Скрытая жизнь братьев и сестер. Угрозы и травмы - Джулиет Митчелл

вес ребенка любого возраста. Таким же способом может быть найдено среднее значение для любого другого измеряемого показателя развития, а критерий нормальности определяется путем сравнения показателей ребенка со средним значением. Такие сравнения дают очень интересную информацию, но есть осложняющие обстоятельства, которые могут спутать весь расчет. Эти обстоятельства обычно не упоминаются в педиатрической литературе. Хотя с чисто математической точки зрения любое отклонение от среднего состояния здоровья может рассматриваться как выход за пределы нормы, из этого не следует, что снижение показателей здоровья вследствие эмоционального напряжения и стресса обязательно является аномалией. Эта довольно удивительная точка зрения требует разъяснения. Давайте возьмем достаточно грубый пример: ребенок 2–3 лет очень часто бывает расстроен при рождении младшего брата или сестры. По мере того как развивается беременность матери или когда появляется новый ребенок, старший ребенок, который до сих пор был вполне здоровым и не вызывал беспокойства, может стать несчастным, истощенным и бледным, а также начать демонстрировать другие симптомы, такие как энурез, недоброжелательность, немощность, запор и заложенность носа. Если в это время случается физическое заболевание, например, приступ пневмонии, коклюша, гастроэнтерита, то высока вероятность, что процесс выздоровления будет чрезмерно затянут (Winnicott, [1931], p. 3–4).

Вместо того чтобы делать акцент на травме, Винникотт указывает на нормальность дистресса. Однако проявленное Винникоттом внимание к этому явлению важно, потому что позволяет сопоставить это наблюдение с другими, чтобы посмотреть, сможем ли мы придать проблеме сиблингов психоаналитическую формулировку. Тот сибинговый шок, который он наблюдал, может быть прекрасным кандидатом для подтверждения его более позднего предположения о том, что катастрофа, которой всегда боится взрослый пациент, уже произошла в его детстве. Забавно, но на самом деле эта знаменитая идея Винникотта очень точно отражает неспособность аналитика увидеть проблему братьев и сестер – не только пациент не осознает, что его страх перед будущим на самом деле является забытой травмой прошлого, но и сам аналитик тоже не обращает внимания на влияние сиблингов, хотя они все время находятся у него перед глазами.

Хотя, как и Кляйн, Винникотт, похоже, забыл о своих ранних педиатрических наблюдениях, показывающих важность сиблинговых отношений, впоследствии эта тема и вовсе выпала из его теоретических размышлений. Это хорошо иллюстрируют такие его более поздние высказывания, взятые из отчета о происхождении психопатии:

[Психопатия – это] состояние взрослых, которое является неизлеченной делинквентностью. Делинквентность – это неизлеченное антисоциальное поведение у мальчика или девочки. Антисоциальный мальчик или девочка – депривированный ребенок. Депривированный ребенок – это тот, у кого сначала было что-то достаточно хорошее, а потом этого не стало, чем бы оно ни было, и если на момент депривации пришлось становление личностных черт и характера индивида, то депривация могла быть воспринята как источник травмы (Winnicott, [1959–1964], p. 134; в первом случае курсив мой. – Дж. М.).

«Чем бы оно ни было» – несомненно, речь идет о родной матери; потеря матери становится травмирующей, когда ее крадет новый ребенок.

…Это была потеря чего-то хорошего, и я хочу предположить, что что-то произошло, после чего все уже было не так, как прежде. Таким образом, антисоциальная тенденция представляет собой навязчивое стремление ребенка сделать так, чтобы внешняя реальность исправила первоначальную травму, которая, разумеется, быстро забылась и, следовательно, стала недоступной для изменений в ходе простого возврата к старому. У психопата это навязчивое стремление заставить внешнюю реальность исправлять его неудачу продолжается. (Winnicott, 1965а, р. 50)

После появления сиблинга все уже не так, как прежде. То, что можно наблюдать у пациента или клиента, относится и к аналитику, сиблинговая травма быстро забывается.

В этих утверждениях Винникотт ссылается на мать как на причину неудачи, но мы можем использовать приводимые им иллюстрации, чтобы показать, что появление беспомощных брата или сестры приводит к такому же результату, хотя, конечно, как и дети народов га и асанте, западный ребенок может преодолеть то, что в этом контексте психопатии определено Винникоттом как травма. Давайте посмотрим на портрет больного мальчика, одержимого веревками. Винникотт считает травматичной разлуку с матерью, находившейся в тяжелой депрессии, но мы можем также посмотреть на это в контексте младшей сестры: «Мать заботилась о мальчике, пока, когда ему было три года и три месяца, не родилась сестра. Это была первая значительная разлука» (Winnicott, [1960], р. 153). За этим следует ряд других разлук, например, когда мать была госпитализирована. По мнению Винникотта, именно ряд последующих длительных периодов депривации делает первоначальную депривацию необратимой. Испуганный разлукой со своей матерью, мальчик использует веревку, чтобы связать все воедино, пока однажды «увлечение мальчика веревкой постепенно не привело к развитию чего-то нового. Недавно он завязал веревку на шее своей сестры (сестры, рождение которой стало причиной первой разлуки этого мальчика с его матерью)» (ibid.).

Винникотт делает вывод, что использование веревки указывает на доброкачественные усилия мальчика по созданию связей между отдельными объектами. Отметим тот факт, что связывание необходимо, потому что первоначальная травма рождения сиблинга была усилена разрывами связей. Таким образом, веревка не совсем доброкачественная. Та же самая веревка, которая объединила бы его с матерью, душит его младшую сестру.

Или возьмем девушку шестнадцати лет, которая пришла на прием к Винникотту и сказала: «Я думаю, что приходила к вам, когда мне было два года, потому что мне не нравилось, что родился мой брат». В возрасте шестнадцати лет она начинает кричать, кричать и кричать так же, как она делала это в возрасте двадцати месяцев, когда ее мать была на третьем месяце беременности. (Тождественны ли эти крики крикам детей из Бомбея и детей военного времени или крику Рахель из «Бога мелочей» (Roy, 1997), когда случалось что-то слишком ужасное?)

Винникотт дает комментарий, что именно в этот момент девочка заболевает. Неконтролируемые крики шестнадцатилетней девчонки, повторяющие ее детский опыт, позволяют предположить, что с тем первоначальным негативным опытом так и не удалось справиться. Мальчик, одержимый веревкой, использовал ее, чтобы связать вещи, как будто это в буквальном смысле могло предотвратить его отделение от матери. На этом делает акцент Винникотт. Но наверняка, когда он завязывает веревку на шее сестры, мы переходим в царство безумия. Психоз угрожает, когда травма наступает слишком рано; психопатия наступает позже, после того как ребенок уже увидел что-то хорошее в своей жизни. Психоз проявляется как отрицание реальности; психопатия – как дикое навязчивое требование измениться, предъявленное реальности. Психотики говорят «конкретно», слова – это сами вещи; психопаты (например, истерики) соответствуют тому периоду детского развития, когда слова еще не передают символического значения, они используются буквально. Это тот возраст, когда ребенок