Черные сны - Андрей Лабин

– Да, ладно, – отмахнулся, польщенный благодарностью Егор, – всего-то накалякал пару писем в архив, да в справку, да и дочери вашей. Она тут, совсем рядом, – он неопределенно махнул рукой.

– Знаю, знаю, дорогой. Я бы и сам мог, но пойми, как-то рука не поднималась. Все эти проклятые обиды, как клещи… Столько лет, эй, – он с досадой мотнул головой, – коту под хвост. – Затем тылом ладони вытер покрасневшие глаза.

– Ты прости меня, я сегодня к чертям непотребный. Светланка, обещала приехать. Он замолчал и посмотрел своими влажными выцветшими глазами прямо на Егора.

– Модест, здорово. Я рад.

– Представляешь, какая у нее душа большая – ни слова о старых занозах. Пишет прости меня, папа. А за что мне ее прощать? За что? Я сам во всем…, – Модест не договорил, подавился словом. На глазах снова навернулись слезы. Старик шумно сглотнул, шмыгнул носом и обтерся маленькой морщинистой рукой. Отвернулся и пытался справиться с чувствами.

– Модест, я тут тебе поставлю, – тихо сказал Егор. Хазин кивнул. Чувствуя себя неловко, Егор выскользнул за дверь.

Довольный, словно сам переживал предстоящую встречу и понимал чувства старика, вновь обредшего надежду, бодро шел по мокрому асфальту. В груди клокотало что-то большое и не было ему места развернуться. Оно распирало и грозило взорваться. Легкая улыбка блуждала на его губах. Егор не замечал хмурого дня, прохожих, поднимающих воротники, облупившихся стен старых домов, не слышал гомон галок, круживших где-то за блестящими от утреннего дождя крышами.

Очнулся от резкого, бьющего по ушам звука клаксона. Вздрогнул и завертел головой. Он стоял посреди дороги, а в трех метрах перед ним из «фольксвагена» смотрела гневная физиономия. Егор примирительно поднял руку, пробежал к тротуару.

Мысли вернулись к плану. От благостного настроения не осталось и следа. Тяжелая плита необходимости навалилась с новой силой, побуждая к действию. Беспокойство неприятной волной разошлось по телу. Задавив слабые ростки сомнения, уверенным шагом Егор направился к своему дому.

Без раздумий открыл замок на «ракушке». Поднял створу. Из полумрака на него глянула грустными фарами «ока». Старенькая, маленькая, покрытая пылью, с трещиной на фонаре поворота, с отбитым правым зеркалом, со сколом на передней части капота, с проступающей на порогах ржавчиной, она показалась Егору родным существом, с которым не виделся сотню лет. Радостно заблестели глаза. Он подошел и любовно погладил ее по крылу. На бархатистой поверхности за рукой остался лакированный след. Егор осторожно, словно мог сломать, нажал на ручку двери и потянул на себя. Дверь бесшумно распахнулась. С благоговением Егор осмотрел салон, приборную панель, промятое водительское сиденье, черный круг руля и забрался внутрь. С тихим шелестом ключ вошел в замок зажигания. Егор выдвинул до конца рычаг дроссельной заслонки. Помедлил секунду, вспомнил, что не отсоединил клеммы от аккумулятора после того, как поставил «оку» на прикол. С недобрым предчувствием, повернул ключ.

С вязким, волнообразным звуком стартер провернул коленвал. Несколько секунд, плотно сжав губы, Егор отчаянно вслушивался в звуки, доносившиеся из-под капота. Вторая попытка тоже закончилась ничем. Только с четвертого раза на последних издыханиях аккумулятора мотор вздрогнул и затарахтел.

– Есть, – прошептал Егор и стукнул ладонью по рулю. Двигатель работал на полных оборотах. Пока машина прогревалась, он поставил в багажник две канистры с бензином, на заднее сиденье бросил пакет с ветошью. Мотор ревел, пространство под ракушкой наполнилось белесым дымом. Закончив приготовления, Егор сел на водительское сиденье, задвинул заслонку и тронулся.

Часть пути до грунтовой дороги он нервничал и вглядывался вдаль, в надежде заранее обнаружить патруль ГАИ. Хотя понятия не имел, что предпримет, когда увидит машину с мигалками. Развернется и поедет обратно? Свернет на обочину, притворится, что сломалась машина, и будет ковыряться под капотом, пока не уедут фискалы? Или, как ни в чем, ни бывало, «сделать физиономию тяпкой», постарается проехать мимо? Объехать? Промчаться на бешеной скорости? Бред. Егор разрывался между вариантами и по большей части надеялся, что такого не случится, иначе весь план пойдет прахом. Его обязательно сцапают. В какой-то момент Егор пожалел, что не взял деньги «заныканые» на черный день. На его взгляд это был самый надежный пропуск. Он ехал, согнув руки в локтях, крепко сжимая руль, припав к лобовому стеклу, подобно подростку – самоучке, то и дело перебирал пальцами, вглядывался в даль, и все шептал:

– Господи, помоги. Господи, помоги.

Ему повезло. Выдохнув с облегчением, он свернул с асфальтированной дороги. По грунтовке ехал быстро, словно боялся, что не успеет или что-то случиться непредвиденное. «Оку» немилосердно трясло на колдобинах. Егора подбрасывало, кидало из стороны в сторону, в багажнике звякали канистры и слышался плеск бензина.

Он почти успокоился и немного скинул обороты, когда из-за деревьев показался мрачный профиль. Даже в такую погоду, когда солнце пробивалось сквозь тучи, и Егор видел тень своего автомобиля на обочине, здание фабрики было темным, словно оно поглощало свет подобно черной дыре. Казалось темнее леса за ним. Егор ехал, попеременно кидая взгляд то на дорогу, то на фабрику. Здание медленно, но неуклонно разрасталось, занимая все больше места на лобовом стекле. За всю дорогу он остановился лишь один раз, чтобы выломать из куста орешника мощную рогатину длиной около полутора метров.

Сомнения вновь начали одолевать его, и план уже не казался таким легким. В памяти воскресли лица рабочих с белесыми глазами, которые напугали его до смерти. Он подумал, что они с легкостью могли бы его скрутить, и тогда бы его судьба приобрела туманные очертания. Возможно, сейчас он сидел бы в кресле – каталке у зарешеченного окна, пускал слюни, бессмысленно взирал на пожухлую траву во дворе и ничего бы не понимал.

От предвиденья мрачного будущего он застонал. Но жребий был брошен, судьба неотвратимо катила на него свой вал, грозя расплющить. «Я не могу бросить стариков. Их надо избавить от этих уродских сосунков», – мысленно говорил Егор, крепче сжимая «баранку». Здание бывшей валяльной фабрики надвигалось и скоро закрыло все небо. Вместе с ним рос и страх. Но когда Егор заехал за кованые ворота, все сомнения ушли. Он был уверен в своей правоте и, что рука не дрогнет. Боялся только одного: вдруг что-то пойдет не так.

Вначале он хотел наведаться в дом престарелых ночью, но передумал. Старики и так мало чем отличаются от овощей, а спросонья и вовсе растеряются. Надо было все делать днем и быстро. От волнения он нервно перебрал пальцами руль и крепче сжал оплетку.

Проехал вдоль фасада по асфальтированной замусоренной дороге, оставляя за собой жирные комья грязи. Свернул налево, затем через сто метров крутанул руль вправо к сараю. Правое заднее колесо наскочило на бордюр. Егора подбросило. –