Звезда Любви - Юлия Леонова

— О Боже, Мишель! — отсмеявшись, произнес он. — Я, конечно, догадывался, что у нас с тобой вкусы схожи, но никак не думал, чтобы настолько…

Однако от его веселья не осталось и следа, стоило ему услышать следующие слова Михаила:

— В свете предстоящего события, mon ami, ты должен обнародовать факт своей женитьбы. Я не могу допустить, чтобы на репутацию будущей княгини Горчаковой легла хоть малейшая тень! — решительно закончил он.

Жюли тихо ахнула, а Шеховской вскочил с кресла и заметался по комнате, а потом остановился у окна и, запустив пальцы в золотистые кудри, долго молча взирал на улицу. Вот прошли двое студентов, зябко кутаясь в тонкие шинели, вот дворник, споро орудуя лопатой, расчищал засыпанный снегом тротуар, вот лихо пронесся крытый возок, запряженный великолепной тройкой серых в яблоках рысаков.

— Ты понимаешь, о чем просишь меня?! — потрясенно произнес Павел, повернувшись лицом к Михаилу.

— Прекрасно понимаю, mon ami! Но скандал в вашем благородном семействе грядет в любом случае, ведь так? Не лучше ли сейчас разрубить сей гордиев узел? — спокойно поинтересовался Горчаков.

— И как ты предлагаешь это сделать? — смирившись с неизбежным, спросил Поль.

— Графиня Чернышева, — улыбнувшись начал Михаил, — в эту пятницу дает бал по случаю моей помолвки с mademoiselle Кошелевой, там ты и представишь Юлия Львовну как свою супругу.

— Ты уже успел попросить ее руки у Кошелева? — усмехнулся Павел.

— Еще нет, дела задержали его в деревне, и Сергей Львович вернулся в столицу только вчера вечером, я утром послал ему записку с просьбой принять меня сегодня и отправлюсь к нему от вас, — отозвался Горчаков.

— Спору нет, mon ami, ты все предусмотрел! — покачал головой Шеховской. — Почему ты был так уверен, что я соглашусь?

— Потому что я бы сделал тоже самое для тебя, — пожал плечами Мишель. — Со своей стороны обещаю поговорить с Катениным.

— Не нужно! Я сам, — резче, чем хотел, ответил Поль.

Все время, пока длился этот по сути решающий ее судьбу диалог, Жюли сидела в кресле около камина, боясь обронить хоть слово. Казалось, что мужчины забыли о ее присутствии, но это была лишь видимость. Повернувшись к ней, Павел улыбнулся:

— Ma chИrie, Вам нужно подготовиться и пошить такой бальный туалет, чтобы блеском своей красоты Вы затмили всех присутствующих дам!

— Это так неожиданно! — только и смогла вымолвить Юленька.

— Я понимаю, что времени очень мало, но мои сестры с удовольствием помогут Вам, — заговорил Мишель, обращаясь к Жюли. — Уж что-что, а тратить деньги они умеют, — рассмеялся князь.

— Могу я теперь увидеться с Полин? — поинтересовалась Юленька, взволнованно глядя на своего супруга.

— Безусловно, mon ange, — задумчиво отозвался Шеховской, мысленно составляя разговор с Катениным. Похоже, что на этот раз отставки ему не избежать, но Мишель прав: сестра княгини Горчаковой не может считаться любовницей князя Шеховского. Это уж, простите, ни в какие ворота! Да и он сам за эти три дня невыносимо устал лгать и выворачиваться.

Уже на следующей день с самого утра Юленька была вовлечена в круговерть подготовки к балу. Графиня Чернышева вместе с графиней Баранцовой взялись за дело с неуемной энергией. Обе дамы поспешили явиться в дом брата, сгорая от любопытства: не терпелось взглянуть, на ту, что смогла завоевать любовь красавца-Шеховского. Едва чета Шеховских успела войти в гостиную дома князя Горчакова на Литейном, как Ольга и Катиш тотчас взяли Жюли под свое покровительство. В кои-то веки обе сестры Михаила Алексеевича сошлись во мнении, найдя юную княгиню Шеховскую совершенно очаровательной, и уже через полчаса карета увозила дам к портнихе.

Оставив супругу на попечении родственниц Мишеля, Павел отправился в расположение полка. Отпустив извозчика, Шеховской долго стоял перед зданием штаба, мысленно прощаясь с военной карьерой. Он не ощущал ни лютого мороза, что вдруг обрушился на столицу после сильного снегопада, ни пронизывающего насквозь ветра. Павел отчаянно пытался заставить себя сделать этот последний шаг, сознавая, что этим навсегда изменит свою жизнь. Решившись, он быстро поднялся на крыльцо и рывком распахнул двери. Быстро войдя в приемную командира полка, Шеховской попросил дежурного офицера передать Катенину просьбу о приватном разговоре. Долго ждать не пришлось. Спустя четверть часа его пригласили войти.

— Добрый день, Павел Николаевич, — жестом предлагая присесть, начал Александр Андреевич. — Вы просили о приватном разговоре. Слушаю Вас.

— Александр Андреевич, — вздохнул Шеховской, — Вы помните наш разговор о некой mademoiselle, которой я обязан своей свободой?

— Как не помнить? Конечно, помню, — ответил Катенин.

— Когда из моих путаных объяснений Вы решили, что Юлия Львовна является моей любовницей, я не стал Вас поправлять, и тем самым солгал, — выдохнул Шеховской. — Вышеупомянутая дама является моей венчаной супругой, княгиней Шеховской.

Катенин удивленно приподнял бровь.

— Павел Николаевич, Вы понимаете, что для Вас сие означает? Вы сейчас сами, своими руками…

Шеховской кивнул:

— Я всегда считал Вас не только командиром, но и другом, поэтому мне бы не хотелось, чтобы новости эти дошли до Вас через третьих лиц, так как я собираюсь представить Юлию Львовну столичному свету в ближайшую пятницу.

— Не понимаю… — тихо отозвался Катенин. — Я полагал, что Вы умолчали о факте своей женитьбы, дабы сохранить карьеру. Что же ныне подвигло Вас переменить решение?

— Первое — это справедливость по отношению к моей жене, а второе — Ваш хороший знакомый Михаил Алексеевич Горчаков сделал предложение сестре Жюли, и потому я не имею права и дальше утаивать факт венчания, не нанося ущерба репутации невесты князя Горчакова.

Катенин молчал, о чем-то задумавшись и постукивая указательным пальцем по столу. Молчание затянулось.

— Александр Андреевич, я все понимаю, — заговорил Шеховской, не вынеся гнетущей тишины, — и подам рапорт об отставке сегодня же.

— Не торопитесь с рапортом, Павел Николаевич, — поднял голову Катенин, и, взяв со стола колокольчик, вызвал дежурного.

— Подготовьте разрешение на брак князя Шеховского и девицы Кошелевой Юлии Львовны, — приказал он замершему на пороге офицеру, а потом обернулся к Шеховскому. — Павел Николаевич, напомните-ка мне, когда Вы обращались за разрешением?

— Восьмого ноября, — вымолвил пораженный Шеховский.

— Вот эту дату и укажем! — улыбнулся Катенин.

— Но Вы же решительно отказали мне тогда! — не удержался Поль.