Черные сны - Андрей Лабин

как бедный родственник, Федора. -Ты не волнуйся, я быстро. Ничего страшного не произойдет. Я только посмотрю в это вот стекло.

При этих словах, Егор достал из кармана свое приспособление. И без того огромные, увеличенные очками глаза Кокушкина раскрылись еще шире. Он с минуту смотрел на очки, затем перевел взгляд на Егора. В нем сквозило недоверие, а в глубине искоркой мерцала смутная нехорошая догадка.

– Все в порядке, – Егор больше не утруждал себя успокоительными речами. Он отвернулся от изумленного Федора, хлопающего на него большими глазами. Натянул на затылок резинку, удобно посадил линзу и пригнувшись, как охотник, рассматривающий след, стал медленно вращать головой, заглядывая в каждый угол. Вытаращившись, Кокушкин прижался к стене спиной.

– Так, здесь нету, – между тем Егор бубнил себе под нос, пролезая под столом заваленным книгами и журналами. – И здесь тоже. Он совершенно забыл про наблюдателя. – Вот, здесь запах крепче. Где-то здесь, паскуда. Каждая паскуда знает свою посуду, – увлеченный поиском Егор говорил, не замечая ничего. Вдруг, что-то темное промелькнуло между коробками у стены. Егор замер. Через минуту из-за коробки показалась безротая крысиная морда. Большие перепончатые уши ходили, как локаторы. В тусклом свете, проникающем под стол, были видны полусферы глаз. От омерзения у Егора по спине прошла дрожь.

– Что там? – жалобно простонал Кокушкин. Егор не ответил, лишь отвел назад руку и поднял указательный палец, требуя тишины. Еще с минуту паскудник принюхивался, затем, вытягивая лысую шею, осторожно вышел из-за укрытия. Медленно, плавно Егор подобрал правую руку к груди. Тварь осмелела, может она и не боялась вовсе, так как с самого начала никто ее не беспокоил и тем более не пытался истребить. Она смело выползла на свободное пространство, показывая свое отвратительное тело. Одним движением, резким и точным Егор прихлопнул ее. Послышался хруст, под ладонью едва почувствовал мякоть. Когда поднял руку, останки существа дотлевали. «Вот дьявол, – думал Егор, – опять никаких доказательств».

– Что? – вновь послышался тихий, почти шепчущий стон.

– Все отлично, – пятясь, Егор выползал из-под стола. Довольный собой, с осознанием только что сделанного доброго дела поднялся на ноги. Взялся рукой за окуляр и уже собрался его стянуть, как неожиданно остановил руку и весь напрягся.

На грудь женщине, лежащей на матраце, карабкалась волосатая тварь. Егор наблюдал. Паскудник обнюхал подбородок, затем уперся передней когтистой лапкой в щеку больной и обнюхал сначала левый, потом правый глаз. Егор смотрел и думал, «Неужели она ничего не чувствует. Не чувствует когтей, жесткого топорщащегося меха, наконец, запаха». Существо замерло, свисающие складки на мордочке зашевелились и из-под них стали вытягиваться и расширятся мерзкие отростки. Сухие перепончатые присоски все увеличивались и увеличивались, пока не закрыли половину лица Софьи Петровны. Затем плотно прижались к глазным впадинам и вогнулись, так если бы присосались.

– На что вы смотрите? – с истерическими нотками пищал Кокушкин, маленькими шажочками продвигаясь к двери. – Хватит. Снимите эту штуку с головы. Пожалуйста, снимите.

– Умолкни, – прошептал Егор, не отрывая взгляда от сосущей твари. Он не верил, что они пьют людские сны, но что-то забирают, без сомнения. Медленным крадущимся шагом он стал приближаться к спящей женщине, приподнимая правую руку.

