Отныне я – странник - Виталий Гавряев

— Так что, дорогие заморские друзья, теперь моя очередь делать преподносить сюрпризы. — Успокаивал себя Витальевич.

Узнав всё, что было возможно выведать у Игнатия, он передал его под опеку Кокоре.

— Стёпа, смотри, береги этого урода, «как зеница ока» ему ещё предстоит за свои дела ответ держать.

— Будет сделано командир, не изволь по этому поводу беспокоиться. — При этом боец посмотрел на пленника таким взглядом, что связанный тиун засучил ногами, пытаясь отползти подальше от егеря. — Чует сукин сын, что пришла расплата.

Степан брезгливо сплюнул и в сердцах замахнулся рукой. Тиун, которого «прессовали» уже не менее семи часов, испуганно зажмурился. По этому поводу, Юрий не испытывал никаких угрызений совести. Пленник сам виноват — погнавшись за серебром, загубил столько людей, и при этом, не наблюдалось никакого раскаяния за содеянное зло.

Этой ночью Гаврилов собирался призвать к ответу британцев. Виновники трагедии не должны остаться безнаказанными. Дом английского переводчика Райана, несмотря на высокий частокол, всё-таки не был неприступной крепостью. Попав в него, Юра поначалу хотел изобразить из себя слона в посудной лавке, но тут же, отмёл это решение — как непригодное. — «Лучше всё сделать тихо, — не привлекая ненужного внимания. Чтобы об истинных причинах произошедшего, догадывались только посвящённые, но при этом, ничего не могли доказать. Не надо помогать врагу, он и без того слишком во многом преуспел». Благодаря охраннику, дремавшему у ворот. Юрий его не тронул — а только слегка «порылся в его голове». Благодаря чему он узнал, что сэр Чарльз, спешно отбыл в неизвестном направлении, А вот толмач, преспокойно спит в своей комнате. Значит, с него и начнётся возмездие.

Пока всё шло хорошо, до спальной комнаты Райана, удалось добраться незаметно. Также без проблем, удалось проникнуть и в неё. Заперев дверь, Юрий огляделся, переводчик спал сном младенца, «утонув» в мягкой перине большой кровати. На противоположной стороне комнаты стояло высокое бюро с двумя подсвечниками: за ним можно было лишь стоять. На столе, стоявшем рядом, было несколько кип книг и большая кипа бумаг.

— Этим, я позднее займусь. — Подумал Юрий и подошёл к спящему британскому подданному.

В нем боролось желание перед смертью нагнать жути на британца — бубня как киношный злодей, долгую историю о том, почему и за что он (Юра), его убьёт, или просто придушить подушкой. Что было предпочтительней, так как, не давало ни каких шансов приговорённому к смерти переводчику, позвать кого-либо на помощь. Но, после некоторых раздумий, выбор пал на совершенно другой — третий вариант. Гаврилов извлёк из кармана пузырёк с ядом (тот самый который передал ему воевода) банально «наложил руку» на лоб спящего и пока тот был в прострации, приложил у его горлу лезвие своего ножа. Когда Райан, придя в себя, почувствовал на кадыке холод и открыл глаза, он увидел перед собой Юрия, мгновенно осознав, что так холодило его шею. Московит, склонившись над ним, тихо сказал лишь одну фразу:

— Открой рот.

Толмачь, обречённо выполнил эту команду, Витальевич вылил туда половину флакона. Переводчик сморщился (видимо яд был очень горьким) но ничего не выплюнул.

— Глотай.

И это было послушно выполнено. Не прошло и минуты, как отравленный закашлялся, забился в конвульсиях, и в уголках его рта появилась пена. Очень скоро он стих и обмяк. Убедившись, что всё кончено, Юрий занялся бумагами: бегло осмотрев их, он отобрал несколько штук и, сложив, спрятал себе за пазухой. Затем вылил остаток яда в кувшин с водой, стоявший на прикроватной тумбе. Наполнил из него медный кубок, примерно на треть и вложил его в руку покойнику. Тот сразу опрокинулся, разлив воду по кровати. Всё, здесь больше нечего делать, пора тихо уходить.

Когда только начало светать, Гаврилов, всё обдумал и принял решение что ему делать дальше. А именно, отдав найденные на столе у Райана бумаги на хранение Кокоре и взяв с собой необходимый минимум вещей, он отправлялся вдогонку за Чарльзом. Нельзя было допустить его встречи с Карлом XI. Хотя у короля и был весьма умный советник — Юхан Юлленшерна, который во внешних делах королевства, советовал Карлу держаться самостоятельной политики. То есть никаких военных союзов, что бы ни принимать участие в ненужных войнах. Но, недооценивать этого проныру Фокса, тоже не стоило. Он стремился поскорее попасть в Шведскую Ливонию и дальше в Стокгольм, поэтому держал свой путь на Псков. Где его и надо было перехватить, не позднее.

На первом же постоялом дворе, весьма упитанный и лысый корчемник, поставив перед Юрием кружку пива и жареного мяса. Выслушал вопрос о том, не видел ли он молодого иноземца с охраной. Испуганно осмотрелся по сторонам и, растеряно пожал плечами. Витальевич повторил вопрос, решив немного «стимулировать память» хозяина заведения, тот польстившись на пару лишних медных монет, поведал: мол, проезжал подобный господин и точно, был с охраной. Прибыл вчера вечером, поел и, сменив лошадей, поехал дальше, наотрез отказавшись от предложенного ночлега.

— Точно говорю, спешил куда-то. — Окая, полушёпотом, говорил розовощёкий толстяк, усевшись за стол рядом с Юрием. — Кричал всё на одного из своих охранников, того, который мог говорить по нашенски. А тот конюхов наших торопил, мол, поторапливайтесь холопы, иначе батогов получите вместо денег. Ну а наши парни за это на этих гостей и осерчали, да так, что, обнаружив, небольшую поломку — на карете скоро колесо отлетит. Не сказали им ничего, пущай эта нерусь, в дороге помается, да будет знать, как на нас голос свой повышать.

Толстяк расплылся в злорадной улыбке.

— А ведь перед Чарльзом, наверняка тоже угодливо улыбался и лебезил. — Мысленно подметил Юра.

— Благодарю хозяин, за угощение и рассказ твой интересный, вот тебе ещё от меня, — Юрий положил на стол ещё один «медяк». — Но и мне в дорогу пора. Не обессудь и будь здоров.

Заметив нехороший огонёк, блеснувший во взгляде хозяина гостиного двора, Гаврилов решил не подавать виду. А только, рассеянно окинул корчму взглядом. Или ему показалось, или на самом деле, один из посетителей, еле заметно кивнул толстяку. Затем неспешно встал и пошёл к выходу.

— Да Юра, твои рисовки тебя и погубят. — Думал Гаврилов, поедая мясо и запивая его пивом. — Ну, кто тебя просил доставать кошель и соблазнять им окружающих. Хотя…, может быть, тобой заинтересовались потому, что Фокс приплатил местным задирам, чтобы те расправились со всеми, кто будет им интересоваться.

В любом случае доев заказанный ужин, Юрий, решил здесь не задерживаться. Он понимал, что неприятности уже не избежит: что оставшись здесь, что отправившись дальше. Но в пути хоть не будет ненужных свидетелей, мало ли чего в глухом лису может произойти: на то он и глухомань.