Тридцать дней тьмы - Дженни Лунд Мэдсен

стянула с себя одежду. Наконец, проглотив пару таблеток обезболивающего, она забралась в кровать и тут почувствовала себя тысячелетней. Почему же все вдруг пошло не так? Только теперь Ханна поняла, что смерть Гисли ее по-настоящему расстроила. Несмотря на то, что он напал на нее, на Виктора и, вероятно, на Тора, тяжкое чувство жалости к этому человеку буквально впечатало ее в матрас и, что случалось крайне редко, даже увлажнило глаза слезами. Какая печальная судьба! Быть одаренным человеком, семьянином, с прекрасной карьерой, в одночасье лишиться всего и провести последние годы жизни бездомным пьяницей, прийти к тому, чтобы убить молодого человека, что, в свою очередь, привело еще к нескольким преступлениям и, наконец, к самоубийству. Прийти к тому… Ханну больше всего поражала случайность этих событий. Как все то, что казалось трагическим стечением обстоятельств, взаимодействуя друг с другом, превращается в череду несчастий, захлестнувших всю деревню, чего, кстати, вполне можно было избежать, если бы в ту ночь Тор не столкнулся у моря с Гисли. Последнее, о чем с немалым облегчением Ханна подумала перед тем, как уснуть, было, что со смертью главного подозреваемого дело, по-видимому, закончено. Однако в ее беспокойных снах по-прежнему то и дело возникали образы Тора, Гисли, Маргрет, Эллы, Виктора и прочих обитателей деревни, переплетающиеся в самых невероятных комбинациях, которые порождали сложные вопросы.

Среди ночи Ханна проснулась от пульсирующей боли в загипсованной руке. Хотя она, согласно всем предписаниям, спала на спине, подложив под больную руку подушку, у нее было такое чувство, что руку поместили в пресс и расплющили. Включив ночник, Ханна убедилась, что все части ее тела на месте. Плечо отчаянно ныло. Ханна с трудом выбралась из кровати и принялась искать обезболивающее, пока не вспомнила, что оставила таблетки в ванной. Сонная, она вышла в коридор, однако после первого же шага застыла на месте. В кабинете Эллы горел свет. Был ли он зажжен, когда она ночью вернулась домой? Ханна была уверена, что тогда дверь была плотно закрыта. Затем она услышала тихий голос, вернее шепот, с оттенком едва сдерживаемого гнева. Ханна затаила дыхание, попыталась прислушаться, но различила звуки лишь одного голоса. Это был голос Эллы. Время от времени голос смолкал – Элла явно разговаривала по телефону. Ханна замерла в нерешительности. Если она продолжит свой путь, то наверняка привлечет внимание Эллы, и тогда разговор между ними в той или иной форме станет неизбежным. С другой стороны, Ханна не представляла себе, как сможет обойтись без своих таблеток. Собравшись с духом, она прошмыгнула мимо полуоткрытой двери кабинета, схватила по-прежнему стоявший на раковине пузырек с таблетками и поспешила в свою комнату с чувством победителя, успешно выполнившего свою миссию и избежавшего столкновения с опасностью. Однако не успела она закрыть за собой дверь, как в темном коридоре возникла фигурка Эллы. Она стояла на пороге своего кабинета, и падавший оттуда свет оставлял ее лицо в тени, так что Ханне было непонятно, видит ее хозяйка дома или нет. Некоторое время они стояли так в гробовом молчании, как два призрака, посетивших один и тот же дом.

– Привет. Я проснулась, потому что мне понадобилось вот это.

К сожалению, ночного разговора избежать не удалось. Ханна продемонстрировала белый пузырек с таблетками.

– Для руки. Просто невозможно больше терпеть.

Элла продолжала стоять, не говоря ни слова, и это вызвало у Ханны беспокойство. Здоровой рукой она попыталась нащупать выключатель на стене, однако тщетно, и в этот момент Элла внезапно оказалась прямо перед ней. Ханна инстинктивно отшатнулась, однако Элла просто включила свет – оказалось, что выключатель был у Ханны прямо за спиной. Несколько мгновений Ханна щурилась и мигала – ощущение было такое, как бывает в ночном клубе, когда внезапно включается свет и ты с испугом видишь, какими все вокруг выглядят на самом деле. Ей показалось, что теперь эффект был аналогичным – они снова стали такими, какими и были на самом деле. Элла была старой и усталой. Она даже, кажется, стала немного ниже ростом, или же пижама была ей немного великовата. Как бы там ни было, она выглядела хрупкой, маленькой старушкой, седой и беззащитной. У Ханны внезапно возникло острое и абсолютно необычное для нее желание – ей захотелось обнять Эллу. Проявление нежной заботы было настолько чуждым для нее чувством, что противиться ему, как оказалось, она не смогла. Охватив здоровой рукой худенькие плечи Эллы, Ханна притянула ее к себе. Элла, казалось, как будто ждала этих объятий. Ханна почувствовала, как тело Эллы расслабилось. Как будто она была ребенком, который наконец-то ощутил себя в безопасности. Они простояли так минуту, а может, и целых пять, и в душе Ханны попеременно возникала то нежность, то нарастающая тревога из-за того, что она никак не могла понять, что именно происходит с ее квартирной хозяйкой. Лишь одно она знала точно: ей ни в коем случае не стоит спрашивать Эллу о том, с кем она сегодня ночью шепталась по телефону.

46

Оглушив себя самостоятельно отмеренной дозой обезболивающего, Ханне удалось провалиться в глубокое забытье без снов, боли и тревог. Она наконец медленно, в несколько приемов, открыла глаза. По-прежнему она ощущала себя не в своей тарелке, где-то на грани пробуждающегося сознания. Позволив себе несколько минут полежать с открытыми глазами, она взяла с прикроватной тумбочки мобильник и поняла, что проспала все утро и первую половину дня. На часах была половина первого. Неужели такое возможно? Ханне показалось, что проникающий с улицы свет так же окрашен ночными тонами – быть может, из-за того, что темнота в ближайшее время готова была поглотить все светлое время суток. Она с трудом выбралась из кровати, проклиная повисшую, как колода, загипсованную руку, и отдернула занавеску. Снаружи повсюду был снег, снег, снег. Снег окутал весь мир, как будто облака висели прямо над крышей дома и выдавали все новые заряды тяжелых белых хлопьев. Этот вид вызвал у Ханны легкий приступ клаустрофобии. Она припомнила драматические события вчерашнего дня: похороны, самоубийство Гисли, угрозы Эллы, вслед за которыми вскрылась ее отчаянная потребность в утешении. Непримиримая позиция Маргрет. Усевшись на край постели, Ханна левой рукой полистала телефонную книгу мобильника и нажала на имя единственного человека, общаться с которым ей по-прежнему было более или менее приятно. Бастиан. Он ответил практически моментально.

– Привет. А я уж было подумал, что ты обо мне забыла.

– Забавно, я хотела сказать тебе то же самое. Честно говоря, я удивлена, что ты вообще удосужился ответить.

Ханна, собственно