Тридцать дней тьмы - Дженни Лунд Мэдсен

жест. Но теперь это было не столь важно, ибо, как только авиасообщение будет налажено, Ханна исчезнет из ее дома и из жизни, но все же примириться им стоило. Ханна указала на заснеженные окна.

– Эта погода… Сколько времени она еще продлится?

Элла подняла палец, сказав что-то по-исландски.

– Один день?

Элла покачала головой. Плечи Ханны поникли от тягостной догадки.

– Неделю?

Элла кивнула.

– Да, но…

Ханна умолкла. Нет, это просто немыслимо. Как бы ни было приятно сидеть сейчас в уютной гостиной, однако представить себе, что ей предстоит провести у Эллы еще целую неделю, это просто-напросто невыносимо. Да и книгу свою ей здесь в любом случае не закончить. Внезапно у Ханны возник новый план. Ей нужно как можно скорее попасть в Рейкьявик! Поселиться там в гостинице и найти себе ассистента-датчанина, который поможет ей дописать последние главы. Да, точно, так и следует поступить. Однако просить Эллу о помощи Ханна, разумеется, не стала. Извинившись, она поспешила на кухню, отыскала номер телефона Йорна и позвонила ему. Вот черт, он не брал трубку! Она некоторое время подумала, взвешивая различные варианты, поколебалась, и наконец, решившись, позвонила Виктору. После пары гудков он ответил. Голос у него был усталый.

– Что тебе надо на этот раз?

– Чтобы меня отвезли в Рейкьявик.

Последовал тяжелый вздох.

– Ты что, считаешь, что я такси?

– Нет, но ты наверняка знаешь кого-нибудь, кто мог бы мне помочь. Я не хочу просить Эллу садиться за руль – не в такую погоду и не при таких обстоятельствах.

– Разумеется, это весьма осмотрительно с твоей стороны, но ничем помочь я тебе, к сожалению, не могу.

Ханна не сдавалась.

– Ты только представь себе, как изумительно спокойно тут будет после моего отъезда.

– Поверь, если б я мог, я бы сам увез тебя подальше от нашей деревни, но ты выглядывала в окно? Все дороги перекрыты. Мы никому не советуем выезжать.

Черт, как же глупо! А она-то надеялась, что работа снегоуборочной техники в сочетании с мощным внедорожником в кратчайшие сроки доставят ее в Рейкьявик в целости и сохранности. Ханна подошла к входной двери и открыла ее. Снежный заряд стеганул ей в лицо. Она чувствовала себя окончательно выбитой из колеи.

– Алло!

На другом конце линии по-прежнему оставался Виктор. Ханна снова прикрыла дверь, привалилась к ней спиной и стала медленно сползать вниз, пока не очутилась на полу. Из этого положения она равнодушно созерцала собственную верхнюю одежду и обувь, воспользоваться которыми ей, по-видимому, в ближайшее время будет не суждено. Ее хорошие кожаные перчатки, обычно лежавшие на комоде, теперь валялись на полу. Зажав телефон между плечом и ухом, она неловко подползла к ним, подняла и с полнейшим безразличием разложила на загипсованной руке, попутно пытаясь вернуться в реальность.

– Как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем дороги снова откроют? Неделя? Сколько обычно длится снежная буря?

– Трудно сказать, но, скорее всего, не так долго. Правда, раньше в это время никогда не выпадало так много снега.

Ханна кивнула, как будто Виктор мог это услышать. Она не знала, почему до сих пор не нажимает на «отбой». Или почему Виктор сам не сделает это. После истории с Маргрет, со всем этим делом.

– Извини, что вмешиваюсь, но… Надеюсь, вы благополучно перевезли тело Гисли. И ты… И тебе удалось хоть немного отдохнуть после того, как все закончилось.

Ханне казалось, он должен был понять: говоря «все закончилось», она имела в виду также и их отношения с Маргрет. Ответ Виктора прозвучал сухо, но не зло.

– Он в морге, но я бы не сказал, что я отдыхаю… Многое еще предстоит сделать. Оформить все бумаги, закрыть дело.

– Думаю, из Рейкьявика помощи так и не последовало?

– Они тоже приостановили свое участие по причине погодных условий.

– Ну да, конечно.

Ханна подумала: как же одиноко, должно быть, чувствует себя Виктор! Со всем этим. Может, именно потому он и не прекращает их беседу. Тем не менее она никак не могла придумать, о чем бы еще его спросить, и уже готова была прервать разговор, как вдруг ей в голову пришла одна мысль. Разглядывая свои перчатки, она взяла здоровой рукой одну из них – левую. И внезапно та тревога, которая охватила ее при виде трупа Гисли, обрела вполне конкретный пугающий смысл. Голос ее дрожал, когда она едва ли не прошептала в телефон:

– Виктор, мне не хотелось бы это говорить, но я считаю, что Гисли не покончил с собой.

– Что ты имеешь в виду?

– Ведь у него было перерезано левое запястье, не так ли?

– Да…

– Однако я сама видела, как Гисли открывал пиво и закрывал окно левой рукой. Поверь мне, праворукие так не поступают.

– Иными словами, ты хочешь сказать, что он был левша?

– Да. И было бы лишено всякого смысла, что он, решившись на такое, стал бы действовать правой рукой.

– Но ведь ты же сама видела: нож лежал в его правой руке.

– Значит, его туда вложили.

На мгновение наступила тишина.

– Это подтверждает мои собственные подозрения.

– О чем?

Ханна и сама уже догадалась, каков будет ответ. Однако от слов Виктора по коже у нее забегали мурашки.

– Что Гисли убили.

47

В камине прыгали и танцевали языки пламени. Ханна завороженно смотрела на огонь. Что она могла сделать? Разговор с Виктором оставил в ней острое чувство собственного бессилия. Согласно прогнозам, дорогу на Рейкьявик могли открыть только через несколько дней, а по деревне, судя по всему, по-прежнему разгуливал убийца. Который хладнокровно инсценировал самоубийство Гисли, чтобы скрыть свое первое преступление – убийство Тора. Ханна тревожно заерзала на диване. Рука отзывалась тупой болью и чесалась под гипсом. К счастью, Элла пока что оставила ее наедине с собственными мыслями, однако Ханна понимала, что это только вопрос времени: рано или поздно ее либо позовут принять участие в каком-либо совместном виде деятельности, как, например, выпекание, либо вовлекут в беседу. Элла уже выставила ингредиенты для приготовления какого-то традиционного исландского пирога. Ханна подумала, что могла бы попробовать напечатать пару строк книги левой рукой – сделать хоть что-то полезное, пока они сидят здесь, запертые снегом. Из камина вылетело несколько искр, и Ханна отказалась от идеи поработать. Больше всего ей сейчас хотелось лечь и уснуть прямо на этом диване, фантазируя на тему того, как она бодрой и здоровой благополучно вернется домой. Свернувшись калачиком, она положила голову на подлокотник и приготовилась задремать, как вдруг ее поразила новая мысль. Если убийца был готов убить Гисли, чтобы замести