Звезда Любви - Юлия Леонова

— Ваше благородие, подарочек, никак, ищете-с?

— Можно и так сказать, — отозвался Шеховской.

— Не угодно ли будет взглянуть? — ловким движением извлек он из витрины шикарный бриллиантовый гарнитур, состоящий из серег и колье.

Гарнитур был великолепен, но скорее подошел бы более зрелой женщине, нежели юной девушке, да и денег таких, как вынужден был огорченно заметить князь, у него, увы, уже нет.

— Нет, не то! Что-нибудь нежное, что подошло бы девушке лет восемнадцати, — задумчиво произнес он, разглядывая соседнюю витрину.

Его внимание привлекла нитка жемчуга с застежкой в виде инкрустированного бриллиантами диковинного цветка, и он уже более не сомневался. Расплатившись, Павел забрал покупку и вышел на улицу. Вот теперь можно и домой! — улыбнулся он своим мыслям, забираясь в карету.

Каково же было его удивление, когда, вернувшись, он не застал Жюли. Перепуганная Тася сбивчиво объяснила, что после его ухода барыня собралась куда-то, но ей ничего не сказала и с собой не взяла. Поначалу Павел не больно-то обеспокоился: ну, вышла куда-то, не вечно же ей в четырех стенах сидеть, скоро вернется, — размышлял он, уговаривая себя, что Юленька просто решила пройтись или что-то прикупить в лавках, что были неподалеку. Но Жюли не появилась к обеду, и он постепенно начал терять спокойствие. В голову лезли самые нелепые и одновременно страшные мысли: а вдруг с ней случилось что? Аппетит пропал. Обед в одиночестве не принес никакого удовольствия. Выпив только бокал вина, Поль отодвинул нетронутую тарелку и поднялся из-за стола. Пройдя в кабинет, он попытался было читать, но, едва взяв в руки газету, в раздражении отбросил ее в сторону и подошел к окну. Из кабинета он перебрался в гостиную, где продолжил метаться от камина к окну, то и дело поглядывая на улицу в надежде заметить знакомую фигурку.

Смеркалось, а его жены все не было дома. Беспокойство переросло в настоящую панику, но Павел просто не знал, куда бежать и где искать ее. На улицах уже зажигали фонари, когда во входные двери тихо постучали. Поль каким-то внутренним чутьем определил, что это вернулась Жюли, и метнулся в прихожую, на ходу отодвинув Прохора, который уже собирался открыть дверь.

Это действительно была она. Щеки ее раскраснелись с мороза, глаза искрились весельем — и это в то время, когда он с ума сходил от беспокойства за нее! Павел чувствовал, как в крови закипает ярость.

— Где Вы были? — едва ли не прорычал он.

— У подруги, — невозмутимо пожала плечиком Жюли и, обойдя нависшего над ней супруга, прошла дальше.

Отбросив беличью муфту, Юленька расстегнула салоп, аккуратно стянула с рук тонкие лайковые перчатки и развязала ленты капора. Прохор, принимая из рук Жюли верхнюю одежду, опасливо покосился на хозяина. Павел, застывший на пороге, едва сдерживался: плотно сжатые губы, мечущие молнии прищуренные глаза выдавали его отнюдь не безоблачное настроение.

— Пшел вон! — сквозь зубы, выдавил Поль.

Слуга счел за лучшее сразу ретироваться. Жюли вздрогнула, услышав в его голосе с трудом подавляемую ярость. Она медленно повернулась к нему лицом, и тотчас его длинные пальцы впились в ее плечи и встряхнули ее, как тряпичную куклу.

— Я еще раз спрашиваю: где Вы были? — обманчиво тихо произнес Шеховской.

— Я Вам уже ответила, — так же тихо произнесла Жюли, едва сдерживаясь, чтобы не броситься в свою спальню и запереться там на ключ.

Таким своего супруга она видела впервые, и от того, что она видела, волосы на затылке шевелились от страха. Павел глубоко вздохнул, сделав попытку взять себя в руки.

— Знаете ли Вы, что я с ума схожу от беспокойства за Вас, думая о том, что могло с Вами приключиться, а Вы являетесь как ни в чем не бывало и заявляете, что наносили визит подруге, — тихо произнес он. — Позвольте полюбопытствовать, какую подругу Вы нынче посещали?

— Я рассказывала Вам о ней, — из последних сил сохраняя спокойствие, ответила Юля. — Ее зовут Ирэн.

Поль припомнил, что, рассказывая о своей жизни в Петербурге до встречи с ним, Жюли упоминала какую-то Ирэн, с которой познакомилась по пути в столицу. Еще тогда, когда Юленька в своём рассказе упомянула ее, Шеховской легко догадался о роде занятий этой самой Ирэн: рассказывая о ней, Жюли не упомянула ни титула, ни даже фамилии, называя ее просто по имени, так что догадаться было не трудно.

— Я запрещаю Вам общаться с этой женщиной, — холодно произнес он, выделив голосом последние два слова.

Жюли гордо расправила плечи, фыркнула, что никак не подобало благовоспитанной девице, и прошла в небольшую гостиную. Павел последовал за ней. Присев в кресло, его жена подняла голову и пристально посмотрела ему в глаза.

— Скажите, Ваше сиятельство, чем объясняется Ваш запрет на встречи с — как Вы изволили выразиться? — "этой женщиной"?

— Моя жена не должна общаться с людьми подобного сорта, — терпеливо объяснил он.

— А с кем же мне, по-Вашему, общаться? — перебила его Жюли. — Двери любого мало-мальски приличного дома закрыты передо мной, — с горечью добавила она. — Вы случайно не забыли, кем я являюсь для всех Ваших знакомых и друзей? Прикажете никуда не выходить?

— Да! — рявкнул Шеховской и тотчас пожалел о том, что сорвался, заметив, как дрогнула ее нижняя губа и большие карие глаза мгновенно наполнились слезами.

— Я не собираюсь сидеть в четырех стенах, — обиженно заявила она и чтобы еще больше досадить ему, вздернув подбородок, выпалила. — Мало того, я собираюсь вернуться на сцену. Я не могу сидеть сложа руки и ждать, когда Вы изволите обратить на меня свое внимание!

— Никогда! — стукнул кулаком по каминной полке Поль. — Никогда не смейте даже упоминать об этом!

— Хорошо. Не буду! — неожиданно сдалась Жюли и отвернулась от него.

Повисшее молчание тяготило обоих, действовало на нервы, но никто не желал первым нарушить его. У Шеховского возникло ощущение, что с каждым сказанным словом они с Юлей все более отдаляются друг от друга, и ширина той пропасти, что неожиданно появилась меж ними из маленькой трещинки, поистине ужасала. Как так могло случиться, что они вдруг столь стремительно стали почти чужими друг другу? Неужто кроме постели их ничего более не связывает?! Да и были ли они близки!? Ведь они так и остались незнакомцами. Но тут же он вынужден был признать, что это целиком его вина: приняв решение обвенчаться с Жюли, он, восхищенный ее храбростью и самопожертвованием, действовал импульсивно, совершенно не задумываясь о дальнейшей совместной жизни с ней. С чего он решил, что ничего в его жизни не изменится? Пора перестать обманывать самого себя, — вздохнул Павел. Уже изменилось, слишком многое изменилось, — однако он всеми силами старался не замечать того, предпочитая думать, что все как-то устроится само собой.