Польская литература ХХ века. 1890–1990 - Виктор Хорев

В 70-е гг. ряд значительных произведений был создан в русле так называемой деревенской прозы. Разумеется, выделение ее из общего литературного потока в достаточной степени условно, поскольку многие ее представители переросли рамки, в которые их заключала литературная критика. Но именно эта проза в 60-е, а затем и в 70-е гг. забила тревогу в связи с девальвацией нравственных ценностей в обществе. Центральные проблемы деревенской прозы – сохранение сформированных веками моральных устоев, их значение для дальнейшего национального развития, нравственные основы народной жизни, взаимозависимость человека и природного мира, конфликтные отношения между городом и деревней, между народными обычаями и цивилизацией.

Яркое явление в ней – произведения Т. Новака. Многие из них стилизованы под дневники, рассказы и воспоминания крестьян. Но для Новака жизнь деревни не отгорожена плетнем от общенародной жизни. «Герой этой литературы, – писал Новак о деревенской прозе, – является для меня представителем всего народа»{183}.

В романе «Черти» (1971) Новак создал образ деревенской женщины – старостихи Ядвиги. Это яркий и самобытный характер, в котором воплощены лучшие черты людей труда – доброта и человечность, мудрая рассудительность, опирающаяся на многовековой опыт народа. По форме роман представляет собой дневник старой полуграмотной крестьянки, дополненный и поправленный сельским органистом и «подготовленный к печати» автором, который включил в текст книги еще и записи народных преданий, легенд и обрядов, найденных им «на чердаке» деревенского дома. Таким образом, повествование выдержано в духе фольклорного сказания, с использованием укрепившихся в крестьянском сознании народно-фольклорных и религиозных, языческих и библейских мифов, образов, легенд, преданий. Такое мифологическое восприятие реальной жизни оправдано в романе особенностями психического склада героини-рассказчицы, соотносящей окружающий мир со своими верованиями и представлениями.

Образ старостихи Ядвиги жизнен и в то же время символичен. Ядвигу считают своей матерью многие жители села – она была повивальной бабкой при их рождении (мифологический мотив «матери племени»). Как настоящая мать и правительница, она заботится о своих детях – молодежи села. В годы войны она встала во главе партизанского отряда, научила крестьянских парней воевать, а когда война окончилась, она отправила двенадцать из них учиться в город (эта тема получила развитие в следующем романе Новака – «Двенадцать», 1974). Она принимает решение о разделе помещичьей земли между батраками и бедняками и прокладывает первую борозду на бывшем помещичьем поле. На старостихе вымещают свою злобу «черти» – бандиты. Они избивают старую, немощную, полуслепую женщину, заставляя ее проделать «путь на Голгофу» – пройти босой по острым черепкам разбитой посуды из помещичьей усадьбы. Но «черти» обречены на поражение – против воплощаемого ими зла восстал народ, светлые силы добра.

В романах «Двенадцать» и «Пророк» (1977) Новака волнуют судьбы людей, находящихся на полпути между селом и городом, у которых, как образно писал В. Шукшин, «одна нога на берегу, другая в лодке»{184}. В романе «Пророк» характерные для всего творчества писателя фольклорные мотивы предстают в пародийном, карикатурном виде. Герой романа Ендрусь бежит из деревни, мечтая о легкой городской жизни. Ендрусь, от лица которого ведется повествование, как и его приятель Франусь, порывает всякие связи с родной деревней. Тем самым они выламываются из прежних общественных отношений, а приняв городское мещанство, его паразитический образ жизни за подлинные ценности, деградируют нравственно.

Новак тонко показывает изменения в психологии и сознании героя – тот постепенно вытравляет в себе черты крестьянина-труженика и превращается в мещанина-нувориша, превыше всего ценящего золото, драгоценности, автомобиль, виллу и т. п. Примечательно отношение героя к труду. Порвав с нормами крестьянской жизни, Ендрусь презирает всякий труд, особенно физический. На многих страницах романа дается гротескное описание усилий героя, стремящегося уничтожить всякие следы физического труда на своих руках. В презрительном отношении к труду и кроется главная причина морального падения героя. В романе нет навязчивого авторского осуждения героя. Он саморазоблачается в процессе рассказа о своей жизни. Это саморазоблачение достигает кульминации в заключительной сцене романа: встретившись с матерью, сын стыдится ее деревенского вида, ее неловких манер и речей, ее деревенского гостинца.

