, не сильно углубляясь в подробности, почему я решил сорваться. Услышанное произвело на нее большое впечатление.

– То есть они что, продают детей на органы?

– Пока неизвестно, это только одна из версий, – уклончиво сказал я.

Но моя прекрасная подруга сразу все поняла.

– Если бы это была только одна из версий, ты бы туда не поехал. А Азез? – испуганно произнесла она. – Неужели они могут и с ней так поступить?

Произошло ровно то, чего я боялся.

– Погоди-погоди, не волнуйся заранее. Мы пока точно не знаем, что там случилось. Для этого я и еду в Ферикёй. Как только что-то выясню, сразу свяжусь с тобой.

С мольбой в голосе она произнесла:

– Мы должны защитить Азез… Хотя бы эту девочку мы должны с тобой спасти!

Я потянулся через стол и взял ее за руку. Рука была холодная.

– Не волнуйся, душа моя, никто не навредит Азез. Обещаю, с ней все будет в порядке.

– Пожалуйста, Невзат, как только что-то узнаешь, расскажи мне. О боже мой, я не переживу, если что-то случится с малышкой.

Я знал, что никогда не скажу ей всей правды – слишком жестокой она была.

Стоило мне выйти из машины, как в лицо ударил запах мочи. Я постарался побыстрее добраться до входа в центр, хотя подозревал, что там будет еще хуже. Показал дремавшему на проходной охраннику свое удостоверение, и тот сразу подобрался:

– Проходи, начальник, Мюнир-бей давно уже ждет вас.

Пройдя через длинный темный коридор, я попал в небольшой внутренний дворик. Как ни странно, там было уютно. На диванчиках перед чайным столиком сидели Мюнир, двое полицейских и абсолютно лысый мужчина, турок, видимо, кто-то из сотрудников центра. Заметив меня, Мюнир тут же вскочил и поздоровался:

– Добрый день, господин главный комиссар.

Я пожал ему руку.

– Прости, Мюнир, немного задержался.

– Все в порядке, господин комиссар, мы сами