Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко

Йотунхейм или куда ещё – Рой был обречён оставаться на этом свете. Слишком много мирских страстей его держало.

Астрид встала и подошла к письменному столу, где лежала её сумка. Порывшись в её недрах, вёльва достала кусочек белого мела, прозрачный огранённый кристалл на кожанном ремешке и маленький серебряный ножичек для ритуалов.

Ей и раньше приходилось насильно призывать к себе йотунов, и сейчас она мысленно готовилась к тому, что ей придётся вложить в этот ритуал немало силы. Одно дело пригласить того, кто и так готов прийти, другое дело – притащить волоком. Это злило, но ждать она ненавидела больше всего.

Вёльва обвела мелом лунный луч, по периметру нарисовав нужные руны. По центру она положила кристалл так, чтобы преломленный свет заиграл в его гранях. Она села на колени перед импровизированным алтарём и, представив мысленно перед собой образ Роя, проколола ножом указательный палец.

Капля рубиново-красной крови упала на кристалл, расплескавшись по стеклянно-гладкой поверхности. Сердце вёльвы пропустило удар, а кровь на кристалле зашипела.

Засмердело сгоревшим волосом, а по жилам вёльвы расплавленным свинцом потекла боль, её тело выгнулось дугой. Она даже не могла сделать вдох, чтобы закричать. С губ её сорвался только сдавленный хрип.

Прошла целая вечность, когда лишающая разума боль схлынула так же резко, как и появилась. Вёльва лежала на полу в неестественной позе, словно сломанная кукла, хватая ртом воздух. Потребовалось время, чтобы к ней вернулась способность мыслить. Астрид попыталась подняться. Каждая мышца взрывалась болью при любом движении. Вёльва застонала, хватаясь за гулко звенящую голову.

У Агне на такую мерзкую подлянку не хватило бы ни сил, ни знаний, а это значит, что ей помогли. Кто? Глупый вопрос. Скорее всего эта глупая хэйд решила действовать по принципу «враг моего врага – мой друг» и заключила союз с хозяйкой лесов. Чем расплатилась? Кем.

Несмотря на нечеловеческие мучения, которые приносило каждое движение, Астрид со злостью пнула треснувший кристалл, и тот, хрустально звеня, закатился куда-то под лавку. Вёльва остро чувствовала, как уходит время, словно вода сквозь пальцы. А она прохлаждается в тереме новгородского князя.

Астрид больше не может ждать, когда накопит столько силы, чтобы бодаться один на один с могущественной лесной ведьмой. Несмотря на боль, её губы растянула рассеянная улыбка, до того это странно звучит: «Могущественная лесная ведьма». Всё у этих русичей наизнанку.

С этими мыслями она, слегка покачиваясь, вышла из своей светлицы и свернула в тёмные пустые коридоры терема. Как и любым мужчиной, Всеволодом легче всего управлять из постели.

Анна теперь одевалась во все чёрное. От яркой, словно птчика, и такой же жизнерадостной женщины остался блёклый призрак самой себя. Кожа её истончилась и казалась прозрачной, особенно это было заметно под вечно красневшими от слёз глазами. Даже веснушки, которые когда-то покорили Всеволода, называвшего супругу не иначе как солнышком, и который в минуты единения любил их покрывать нежными поцелуями, поблекли. Из смешливой веснушчатой она быстро превратилась просто в рябую.

Для всех она была безутешной матерью, только что потерявшей своего единственного и долгожданного ребёнка, первенца. На самом же деле в её душе бушевал обжигающе-холодный огонь. Он жёг её изнутри и остужал пылающее горем сердце, придавая сил, чтобы не утонуть в своей скорби, чтобы мыслить здраво и не делать глупостей – не обвинять в случившемся Астрид, не бросаться на неё с кулаками и не пытаться её убить. Пока.

Отец Сергий не отходил от своей подопечной, пытаясь оказать ей всяческую поддержку. Ему не нравились мысли, роящиеся в голове княгини. Как православный священник, он был категорически против мести. Но всё же соглашался с тем, что белёсую ведьму от князя нужно срочно убрать, пока не стало слишком поздно. Каждый день он молил Бога, чтобы Он даровал ему прощение за проступок, который он собирался совершить, понимая, что ему придётся выбирать из двух зол.

Анна же теперь выходила из своей светлицы только за тем, чтобы посетить храм. В одно из таких посещений она и наткнулась на мальчика.

Йон сидел на лавке, бездумно пялясь в одну точку невидящими глазами. Мысль о том, что через него можно достать Астрид, придя Анне в голову, засела там раскалённой иглой, постепенно формируясь в план.

Княгиня замерла в нерешительности, задумавшись о своём, а когда поймала на себе взгляд Йона – вздрогнула. Нечеловеческая злоба была в том взгляде. Могильный холод. И отчаяние погребённого заживо. На мгновение она даже увидела, как кожа мальчика истончается сначала до состояния тонкого пергамента, а потом совсем лопается на щеках. Из дыр начинает вываливаться жирный чернозём с копошащимися в нем червями. В нос ударил приторный сладковатый запах мертвечины.

Анна отшатнулась, и наваждение пропало. Пересиливая себя, женщина подошла к мальчику, доставая из кармана кислое зимнее яблоко, принесённое для неё накануне дворовой девкой на ужин.

– Хочешь? – ласково спросила княгиня, хотя внутренне её передёргивало от страха и отвращения.

Йон продолжал немигающим взглядом смотреть в глаза Анне, и ей показалось, что если она продолжит тянуть к нему руку, то мальчик набросится на неё.

– Пресвятая Богородица, помоги мне… – прошептала она еле слышно дрожащими губами, но и этого хватило.

Йон зашипел, как дикое животное, пошатнувшись от княгини, словно от огня. Анна, внутренне содрогаясь от ужаса, положила яблоко на лавку рядом с ребёнком, а сама отступила на несколько шагов, но только с тем, чтобы потянуть за край широкую полосатую дорожку, лежащую на полу.

Поднимая её, женщина отстранённо отметила целые залежи пыли, и что надо бы расшевелить дворовых девок, чтобы они лучше убирались. Эти не относящиеся к делу мысли приходили к ней в голову только лишь с тем, чтобы хоть как-то заглушить чувство страха.

Княгиня собрала дорожку гармошкой и с видом, словно несет её вытряхивать, направилась мимо мальчика дальше по коридору. Но в последний момент сделала выпад и накинула дорожку ему на голову.

Мальчик распрямил свои лёгкие, чтобы закричать, но Анна потянулась к свисающему углу коврика, чтобы поглубже запихнуть его мальчишке в рот, и тут же была укушена чуть выше запястья. Тёмная ткань её одеяния начала пропитываться кровью, она сама едва не вскрикнула от боли, но вовремя взяла себя в руки. Нельзя.

Если её сейчас увидят – она не сможет объяснить, что происходит. А потому, позволив маленькому демону жевать её плоть, она поплотнее укутала его дорожкой, обхватив поперёк груди, быстрым шагом понесла прочь одной ей известными тёмными переходами, стараясь не попадаться никому на глаза.

Астрид сразу после ужина, не