Узел вечности - Стивен Рэй Лоухед

Его губы сжались в тонкую неодобрительную линию.

— Мы не можем везти его тело, и в Альбион вернуть не можем. Надо похоронить его здесь.

Я еще раз окинул взглядом унылую пустошь.

— Алан заслуживает лучшего, и он это получит.

— Тогда думай, как это сделать.

— Что ты скажешь о том, чтобы сжечь его тело? Я знаю, это не самый благородный путь, но в нем нет ничего недостойного.

Тегид задумался. Я его понимал: сжигали тела врагов, изгоев и преступников.

— Да, в Альбионе так бывало, — признал он наконец. — Иногда это даже необходимо.

— Тебе не кажется, что это как раз такой случай? Мы сами определяем, что и когда необходимо.

— Пожалуй, — смягчился бард, — наши нужды — только наши, и к тому же королевская клятва... Такое время, — вздохнул он. — Только это не простое дело. Огонь нужно поддерживать так, чтобы кости не сгорели. Их нужно будет собрать и сохранить. Я сам этим займусь.

— А когда вернемся в Альбион, — добавил я, — захороним их на Друим Вран.

— Быть по сему.

— Хорошо. Я отправляю людей за дровами для костра.

Я послал восемь человек с лошадьми под командой Брана обратно в лес. Как только я сообщил, что собираюсь делать, Главный Ворон решил отправиться сам.

— Зачем, Бран? Любой другой справится.

— Если ты решил сжечь тело Алана, — сухо ответил он, — я сам отберу дрова. Алан спас меня от Красного Змея; это меньшее, что я могу для него сделать.

Конечно, я разрешил ему идти. Лес остался уже довольно далеко позади, но лошади отдохнули и накормлены; люди должны были вернуться к концу следующего дня. Ушли они рано. Мы проводили их, снабдив той небольшой порцией конины, которая у нас осталась.

Я долго смотрел им вслед, а затем неохотно стал выбирать очередную лошадь для забоя.

Воины, уходившие с Браном, вернулись уже на следующее утро. Стоял влажный туман. Земля хлюпала под ногами, свежий восточный ветер принес с собой дождь, зато потеплело. В свинцово-сером свете болота казались особенно унылыми.

Мы встретили их и отправили греться к костру. Я приказал людям разгрузить лошадей и отпустить их пастись, а затем подсел к Брану у костра. Вождь Воронов коротко отчитался:

— Мертвая земля, — он встряхнул плащ. — Ничего не изменилось.

Я приказал накормить их тушеным мясом, оставшимся со вчерашнего дня. Тем временем мы с Тегидом начали готовить погребальный костер для Алана. Дрова свалили в кучу у дороги, и бард начал разбирать их по признакам, понятным лишь ему. Когда он закончил, мы отнесли отобранные дрова к большой плоской скале неподалеку и начали аккуратно укладывать.

Мы работали вместе, практически не разговаривая между собой. Я быстро понял, что хочет сделать бард. Совместная работа напомнила мне тот день, когда мы с ним начинали строить Динас Дур. Я прекрасно помнил то время, и с удовольствием вспоминал о нем. Когда мы закончили, подготовленный костер на скале напоминал небольшую деревянную крепость. Подходили люди, следили за нашей работой, и оставались, печально глядя на будущий костер. Тегид обернулся к ним и сказал:

— Огонь зажжем после захода солнца.

К вечеру туман рассеялся, небо на западе посветлело, и до сумерек мы даже увидели узкую золотую полоску. Потом стемнело. Начали собираться воины. Они подходили по двое, по трое, и останавливались полукругом. Когда собрались все, Вороны принесли тело Алана, завернутое в бычью шкуру, и бережно возложили на костер. Неподалеку Тегид разжег огонь, приготовил факелы и раздал каждому из оставшихся четырёх Воронов и Брану.

Бард влез на скалу и поднял руки, показав, что будет говорить.

— Друзья и родичи, — громко произнес он, — Алан Трингад мертв; его холодное тело лежит на костре. Пришло время освободить душу нашего брата по мечу, чтобы он отправился в путешествие по Высшим Мирам. Мы сожжем его тело, но прах не оставим в Тир-Афлане. Когда огонь сделает свою работу, я соберу кости, и они вернутся с нами в Альбион. Мы захороним прах нашего друга на Друим Вран.

Затем, накинув на голову капюшон, главный бард поднял посох и закрыл глаза. Через мгновение он тихо запел погребальную песнь:

Когда сомкнутся губы,

Когда закроются глаза,

Когда дыхание иссякнет,

Когда замолчит сердце,

Пусть Быстрая Твердая Рука поддержит тебя,

И защитит от всякого зла.

Пусть направит тебя в пути

Пусть поддержит тебя

И переведет через узкий,

Как клинок меча, мост.

Ибо лишь по этому пути

Ты покидаешь сей мир.

Пусть сохранит Он тебя от бед и напастей,

Пусть глаза твои видят лишь свет радости,

Ибо ждет тебя Великий Суд,

Им правит Истинный Король,

Что ценит славу, честь и величие.

Пусть истинное Око

Станет твоей путеводной звездой.

Пусть божественное дыхание

Сделает легким и ровным твой путь,

Да благословит тебя Великое Сердце!

Пусть свет Его разгоняет мрак на пути,

Которым ты покидаешь сей мир!

Благослови тебя Быстрая Твердая Рука!

Главный Бард замолчал, а потом сделал знак Воронам. Один за другим они выступили вперед — Гаранау, Эмир, Найл и Дастун — каждый воткнул свой факел в основание костра. Последним подошел Бран, постоял и добавил свой факел к остальным. Огонь пометался на ветру, лизнул дрова и радостно набросился на них. Он все выше поднимался к телу Алана, неподвижно простертому на своем последнем ложе.

Вместе со всеми я смотрел, как пламя ласкает холодное тело моего друга. На меня обрушилось понимание, что никогда мне больше не услышать его голос, не увидеть, как он входит в зал, не улыбнуться его похвальбе, больше он не бросит вызов Кинану, не станет наперегонки с ним валить лес и пахать землю, ни с кем не побьется об заклад.

Мир затуманился слезами, и я не стал их стирать. Слезы по ушедшему другу облегчали душу, для того и костер, чтобы вспоминать и оплакивать то, что никогда не вернется.

«Прощай, Алан Трингад, — говорил я себе, пока огонь, шипя и потрескивая, подбирался к телу. — Да будет прям и спокоен твой путь из мира живых в мир мертвых».

Тишину разорвал хриплый от горя голос: