Хижина дяди Тома - Гарриет Бичер-Стоу

— Смотри у меня! Не отлынивай! — покрикивал Сэмбо. — А не то разделаюсь с тобой так, что тебе жизнь будет немила!

— Она и так немила мне, — проговорила женщина.

Том слышал эти слова и слышал, как она затем прошептала:

— О господи! До каких пор это будет продолжаться? Неужели ты не придешь нам на помощь?

Том снова, не боясь навлечь на себя гнев надсмотрщика, подошел к несчастной и переложил в ее мешок весь собранный им хлопок.

— О нет, нет! — твердила она. — Ты не знаешь, что они сделают с тобой!

— Мне легче будет перенести наказание, чем тебе.

Том вернулся на свое место. Все это заняло времени меньше минуты.

Женщина, которая в паре с Томом шла на работу, оказалась поблизости от него. Она слышала его последние слова и взглянула на него своими огромными черными глазами. Несколько секунд не отводила она взгляда, а затем молча сунула в корзинку Тома несколько пригоршней своего хлопка.

— Ты не знаешь, где находишься, — сказала она. — Иначе ты не решился бы на такой поступок. Когда ты побудешь здесь месяц, ты перестанешь даже думать о том, чтобы помогать другим. С тебя хватит заботы о том, как бы сохранить собственную шкуру.

— Да оградит меня от этого бог, миссис! — проговорил Том, с невольным почтением обращаясь к этой рабыне.

— Бог? — переспросила женщина. — Бог не посещает этих мест, — добавила она с невыразимой горечью.

Женщина быстро удалилась. На губах ее снова появилась та же презрительная улыбка.

Надсмотрщик издали наблюдал за этой сценой. Он подбежал к женщине, размахивая плетью.

— Вот как! — орал он с торжествующим видом. — И ты тоже мошенничаешь? Теперь ты в моей власти. Берегись, не то попляшешь у меня!

Один лишь взгляд… словно молния сверкнула в черных глазах женщины. Губы ее дрогнули, ноздри раздулись, когда она, неожиданно повернувшись, вплотную подошла к Сэмбо и вперила в него свой гневный и презрительный взор.

— Пес! — произнесла она. — Прикоснись ко мне, если посмеешь! У меня еще достаточно власти, чтобы бросить тебя на съедение собакам, изрубить на куски или сжечь живьем! Мне стоит для этого только слово вымолвить!

— Но тогда какого дьявола вы здесь очутились? — проговорил Сэмбо, оробев и отступая на шаг. — Я не желаю вам зла, мисс Касси.

— Убирайся! — И женщина снова принялась за работу.

Она работала с неслыханной быстротой. День еще не кончился, а корзина ее уже была полна до краев. Хлопок был плотно сложен и примят, а между тем она несколько раз успела прийти на помощь Тому.

Много времени спустя, после захода солнца, измученные рабы с корзинами на головах подошли к сараю, где взвешивался и хранился хлопок.

Легри стоял у входа в сарай и слушал отчет своих подручных.

— Том вносит смуту, — говорил Сэмбо. — Я поймал его сегодня, когда он совал хлопок в корзину Люси. Не сегодня-завтра, как только хозяин перестанет следить за ним, он начнет убеждать негров, что с ними недостаточно хорошо обращаются.

— К черту проклятого негра! — проворчал Легри. — Нужно проучить его, не правда ли, мальчики?

Лица надсмотрщиков исказились отвратительной гримасой.

— Да, да, никто не сумеет так проучить негра, как мастер Легри! — воскликнул Квимбо. — Сам дьявол с ним не сравняется!

— Так вот, мальчики, лучший способ выбить дурь из его головы — это заставить его самого произвести порку. Приведите его ко мне.

— Вряд ли это удастся хозяину.

— Заставлю, не беспокойтесь! — буркнул Легри, засовывая за щеку табачную жвачку.

— А вот и Люси, — проговорил со злобой Сэмбо. — Самое мерзкое, самое отвратительное создание на всей плантации!

— Остерегись, Сэмбо, я догадываюсь, почему ты так ее ненавидишь!

— Значит, хозяину известно, что она не захотела выполнить его волю и стать моей женой?

— Плетка заставит ее подчиниться, — сказал Легри и сплюнул. — Работа сейчас спешная, и бить ее до смерти не стоит… Она очень тощая, а эти тощие женщины готовы издохнуть под плеткой, лишь бы настоять на своем.

— Эта Люси в самом деле подлая тварь, — настаивал Сэмбо. — Лентяйка, не желает работать! За нее сегодня работал Том.

— Вот как! Что ж, ему самому зато придется выдрать ее. Это послужит ему уроком, а затем он все-таки не так сильно будет бить, как вы, проклятые дьяволы!

Оба надсмотрщика засмеялись поистине дьявольским смехом. Легри назвал их самым подходящим для них именем.

— Вес хлопка, может быть, и окажется правильным, — сказал Сэмбо. — Том и мисс Касси наполнили ее корзинку.

— Сегодня взвешивать буду я, — с ударением произнес Легри.

