Окрик памяти. Книга вторая - Виктор Ефимович Копылов

произошел нечастый в истории науки случай: современники ценили заслуги ученого, а последующие поколения – забыли. Чаще бывает наоборот...

Еще многое предстоит выяснить, но уже теперь можно сказать, что Рихард Зорге-старший стал в России, а затем в Европе признанным специалистом-нефтяником, ученым-новатором, до последних дней своей жизни активно участвовавшим в развитии передовой техники и технологии бурения нефтяных и газовых скважин (илл. 317).

Категоричность и крайние суждения в оценке людей нередко страдают необъективностью. Так случилось и с Р. Зорге-старшим. Не зная ни точного имени, ни проверенной даты смерти и уж совершенно не представляя себе инженерную сторону деятельности Зорге-старшего, некоторые писатели по-журналистски, наскоком упрятали его в «бюргеры» и дали нашему читателю крайне искаженный портрет выдающегося горного инженера.

В литературе фигурирует неблагоприятный отзыв Зорге-младшего о своем отце, но при этом забывается, что к моменту его смерти, последовавшей в 1907 году, сыну не исполнилось и одиннадцати лет... Впрочем, уместно напомнить и другую оценку, которую дал Ика Зорге много позже: «... Семья моего отца является известным образом семьей ученых со старыми революционными традициями». Здесь он имел в виду прежде всего своего деда Фридриха Альберта Адольфа Зорге (1898–1906 гг.) – видного деятеля международного рабочего и коммунистического движения, соратника Маркса и Энгельса.

Заставляет размышлять еще одно обстоятельство. Р. Зорге-старший находился в дружественных отношениях с бакинским нефтепромышленником А.М. Бенкендорфом – владельцем фирмы «Бенкердорф и К°». Подобно Савве Морозову в России, А. Бенкендорф отошел от дел и настолько сблизился с либеральными кругами, что помогал им материально, а позже, по преданию, сочувственно относился к работе типографии «Нина» и был неплохо о ней информирован. По свидетельству Д.И. Менделеева, посетившего в конце прошлого столетия нефтепромыслы Бенкендорфа, условия труда рабочих на них были более благоприятными, чем у других капиталистов. Такая репутация А. Бенкендорфа определенным образом характеризует и его знакомых. Р. Зорге старший, глава большого семейства, в деловых интересах, заботясь о благополучии семьи, старался выглядеть истинным предпринимателем, пряча от постороннего глаза то, что впиталось им с детства от Ф. Зорге в Америке, от встреч с Энгельсом в Лондоне, и не могло не повлиять на его убеждения. Залог тому – судьбы всех его сыновей.

Нефтяной Баку хранит память о сыне и отце Зорге. В Сабунчах, во 2-м переулке Осипяна, в доме 2-г (до революции – ул. Вотана, 671), где проживала семья Зорге, открыт музей. В центре города в 1981 году сооружен спорный в архитектурном, но весьма совершенный в инженерном исполнении памятник Зорге-разведчику. На улице Кагарманова, 7 (бывшая Мариинская), недалеко от Приморского бульвара, сохранилась вывеска, вход и помещения на первом этаже бывшей метизной лавки братьев Зорге («Магазин метизов»), А на фасаде одного из старинных бакинских домов до сих пор видно выцветшее рекламное объявление конца прошлого столетия: «Зорге предлагает кровельное железо из Ревеля». Сохранились здания бывшего метизного завода «Бр. Зорге» в центре Баку неподалеку от набережной.

ОДИН ЧАС В ЖИЗНИ ГЕОЛОГА (И.И. Толмачев – первооткрыватель нефтяного Нордвика на Таймыре)

«А причем здесь Таймыр, – спросит тюменский читатель, – белых пятен в истории открытий нефти и газа хватает и на территории Тюменской области». И будет не совсем прав. На северо-востоке наша область граничит с Красноярским краем, к которому относится Таймыр. Кроме того, Западно-Сибирская и Хатангская на Таймыре нефтегазовые провинции в геологическом отношении представляют собой единое целое. Но именно здесь, на Таймыре, геологи впервые обрели уверенность в перспективности поисков нефти и газа на территории Западной и Центральной Сибири. И это произошло много раньше феноменального открытия газовых месторождений в Березово в 1953 году. Да, березовский газ стал первой ласточкой, но только для Тюменской области, а еще раньше он был получен в устье Енисея, этим газом снабжался Норильск. Енисейскому же газу предшествовала нефть Нордвика на Таймыре.

Открытие нордвикской нефти связано с именем русского геолога-сибиряка Иннокентия Павловича Толмачева (илл. 318), широко известного в России в конце девятнадцатого–начале двадцатого столетия, но затем, как эмигранта, вычеркнутого из нашей истории. Мне пришлось потратить много лет, чтобы восстановить с достаточной точностью биографию этого незаурядного человека. Большая помощь была получена из Санкт-Петербурга, тогда еще Ленинграда, из геологического музея им. акад. Чернышева (конец восьмидесятых годов), а также от библиотеки Техасского технологического колледжа в г. Лэббоке, США (1994 г.).

ЭКСПЕДИЦИЯ ДЛИНОЮ В ГОД

Шел январь 1905 года, начало XX века. Русское географическое общество снарядило на свои средства экспедицию в северные широты Центральной Сибири. Начальником комплексной группы исследователей был назначен смотритель геологического музея Геолкома в Санкт-Петербурге И.П. Толмачев. Его помощниками стали военный топограф М.Я. Кожевников и астроном О.О. Баклунд – шведский подданный (1878–1958 гг.). Главным пунктом сбора, подготовки и оснащения экспедиции выбрали Красноярск.

Маршрут движения пролегал через малоисследованные в геолого-географическом отношении районы р. Хатанги в сторону восточной части полуострова Таймыр вплоть до устья р. Анабар. Способ передвижения – олени. Из Туруханска И.П. Толмачев выехал до притока Хатанги Котуя, а затем – к озеру Ессей и к реке Мойеро. Эта часть пути заняла весну и лето. В сентябре по берегам Хатанги исследователи добрались до восточного берега Хатангского залива. Здесь И.П. Толмачев, отделившись вдвоем с Кожевниковым от главного обоза на несколько дней, устремился к полуостровам Хара-Тумус, Юрунг-Тумус и к бухте Нордвик на побережье моря Лаптевых.

Полярный день стремительно сокращался, выпал первый снег: ситуация для геолога-полевика самая неподходящая. А объект осмотра был крайне интересен: соляная сопка (илл. 319). Сведения о ней стали известны задолго до Толмачева. Так, якутский промышленник Н.С. Белоусов в 1815 году докладывал императору Александру Первому: «В 1804 году по случаю проездов моих по берегу Ледовитого моря, в Анабарской стороне найдены мной соль каменная и таковое же масло, названное врачебной управой горной нефтью». Эти, несомненно полезные, сведения не были, однако, привязаны к карте, которой в те времена просто не существовало. «Анабарская сторона» не обязательно могла быть Нордвиком. И.П. Толмачев, как специалист-геолог, не только ступил на эти земли первым, но