Походы Стефана Батория на Русь. 1580-1582 гг. Осада Пскова - Сергей Николаевич Бирюк

неповиновение, применяемым к родовитым, была посадка на колесо на лагерной площади («суровое» наказание). Он также часто наносил удары булавой. Он был безжалостен к «веселым дамам», появлявшимся в войсках, приказывая обезглавить их или выпроводить из лагеря (отрезав нос и уши). В случае более серьезных проступков он устраивал гетманские суды (другие мелкие проступки рассматривались судьями) с участием присутствующих сенаторов, старших военачальников и ротмистров (например, в случае с шляхтичем Голковским 13 октября 1581 г. или поручиком Пивко, обокравшим ротмистра Вонсовича 10 октября 1581 г.).

Дело обстояло сложнее, когда происходили конфликты между воинами разных национальностей, ведь право наказывать принадлежало лишь национальным судьям, а вмешательство гетмана было весьма ограниченным.

Многие солдаты поначалу жаловались на драконовские методы нового гетмана, но со временем недовольство утихло. Более того, Замойский старался привлечь их и тем, что лично следил за сооружениями, проявляя доброту и понимание к их нуждам, приглашая на пиры (но только ротмистров) и, наконец, ходатайствуя перед королем в вопросах наград и отличий. Результатом этой деятельности стало то, что армия, оставленная вдали от своей страны, на чужой земле, столкнувшаяся с очень трудными боевыми задачами и крайне неблагоприятными климатическими условиями, без соответствующей одежды, голодная, с невыплаченным жалованьем, сражалась до конца и сохраняла свою боеспособность. Она совершила неслыханный в то время подвиг в Речи Посполитой. Это, несомненно, заслуга Замойского.

В. Снабжение боеприпасами[581]

Запасы пороха и ядер были исчерпаны уже 8 сентября в ходе подготовки генерального штурма. На следующий день Замойский передал королю несколько десятков центнеров пороха и 1300 ядер, но этого хватило только на периодический обстрел крепости. Отправленный в Ригу Николай Корф вернулся в лагерь только 17 октября и привез всего 100 центнеров пороха и некоторое количество ядер. 24 октября и в конце этого месяца были проведены бомбардировки части стены, прилегающей к р. Великая. Удалось разрушить эту часть стены, но позади защитниками были возведены деревоземляные укрепления. Предпринятые впоследствии штурмы (последний 2 ноября), очевидно, были безрезультатными. Решено было ограничиться блокадой крепости, поэтому в ночь с 6 на 7 ноября орудия и пехота были отведены из шанцев. Остатки пороха были использованы при штурмах Печорского монастыря, но их хватило только на разрушение небольшого участка стены.

Значительную необходимость в порохе войска Замойского почувствовали в середине декабря, что удивительно, так как уже не было и речи о штурме Пскова или Печорского монастыря. Вероятно, это связано с планом занять зимние квартиры в Гдове после его взятия, до чего не дошло, так как было заключено перемирие.

В это время мероприятия короля по снабжению армии, предпринятые уже во второй половине декабря, начали приносить результаты. В конце декабря первая партия пороха – 100 центнеров, достигла Великих Лук. 15 января 1582 года в Кокенхаузен прибыло 200 центнеров пороха и 270 32‐фунтовых ядер (дар прусского князя). В это время в Риге было собрано еще 100 центнеров пороха. 28 декабря 1581 г король выслал из Вильно некоторое количество железного инструмента.

Королевские лошади, предназначенные для перевозки пушек, содержались в Острове под присмотром назначенных королем администраторов в лице Гойского и Загурского (королевские драбанты 9.12.1581).

Оценивая псковский поход в аспекте снабжения артиллерией и боеприпасами, приходится констатировать откровенно катастрофическую небрежность, обусловленную лишь отчасти объективными причинами, т. е. нехваткой денег, каждую сумму которых следовало немедленно направить на выплату жалованья, чтобы побудить войска выступить в поход. Пиотровский подсчитал в середине октября 1581 года, что на порох и ядра нужно было потратить всего 20 000 злотых. Ответственность за такое положение дел он возложил на литовского казначея, хотя, судя по предыдущей практике, подобные закупки осуществляли оба придворных казначея: литовский и коронный. Главная ответственность, однако, лежала на короле, который не проследил за этим делом должным образом.

В итоге общее количество пороха, заготовленного для целей псковской экспедиции, составило 1200 центнеров, из которых 400 смогли прибыть к месту назначения только во второй половине января – начале февраля 1582 года.

С другой стороны, качество взятой артиллерии и профессионализм прислуги в принципе не вызывают сомнений.

Г. Финансовые проблемы похода 1581 года[582]

Затянувшийся поход и перспектива держать армию на службе всю зиму 1581/82 года создавали ситуацию, в которой необходимо было искать новые, серьезные средства для продолжения войны. Исходя из этой необходимости, военный совет 24.10.1581 года решил, что необходимо созвать провинциальные и генеральные собрания, а в конечном итоге и генеральную ассамблею, чтобы принять решение о новом чрезвычайном налоге. Предсеймовые письма были изданы 28 октября. В них были назначены даты дебатов: конец декабря 1581 года (местные сеймики), середина января 1582 года (генеральный сеймик) и 9 марта (возможный генеральный сейм в Варшаве). Как выяснилось позже, возражала только Великопольша, для которой 17.3.1582 г. был проведен генеральный сейм (на этот раз с положительными результатами).

Между тем практическое выполнение налоговых постановлений сейма с начала 1581 года шло очень вяло, и первые деньги поступили в Псков только 6.11.1581 года. Для остальной армии только 20.01.1582 г. поступило несколько десятков тысяч злотых из налогов, а затем 50 000 из третьей части займа у немецких князей. О ситуации, в которую это поставило короля, а затем и Замойского, свидетельствуют дневник Пиотровского и все более тревожные письма Замойского. Поставка обещанных в ноябре овчин и сукна для армии, страдающей от холода, также полностью провалилась. Последние были отправлены в конце января – начале февраля 1582 года.

Трагическое положение армии в последние месяцы было результатом не только трудностей в некоторой степени объективных (медленный сбор налогов), но и субъективных: зависящих от короля, казначеев и чиновников. Надежда на скорое заключение перемирия не сопровождалась энергией, необходимой для быстрого сбора и транспортировки необходимых припасов. Последствия такого промедления могли быть катастрофическими. Это очень ясно видно из письма Замойского от 15.01.1582 г., который в отчаянии уже готов вернуться с армией в Литву, чтобы не подвергать ее окончательной гибели, поскольку «ни одного волоса (pilus), ни одного обола (злотого) не было доставлено за почти семь недель с момента отъезда Его Величества… Причина беспомощности армии и постоянных болезней – не что иное, как мороз и несчастье, которых она могла бы успешно избежать, если бы были присланы сукно и овчины, которые, не знаю почему, до сих пор без причины застряли в Динабурге и Риге, и уже приготовленные деньги».

Определить примерную величину расходов на псковский поход в определенной степени возможно благодаря существованию отчета-резюме о них. Он был опубликован Павиньским в «Исторических источниках» и позднее рассмотрен в работе «Skarbowość w Polsce…». Общая сумма расходов, понесенных в походе на