Надсмотрщики снова захихикали.

— Значит, Касси справилась со своей работой? — спросил Легри.

— Она работает, как сатана со всеми своими помощниками!

— В ней самой сидит сатана! — буркнул Легри и, грубо выругавшись, прошел в сарай, где происходило взвешивание.

Медленно, еле передвигая ноги и сгибаясь под тяжестью своей ноши, входили негры в сарай и боязливо ставили корзины на весы.

В руках Легри была дощечка, на которую был наклеен список имен. Против каждого имени он проставлял вес.

Корзинка Тома весила столько, сколько полагалось. Но он с беспокойством оглянулся на несчастную мулатку.

Страшно ослабевшая, Люси, шатаясь, подошла к весам и поставила свою корзинку. Вес был правильный, и Легри отлично видел это.

— Вот ты какая! — крикнул он с деланым гневом. — Проклятая лентяйка! Здесь не хватает веса! Отойди-ка в сторону, займемся тобой после!

Женщина мучительно застонала и почти упала на скамью.

К весам подошла Касси. Высокомерно и презрительно пододвинула она свою корзину.

Легри с насмешкой поглядел ей прямо в глаза. Но где-то в глубине его взгляда таился страх.

Она не отвела своего взора. Губы ее зашевелились, и она произнесла несколько слов по-французски.

Что сказала она ему? Никто не понял ее слов. Но лицо Легри, когда она говорила, исказилось от ярости. Он замахнулся, словно для удара. Она видела это движение, но с дерзким пренебрежением отвернулась и медленно удалилась.

— А теперь, Том, подойди-ка сюда! — приказал Легри.

Том повиновался.

— Тебе известно, Том, — начал Легри, — что я купил тебя не для черной работы. Я уже говорил тебе это. Я решил дать тебе повышение. Ты будешь надсмотрщиком. С сегодняшнего вечера ты начнешь обучаться своему делу. Возьми эту женщину и отдери ее плетью. Ты знаешь, как это делается. Не раз, верно, видел на своем веку.

— Простите, мастер, надеюсь, вы не заставите меня выполнять такое дело… Я никогда этого не делал… Никогда… никогда… и не стану делать! Это невозможно, совсем невозможно!

— Ты еще многому научишься, чего не делал раньше! — крикнул Легри, хватая плетенный из бычьих жил хлыст и ударяя им Тома изо всей силы по лицу. За первым ударом последовал град других.

— Ну, как? — сказал Легри, утомившись. — Посмеешь еще повторить, что не можешь?

— Да, хозяин, — проговорил Том, утирая кровь, заливавшую ему лицо. — Да. Я готов работать день и ночь, пока во мне останется хоть искорка жизни, но делать то, что велит мастер… Это несправедливо, и я никогда, никогда не стану этого делать!

Голос у Тома был очень мягкий. Он держался спокойно и почтительно. Легри был уверен, что легко справится с ним. При последних словах Тома словно трепет пробежал по стоявшей кругом толпе, пораженной удивлением. Несчастная мулатка, сложив руки, воскликнула:

— Господи!..

Все остальные рабы стояли, затаив дыхание, словно в ожидании бури.

На мгновение Легри как будто растерялся. Но затем прорвалось сдерживаемое до сих пор бешенство.

— Как?! Гнусная ты черная скотина! Ты считаешь, что выполнить мою волю несправедливо? Да разве стадо таких жалких животных, как вы все, знает, что справедливо и что нет? Я сумею положить этому конец! Кто ты такой? Вы, верно, мистер Том, считаете себя джентльменом? Ах, так! Ты собираешься указывать своему хозяину, что справедливо и что нет? Ты считаешь, значит, что пороть эту женщину нельзя?

— Нельзя, хозяин. Эта несчастная больна и слаба. Жестоко было бы пороть ее, и поэтому я никогда не соглашусь сделать это. Если вам угодно убить меня — убейте. Но если вы думаете, что я хоть на кого-нибудь здесь подниму руку… Нет! Пусть лучше меня убьют!

Том говорил все тем же своим мягким и добрым голосом, но теперь всякому должно было быть понятно, что решение его непоколебимо.

Легри трясся от бешенства. Его зеленоватые глаза метали искры. Каждый волосок в его бакенах поднимался словно щетина. Но, подобно некоторым хищным зверям, которые любят позабавиться своей жертвой раньше чем растерзать ее, он сдерживался, довольствуясь ехидными шутками.

— Представьте себе, — говорил он, — какой благочестивый пес попал к нам, грешным! Святой! Джентльмен! О, это, вероятно, очень могущественный человек! Сюда, негодяй! Вот как? Ты желаешь прослыть благочестивым человеком? Но ты, видимо, плохо знаешь Библию! Там говорится: «Рабы, повинуйтесь господам вашим». А разве я не господин твой? Разве я не заплатил тысячу двести долларов за все, чем набита твоя проклятая черная шкура? Не принадлежишь ты разве мне телом и душой? — И он изо всех сил ударил Тома ногой.