Походы Стефана Батория на Русь. 1580-1582 гг. Осада Пскова - Сергей Николаевич Бирюк

class="p1">По информации Гейденштейна, уходящее войско насчитывало 24 000 человек, что очень правдоподобно, хотя, возможно, несколько завышено. Согласно Котарскому, 4000 пехоты (40 % от 10 000 без уволенных немцев), около 200 пехотинцев Гаронна, состоящих, по крайней мере, частично из французов, 7900 польских всадников, 800 литовских всадников. К этому следует добавить литовских казаков, очень многочисленных в результате бегства многих литовских солдат в их ряды, и некоторого количества добровольцев из Литвы и Короны, которые решили остаться. Таким образом, вышеуказанное число может достигать максимум 20 000 человек.

3. Заключительные замечания о Псковском походе[584]

Переходя к заключительным замечаниям по Псковскому походу, необходимо отметить усилия и результаты Батория по увеличению численности и процентного соотношения пехоты, на которую ложилась вся тяжесть боя. Несмотря на это, на протяжении всей осады максимально использовалась кавалерия, особенно коронная. В частности, она использовалась при ведении очень напряженного охранения вокруг Пскова. С конца августа по 10 октября около 900 всадников постоянно несли службу вдоль южной части стен. На других участках ее периодически дополняла литовская и венгерская конница. С 11 октября количество смен было увеличено за счет их численности, то есть на семь дневных и ночных караулов было выделено по 400 всадников (из них 115, почти 100 были оставлены в качестве пикетов). Всего в сменяющихся караулах было задействовано около 5200 всадников. Кроме того, к северу от города, на Гдовской дороге, был разбит постоянный лагерь. Командовать им стал Стефан Белявский. Первоначально ему были приданы следующие хоругви: его собственная, Ренчайского, Уровецкого, венгерского Иордана, Фаренсбаха, Бутлера и ливонская кавалерия. К ним добавилась немецкая пехота и хоругвь польских дворян под командованием Уровецкого. В общей сложности отряд насчитывал около 1300 всадников и до 1000 пехотинцев. С начала декабря, то есть после увольнения немецкой пехоты, возникла необходимость усилить Белявского стрелковой пехотой. Замойский приказал выделить из каждой хоругви по 7 (из 150 всадников) и по 5 (из 100 всадников) «пехотинцев с ружьями» и, передав их под командование Станислава Пенкославского, отправил в лагерь Белявского. Если учесть, что речь могла идти о 38 хоругвях, то приблизительная численность этой импровизированной пехоты колебалась в пределах 200–400 человек. Им также было выделено некоторое количество гаковниц.

В период с 23 октября до конца ноября на западном берегу реки Великой был развернут дополнительный постоянный конный пост. Он состоял из 5 хоругвей, в основном из участников экспедиции Кшиштофа Радзивилла вглубь Русского государства, общей численностью 850 всадников.

Против южной окраины Пскова была размещена венгерская кавалерия. Такая дислокация сил, дополненная до 6 ноября пехотой, размещенной в шанцах по ширине тракта Мирожский монастырь – Псков, а с конца ноября – более компактными по площади форпостами вдоль западной и частично южной части стен, позволяла в принципе эффективно блокировать крепость. Попытки подвести более крупные подкрепления со стороны Псковского озера пресекались, и в общей сложности прорваться через польскую блокадную линию удалось лишь около 400 русским воинам. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы полностью предотвратить отправку единичных гонцов, но и подобная задача в целом невыполнима. Однако то, что было сделано, полностью изолировало крепость от помощи людьми, техникой и продовольствием, и в конечном итоге должно было привести к капитуляции гарнизона.

Конница также сыграла серьезную роль в проведении самих штурмов. Так, например, в первом (и самом крупном) из них 8 сентября участвовало 10 ротмистров, командовавших в общей сложности 1500 всадниками. Вот их имена: 1) Прокоп Пенионжек – 300, 2) Станислав Стадницкий – 200, 3) Станислав Собоцкий, 4) Марцин Гостынский, 5) Анджей Оржеховский, 6) Ежи Мнишек, 7) Теодор Бокий (все примерно по 100), 8) Габриэль Бекеш – около 300, 9) рейтары Георга Фаренсбаха, 10) Дунин Руссак, доброволец при Я. Замойском с почтом в 50 всадников.

Следует отметить, что в хоругви Пенионжека и Стадницкого входили добровольцы из многих коронных и литовских хоругвей. Фрагментарный список их имен, приведенный в книге Папроцкого, дает некоторое представление об их составе (относительно некоторых добровольцев, объединенных под командованием Пенионжека).

Всадники, принимавшие участие в штурме, сражались пешими, в полной защитной броне, с копьями и огнестрельным оружием (длинным и коротким). Они сражались очень храбро, и их доспехи защищали их от многих ран и контузий, которые были очень болезненны для пехоты, не имевшей защиты тела.

Добровольное участие в осадных работах заключалось в подвозе хвороста для корзин и мешков с землей для поднятия артиллерийских позиций. Товарищи выделили для этой цели свои повозки и слуг.

О важной роли кавалерии в обеспечении продовольствием уже говорилось.

Во время штурмов кавалерия использовалась для охраны дорог и любых выходов из крепости, тем самым обезопасив свои войска от неожиданных фланговых ударов и предотвратив бегство гарнизона. Переходя к характеристикам пехоты, важно подчеркнуть ее стрелковый характер. Качество вооружения и степень подготовки, несомненно, были самыми высокими у немцев и шотландцев и самыми низкими у поляков (особенно у выбранецких). Первые, однако, явно уступали остальным в стойкости к тяготам длительной осады и, кроме того, были быстро деморализованы нерегулярной выплатой жалованья. В разрезе всей кампании венгерская пехота показала себя с лучшей стороны, безусловно, превосходя поляков в обучении и не уступая им в бою и выносливости. Старшие тактические командиры, Ян Борнемисса и Стефан Кароли, предоставили множество доказательств своего исключительного боевого мастерства и большой изобретательности (например, при осаде Острова, при штурме 8 сентября, при разрушении стен кирками, при штурме 2 ноября и т. д.).

Польские же пехотинцы, которые со времен правления Батория только набирались боевого опыта, делали значительные успехи и старались сравняться с венграми во всех боевых действиях, хотя ни они, ни их старшие командиры еще не обладали мастерством венгров. Однако король надеялся, и в этом он не разочаровался, что со временем они повысят свою мастерство, отчасти компенсируя его храбростью и выносливостью к трудностям; к этому следовало добавить низкую стоимость их содержания и высокий моральный дух, благодаря которому в моменты кризиса их можно было побудить к выполнению боевых задач без оплаты, надлежащей одежды и пищи.

Поход 1581–1582 годов, задуманный как продолжение действий против крепостей, давал шанс на победу только в том случае, если на Ивана Грозного будет оказано должное давление путем решительного продолжения изнурительной для него войны. Поэтому поход, несмотря на недостаточность сил и средств, на удаленный Псков стал целенаправленным и оправданным мероприятием, тем более что король наконец-то решил шире использовать качества польской кавалерии и навыки польско-литовского командования в ведении полевых сражений с ее исключительным применением. Таким образом, получилось,