– Не смейте. Отойдите от нее, – за спиной задыхался Федор. Егор не обращал на него внимания. Чем ближе он приближался к больной, тем выше заносил руку. Был в паре метров от цели, и уже начал наклоняться, подгибать ноги, чтобы быть точнее, когда его сзади схватили за брючной ремень и потянули назад. Егор резко обернулся.

– Не надо. Прошу вас, не надо, – скулил неутешный сын.

– Отпусти. Я ей только хорошо сделаю, – он с силой отодрал руку Кокушкина. – Стой здесь и не мешай. У нее на лице паскудник.

С мольбой и страхом в глазах Федор отступил на шаг. Сосредоточившись на существе, содрогающемся от удовольствия кормления, Егор вновь превратился в охотника. Он приблизился еще на шаг. Плавно поднял руку и в следующее мгновение махнул по дуге, словно смахивал муху. Он чувствовал судорожное биение, остроту коготков, царапающие ладонь, ощущал пальцами обмякшие сухие кожистые присоски. Секунду смотрел на извивающегося паскудника, крепко сжимая в руке, рот перекосился от омерзения. Егор размахнулся и с силой швырнул тварь в стену. Тот рассыпался в прах и невесомым серым пеплом закружился, осыпаясь на пол. На краю сознания Егор расслышал хлопок. Обернулся. Федора в комнате не было.

– А это вы, Егор. – Егор повернул голову на голос женщины и резко, словно его застукали за каким-то предосудительным занятием, сорвал с головы нахлобучку. Он хотел было ответить, открыл рот, но не смог. Женщина смотрела на него белесыми глазами с черной точкой зрачка посередине. Радужка быстро темнела и приобретала естественный серо-голубой цвет. – Да, я сейчас, – онемевшими губами, наконец, после долгой паузы промямлил Егор, и неловко поднял руку, пальцем указывая на дверь. Он торопливо пошел из комнаты. Один раз быстро, как-то воровато обернулся, чтобы подглядеть за Софьей Петровной. Женщина повернулась на бок и приподнималась на локте.

– Алло! Алло! Это милиция?! – забившись в проходе между холодильником и раковиной, Кокушкин сидел на полу, прислонившись спиной к стене, порывисто шептал в трубку, прикрыв ее рукой.

– Отдай сюда, – зло процедил Егор и вырвал у Федора телефон. Нажал на клавишу сброс. Взгляд его высекал искры. – Дурак, – уже не так зло проговорил Егор. – Я матери твоей помогал, а ты… Если не понимаешь, так не лезь. Давно у нее белые глаза?

Кокушкин молчал и моргал на Егора большими глазами.

– Ну и черт с тобой. Сиди, моргай дальше, – бросил телефон на стол и вышел.

Кипя негодованием, Егор прошел в коридор, накинул куртку, натянул ботинки и, не завязывая шнурки, выбежал из квартиры. Немного прейдя в чувства, он остановился на площадке первого этажа, завязал трясущимися руками шнурки и закурил. «Фиг с ним, – вспомнил он о деле. – За полисом в следующий раз зайду. Или кто-нибудь другой его продлит и рецепт выпишет. С меня хватит. Надо же, чуть ментам не сдал, придурок. Блин, надо было дать ему посмотреть».

Егор вышел из подъезда и, попыхивая сигареткой, направился в магазин. Закупив продукты по списку, и прибавив из собственных на «забайкальскую» (все равно достанет), Егор пошагал к Хазину.

– Ай, Егорка! Ай, да сукин сын! – хриплыми возгласами встретил Егора Модест. Егор смотрел на радостную физиономию старика и гадал, чем вызвано такое проявление.

– Голубчик, сознайся, ведь это ты? – Хазин спешил выплеснуть на гостя пригоршни восторга. Не дождавшись ответа, затараторил. – Она мне написала. – Глаза старика увлажнились, – через столько лет написала. Егор Владимирович, – с чувством проговорил Модест, – спасибо, голубчик. Ты меня словно из болота вытащил, когда я уже и сам отчаялся. Ведь ты для этого меня пытал