Узел вечности - Стивен Рэй Лоухед

Тегид внимательно изучил плечо, осторожно ощупывая его кончиками пальцев.

— На ощупь рана горячая, — сказал он. — Это лихорадка.

Ската коснулась ладонью лба Алана и почти сразу отдернула руку.

— Да ты горишь, Алан.

— Наверное, слишком близко к костру сидел, — попробовал он пошутить. — Знобит что-то.

— Врать не буду, брат, — сказал Тегид, передавая мне факел и снова садясь на корточки перед Аланом. — Дела плохие. Рана загноилась. Надо вскрывать и чистить.

Алан закатил глаза, пробуя показать раздражение, но на самом деле он воспринял приговор с облегчением.

— Столько суеты из-за простой царапины?

— Алан, если это царапина, — сказал Кинан, — то мое копье — детская палочка! — Судя по его виду, он просто больше не мог сдерживаться.

— Мне нужна чистая вода и чистая одежда, если она есть, конечно, — нетерпеливо приказал Тегид. Кинан сразу ушел, забрав с собой Найла. — А еще мне нужен нож, — продолжал бард, — и чтобы чистый был.

— Мой подойдет, — сказал Бран, выходя вперед. Он достал клинок из-за пояса и протянул Тегиду.

Бард проверил режущую кромку большим пальцем и вернул его со словами:

— Поточи. Мне нужен действительно острый нож.

— А когда поточишь, прокали его на углях, — приказал я. Бран удивленно поднял брови, но перечить не стал.

— Сделай острым, — сказал Вождь Воронов, передавая нож Дастуну. Тегид повернулся к оставшимся Воронам.

— Соберите мох и постелите бычьи шкуры и шерсть; ну, в общем постель приготовьте.

— Да зачем мне постель? — проворчал Алан.

— Знаешь, когда я закончу с тобой возиться, — ответил Тегид, — нам обоим точно понадобится место, куда уронить голову. Если тебе не нужно, мне пригодится. — Он кивнул Гаранау и Эмиру, которые тут же повернулись и занялись делом.

Мы со Скатой отошли в сторону.

— Не нравится мне, как выглядит его рана, — призналась Ската. — По-моему, там змеиный яд.

— Если бы яд попал в рану, он бы уже умер, — заметил я. — Помоги Тегиду, а потом найди меня, надо поговорить.

Я тоже занялся делом, пока Тегид со Скатой врачевали Алана. Надо было проверить лошадей, последить, чтобы дров хватало; мы с Кинаном расставили дозоры, понаблюдали, как люди укладываются спать, и вернулись к костру. Я задремал, но довольно скоро Кинан меня разбудил.

— Они закончили. Тегид пришел.

Я зевнул и сел.

— Что скажешь, бард?

Тегид тяжело сел. Видно было, что он неимоверно устал. Кинан налил воды и протянул ему.

— Будь у меня глоток эля, — сказал Кинан, — ты бы его тут же получил. Ну, ничего, как только доберемся до эля, первый глоток будет твой.

— Мне и воды пока достаточно, — ответил Тегид, глядя на огонь. Он выпил и, отставив чашу в сторону, зажмурился.

— Так что там с Аланом?

Тегид словно не слышал моего вопроса. Он посидел, приходя в себя, а потом начал рассказывать:

— Рана несерьезная, тут Алан прав. Но он болен, и болезнь уже захватила плечо и руку. Я вскрыл рану, прочистил, вышло много яда. Мы промыли ее и наложили повязку.

— То есть он выздоровеет, — решил Кинан, и было понятно, что он хочет, чтобы было именно так.

— Сейчас он спит. Ската посидит с ним этой ночью. Если что-то изменится, она меня разбудит.

— Почему же он так наплевательски отнесся к этому? — спросил я. — Взрослый же человек, должен понимать.

Тегид потер лицо руками.

— Алан — храбрый воин. Он пренебрег болью прежде всего потому, что не хотел нас задерживать. Он сам понял, насколько ему плохо, только когда потерял сознание на дороге.

Я задал вопрос, который сейчас волновал меня больше всего.

— Завтра он сможет ехать?

— Утром я еще раз осмотрю рану; возможно, при дневном свете больше увижу. Пока пусть поспит. Сон ему нужен. Во сне организму удобней бороться… никто не мешает. — Он снова потер лицо. — Алан сильный, надеюсь, справится. — С этими словами он завернулся в плащ и моментально заснул.

На следующий день мы все-таки отправились дальше. Алан утверждал, что ему стало значительно лучше. Само собой, пешком он больше не шел. Тегид скормил ему снадобья из своих запасов в мешочке на поясе. В целом вид у Алана я бы назвал обнадеживающим, да и в поведении не было заметно никаких признаков хвори.

Мы двигались дальше, правда, с каждым днем у многих из нас все сильнее болели ноги, да и голодно становилось. Но, судя по людям, это лишь добавляло им решимости. Через два дня лес по сторонам дороги поредел, а еще через два дня кончился совсем. Еды от этого не прибавилось, но настроение улучшилось. Все-таки голубое небо над головой можно считать благословением.

Земля за лесом превратилась в голые холмы, а потом пошли торфяные болота — настолько же широкие и пустые, насколько лес перед ними был густым и темным. Когда лес остался позади, воины начали петь. Мы с Тегидом ехали во главе отряда и с удовольствием слушали.

— Наконец-то у них прорезался голос, — заметил я. — Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как в Тир Афлане пели?

Тегид склонил голову и как-то неодобрительно посмотрел на меня.

— Я что-нибудь не то сказал?

Он выпрямился, глубоко вздохнул и повернулся, чтобы посмотреть на дорогу впереди, уходящую в холмы.

— Все здесь случилось благодаря Медному Человеку, — произнес он особым бардовским голосом; — верхом на своем медном коне он творит великое и ужасное зло.

Я узнал строки из пророчества бенфейт. Тут же пришло и острое переживание смерти Гвенллиан. Перед моим внутренним зрением опять мелькнули ее блестящие волосы и чарующие изумрудные глаза; изящная шея и плечи, склонившиеся над арфой, пальцы поглаживали струны, словно доставая из воздуха волшебную мелодию.

— Восстаньте, жители Гвира! — сказал я, продолжая цитату, просто чтобы показать Тегиду: я тоже помню пророчество. — Возьмите оружие! Ополчитесь против лжелюдей среди вас!

— Шум битвы долетит до звезд, и Великий Год придет к своему завершению, — закончил Тегид.

— Я готов к битве.

— Ты? Готов? — недоверчиво спросил бард.

Нас прервал крик.

— Тегид! Лью! Сюда!