Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не очень доверяя обещаниям, в чем он убеждался не раз, 6 мая Зиновьеву пришлось официально уведомить ПБ: «Продовольственное положение Петрограда отчаянное. Свобода торговли Питеру ничего не дала, ибо в округе пусто. Вновь начались брожения на заводах. Нужны какие-то особые меры»253.
ПБ откликнулось очень скоро. 7 мая приняло очередное постановление «О продовольственном положении в стране». Но как и прежде, объясняло в преамбуле все трудности «исключительно тяжелого положения с продовольствием как результат перерасхода продовольствия на местах, а также большого недогруза Центру вследствие как внутренних осложнений общеполитического характера, так и удовлетворения в первую очередь местных потребностей». А потому потребовало:
«1. Поставить на вид Сиббюро и Сибревкому, с одной стороны, и Кавбюро и Крайэкономсовету с другой, за допущенный ими перерасход хлебофуража для внутренних потребностей против планов, утвержденных Наркомпродом.
2. Обязать указанные выше органы под личную ответственность тт. Смирнова (председатель Сибревкома — Ю. Ж.) и Белобородова (секретарь Юго-Восточного бюро ЦК, зам. председателя РВС Кавказской трудовой армии — Ю. Ж.) довести фактическое потребление хлебофуража в течение мая и последующих месяцев не свыше установленных Наркомпродом норм с общим расходом по всем группам потребления для Севкавказа не свыше 2500 000 пудов и для Сибири — не свыше 1 500 000 пудов…
6. Обязать УкрЦК, УкрСНК и Укрнаркомпрод под персональную ответственность тт. Раковского (председатель СНК УССР — Ю. Ж.) и Владимирова отправить в распоряжение Наркомпрода РСФСР в течение мая с. г. не менее 40 маршрутов преимущественно с хлебом»254.
Вслед за тем, 14 мая, ПБ приняло постановление «О положении в Петрограде», и ставшее настоящим ответом Зиновьеву на его послание полуторамесячной давности. «В продовольственном отношении, — отмечало оно, — необходимо снабжение на 20 % выше против Москвы… Создать преимущество в отношении с топливом, ассигновать дополнительно золотой фонд в 5 миллионов рублей на покупку продовольствия, растянув его на три года»255.
А третья сессия ВЦИК 30 мая, в свою очередь, дополнила партийные постановления собственным. Посвященным вопросам только хозяйственным — «О петроградской промышленности», учитывавшим многие из тех предложений, что сделал Зиновьев. «Закрепить, — указала резолюция сессии, — за Петроградом 18, 4 млн пудов угля, уже закупленного за границей… Поставить Петроград в одинаковые условия с Москвой… Те предприятия, которые признано будет необходимо оставить, должны быть на деле обеспечены всем необходимым, а рабочие поставлены в такое положение, чтобы они не имели импульса уходить с фабрик и заводов… в деревню… Использовать все доступные средства для закупки продовольствия для Петрограда… Прекратить дальнейшую выкачку из Петрограда технического оборудования, находящегося в деле… Усилить работу на Волховстройке… Возвратить Петрограду хотя бы часть тех квалифицированных рабочих, которые в течение трех лет были откомандированы в провинцию на административную работу…
Создать постоянную Комиссию помощи Петрограду при Совете труда и обороны из тт. Ленина, Зиновьева и Смилги (только что утвержденного заместителем председателя ВСНХ и начальником Главного топливного управления — Ю. Ж. )»256.
Зиновьеву следовало торжествовать: он, вроде бы, все же добился своего. Пусть и не сразу, а в два приема — решениями ПБ и резолюцией сессии ВЦИК. Однако никаких улучшений для города на Неве тогда же не последовало. Голод неуклонно наступал, и справиться с ним, а также породившей его страшной засухой власть при всем желании не могла. И петроградцам ничего не оставалось, как уповать на чудо, а Зиновьеву пришлось срочно переключиться на столь же важное для него дело — заняться подготовкой очередного конгресса Коммунистического интернационала.
2.
Третий конгресс Коминтерна открылся в Москве. В Большом театре, в 6 часов вечера 22 июня. Открылся, конечно же, вступительным словом Зиновьева, всеми силами пытавшегося объяснить причину полного провала наступательной тактики, выработанной на Втором конгрессе, за те десять месяцев, что прошли с его окончания. О чем делегаты, в отличие от большинства коммунистов Советской России, знали. Знали очень хорошо.
Следующий день работы конгресса, перенесенного в Андреевский зал Большого кремлевского дворца, принес нечто странное. Непонятное, необъяснимое. На трибуну вместо Зиновьева, которому и следовало в соответствии с объявленным накануне порядком выступить с отчетным докладом о проделанной ИККИ работе, поднялся Троцкий. С большой речью, произнесенной как всегда в театрально-пафосном стиле. Он явно узурпировал права и Зиновьева — открыть работу конгресса, и Радека — ему по решению ПБ предстояло выступить от имени РКП о тактике компартий во время революции. Троцкий не только выступил первым. Первым же заговорил о переходе к НЭПу. Защищая его, давая ему положительную оценку.
В тот же день, 23 июня, на вечернем заседании начались прения по речи Троцкого, занявшие и весь следующий день. Такой поворот событий породил среди делегатов слухи: а не означает ли происходящее скорую смену Зиновьева на посту председателя ИККИ Троцким?
Лишь на четвертый день работы конгресса Зиновьев смог отчитаться о деятельности ИККИ. Начал с рутинного: проведено 31 заседание, на которых обсудили 196 вопросов и среди них больше всего о положении в Германии — 21, в Италии — 12. Потом обобщил: «Мы должны были, с одной стороны, выправлять так называемые левые течения, обнаружившиеся в Германии, Италии, Англии, Америке… Одновременно мы вели… идейную борьбу с теми группами, которые были против использования парламентов». Поэтому, подчеркнул Зиновьев, вторым по важности вопросом стало соблюдение 21 условия, и позволявшее пребывание компартий в Коминтерне. А закончил данный раздел выступления такими словами: «Основная задача момента заключается в установлении еще большей связи с массами»257. То есть тем самым призывом, который несколько дней спустя повторил в докладе Ленин, сделав его главным для всех компартий.
Подкрепил Зиновьев свой лозунг конкретными примерами. Начал с самого сложного и опасного — с положения, сложившегося в компартии Италии, созданной всего лишь в январе 1921 года. Где лидер ее унитаристского крыла Д. Серрати выступил против требования разорвать с Итальянской социалистической партией. Той самой, взгляды которой привели к завершению движения, выразившегося осенью 1920 года в оккупации рабочими крупных предприятий Турина и других городов Севера. Установлении на них своего контроля в лице фабрично-заводских советов. Но ограничившихся чисто экономическими требованиями, так и не переросшими в политические. И вот теперь Серрати в случае неодобрения своей линии — союза с реформистами, всей итальянской делегацией грозит покинуть конгресс.
Вслед за тем
