Отныне я – странник - Виталий Гавряев

— Бог в помощь хозяин. — Поприветствовал Гаврилов мужичка и, спрыгнув с лошади, тоже поклонился в ответ.

— Благодарствую, мил человек и вам доброго пути. — Бесцветные как у старца глаза крестьянина, смотрели на гостя с нескрываемой насторожённостью.

В воздухе «повисла» небольшая пауза и землепашец, не спешил её нарушать. А только выжидающе стоял, ожидая дальнейших действий спешившегося перед ним человека.

— Спасибо за пожелание хозяин, да разве может быть путь добрым, когда уже почти ночь на дворе. А где можно на ночь остановиться, ещё не ведаю. Может ты мил человек, пустишь путника на ночлег?

— Отчего же не пустить, Гость в дом — Бог в дом. Ответил мужичок, продолжая пристально разглядывать Юру. — Коли к нам с миром, мы завсегда рады. Только не взыщи, хоромы наши не богаты, как говорится, чем богаты… Обычно, у нас никогда, никто, не останавливается, все норовят мимо проехать.

— Этих мест боятся, что ли?

— Да нет боярин, — селянин посмотрел на собеседника как на неразумное дитя, — ось от одного постоялого двора, до другого ровно день ехать. Ото они, путники то и торопятся, на Псков то, много кто путь держит. Ой, простите меня старого милый гость, заболтался я, а соловья баснями не кормят. Вы проходьте то в хату.

Мужичок сделал приглашающий жест, объединив его с поклоном, указывая на свою курную избу и крикнул:

— Эй, Паранька, ну-ка встречай гостя!

Из-за избы послышался женский моложавый голос.

— Это чё, никак братка мой приехал?

— Ото дура баба, — усмехнулся седобородый, — нам чё, кроме твоего Ваньки, никто и придтить не может? А?

Вскоре из-за хаты показалась и сама Параня, к удивлению Юрия она выглядела старше мужичка, который согласился приютить Юрия. Выцветший платок, повязанный на голову, надёжно скрывал её волосы, обветренное, загорелое лицо, изборождённое множеством морщин. Но, карие глаза (как две крупных, чёрных пуговки) смотрели по-юношески пытливо и открыто. Остальное её одеяние, хоть и было уже сильно изношено, но было аккуратно отремонтировано и на удивление чистым.

— Ой! — Удивлённо — растерянно вскрикнула женщина, и прикрыла своё лицо ладонями. — Чё же ты ирод не предупредил, что у нас в гостях столь знатный путник!

Быстро придя в себя, запричитала крестьянка. Скоро оправив подол понёвы и рубахи, — который был, подвернут, видимо, чтобы не мешал возиться по хозяйству.

— Сенька, сынку, поди, баньку приготовь! У нас гость, которому с дороги помыться надобно! Марья, Фроська, живо поменяйте сено в тюфяке и положите его около очага. — Начала командовать селянка.

Судя по всему, она и была единственной хозяйкой в доме. Потому что после её слов, все вокруг послушно засуетились, спешно выполняя её указания.

Молодой, чернявый парень со всклокоченной бородой и шевелюрой кинулся к самому низкому и маленькому строению, стоявшему немного на отшибе двора. А две девицы, одна лет десяти, другая не старше семи чего-то, щебеча, и смеясь, вытащили из жилища большой матрас и куда-то с ним побежали.

— А ты Фёдор… — Женщина замолчала, посмотрела на гостя и продолжила уже в другом тоне. — Как думаешь? Коням гостя, уход нужен? Чего прикажешь делать?

Мужичок слегка встрепенулся — приосанился и, судя по реакции Парани, сказал то, что она хотела от него услышать.

— Параньюшка, давай невестку зови, пусть дрова до конца разгрузит, а я пока лошадьми займусь. А ты проводи гостя к баньке, пусть Сенька его в ней попарит.

Чистый и разморённый паром Юрий переоделся в запасной дорожный костюм и, еле двигая ногами — от приятной истомы, сделавшей тело «ватным», и непослушным (не в смысле от усталости, а от неги, охватившей всё тело), направился в крестьянскую избу. Где удивлению Юрия не было придела: первое, что его поразило — в крестьянской избе не было двери — в привычном понимании этого слова, её заменяло небольшое входное отверстие, примерно метр на метр, прикрываемое парой бревенчатых половинок связанных вместе и тяжёлым пологом. Когда же Гаврилов протиснулся в этот лаз — служивший входом, то его ждало другое открытие: полов в хате — полуземлянке, как таковых не было, лишь плотно утрамбованная земля. У входа с лева, в огороженном углу стоял маленький телок, который сразу потянулся к вошедшему единственную комнату хаты Юрию, видимо надеялся, что тот его покормит. Справа от символической «двери», было убогое подобие печи — без дымоходной трубы. Возле неё стояла широкая скамья, на которой лежал набитый свежей соломой тюфяк.

— Так вот почему в Ростове, все русские поселенцы так испуганно и с непониманием косились на дома, которые он им строил. И роптали поначалу, что мол, зима придёт, и они все помёрзнут. — Подумал Юрий, удивлённо оглядывая жилище. — Оказывается между домами в городах и сёлах, такая большая разница, благословляя трапезу.

Возле небольшого оконца (не затянутого бычьим пузырём — по случаю летнего тепла) стоял большой, тяжёлый стол, на котором красовался приличных размеров глиняный горшок, Дополняла эту композицию крестьянская семья, которая ожидала к столу дорогого гостя. Только после того как хозяин усадив рядом с собой Гаврилова, сел сам, остальные тоже заняли свои места — по старшинству. Когда все уселись, Фёдор, щуря полуслепые глаза, окинул всех взглядом и начал благодарственную молитву….

Ужинали в полном молчании: каждый, начиная с главы семьи, по очереди черпал кулеш из горшка. Затем, дожидался, пока наступит его черёд, и снова погружал ложку в посудину за очередной порцией каши. И так продолжалось до тех пор, пока всё содержимое горшка не доели. После чего мужчины (включая детей) встали из-за стола, и пошли во двор, а женщины засуетились, наводя порядок.

— Прошу прощения, дорогой путник, ты издалече идёшь, много ли чего интересного на свете видел? — Обратился к Гаврилову Фёдор, когда они оказались во дворе.

— Да. — С небольшой тоской ответил Юра. — Куда меня только господь не закидывал, и даже за океаном побывал. Пришлось мне, по чужеземным дорогам пыль глотать. Да и теперь, никак осесть и спокойно пожить не получается.

— А по делу ходишь, или от дела бегаешь? — Не унимался землепашец.

— По делу, отец, по делу. — Юрий горестно улыбнулся. — Только никто меня не спросил, хочу ли я этими делами заниматься, или нет.

— Неужто и ты подневольный? А с виду то, вроде как вольный человек.

Этот вопрос задал какой-то древний, седой как лунь старик. Это соседи, заметив гостя, остановившегося у Фёдора, стали подходить ко двору, чтобы послушать свежие дорожные байки.

— Свобода- то, каждому своим ломтём нарезана. Кому побольше кусок достался, кому поменьше, а кому совсем никакой. — Задумчиво сказал Фёдор. — Коли он человек княжий, то и должен идтить туда, куда будет велено. И не роптать. А здеся, вроде и говорит чудно, но по нашенски. Только они безбородыми ходят, а я слыхал, что молодой, царь всех кто при нём на службе, с босой рожей ходить принуждает. Тьфу ты ….