Последний роман Новака «Во все горло» (1982) – это история странствующего нищего, слепого ярмарочного певца, одного из последних хранителей традиций плебейской культуры, песни которого звучат эпитафией этой культуре. Как и в других романах писателя, в нем разлита поэтическая стихия, которая берет начало в лирике Новака-поэта и которая существенно сказывается на структуре романа: описание реальной жизни смещается в сторону мифологической стилизации (в романе «Во все горло» – истории военныхлет), художественной реконструкции и актуализации мифов.

В 70-е гг. расширяется тематический и проблемный диапазон одного из зачинателей деревенской прозы в 60-е гг. – Ю. Кавальца. В романе «Переплывешь реку» (1973) писатель рассказал о сложных путях отстаивания нравственных ценностей прошлого для настоящего и будущего. Роман посвящен строительству, в котором участвуют вчерашние крестьяне из разных концов Польши. Крестьянских парней привели на стройку желание заработать, наивные мечты возвыситься над своим прежним окружением, пройтись по своей деревне «по-городскому», «в шляпе и с тростью». Но не все они находят свое место в огромном и страшноватом городском мире. Благая цель писателя показать, что уважение к труду, с детских лет привитое крестьянским сынам, – это плодородная нравственная почва для дальнейшего развития общества, не избавила роман от излишней дидактичности и мелодраматизма в изображении личной жизни главного героя.

В повести «Серый ореол» (1973) воссоздается время земельной реформы 1945–1946 гг., когда «земля была на втором месте после Бога» для крестьян. Повествование ведет сын главного героя-крестьянина, решившегося занять бывшую помещичью землю и повешенного за это бандитами. Картина прошлого восстанавливается с помощью протокольных записей суда над убийцами героя, которые изучает его сын.

Для этой повести Кавальца, как и других его произведений, характерна своеобразная стилистика, неторопливый, в духе крестьянской речи темп рассказа, многочисленные ритмические повторы отдельных фраз, содержащие важные, по замыслу автора, суждения и сведения, отсутствие хронологической последовательности в изложении событий. Некоторые критики усматривали в стиле писателя влияние У Фолкнера. Сам автор так определял источники своей стилевой манеры: «Мне казалось, – говорил он, – что мой ритм отражает ритм земли… Я старался уловить элегический тон, напевность, присущие крестьянской речи и песне»{185}.

В лучших произведениях Кавальца утверждается необходимость удержать ценный нравственный опыт прошлого и в то же время отказаться от косных консервативных традиций, от бездумного любования патриархальностью. В некоторых своих произведениях писатель не избежал, однако, мифологизации деревни и ее культуры, лобового противопоставления непорочной якобы деревни городу, этому Молоху, развращающему и пожирающему попадающих в него крестьян. Так, нет никаких сомнений в нравственном превосходстве деревни над городом у героя повести Кавальца «Чертополох» (1977), выходца из деревни архитектора Гурного, мечтающего создать город-деревню без бетона, стекла и стали, город, который «догонит деревню».

В 70-е гг. все больше внимания Кавалец уделяет проблеме «человеки природа». Рассказ «Большой праздникна стройке» (из сборника «Большой праздник», 1974) написан как притча, напоминающая людям о зависимости их существования от природы, предостерегающая их от неразумных действий, угрожающих естественным биологическим процессам. Искусственное дерево, на котором сидит искусственная птица – вот печальный итог деятельности человека по покорению природы в рассказе Кавальца.

В рассказе «Прощание с горой» (1979) природа выступает у Кавальца как метафора человеческой судьбы, символ извечного стремления человека к действию и самосовершенствованию. В бесхитростном повествовании о мечтах двух немощных стариков в последний раз в жизни подняться на гору, в их воображаемом подъеме на эту гору раскрывается их жизненная мудрость, жизнелюбие и гуманизм, проистекающие из органической связи с природой, неизменным спутником праведной жизни деревенских стариков.

Испытанием на человечность может быть не только отношение к неживой природе, но и к животным. Его выдерживает герой рассказа «Не успеешь испугаться»(из сборника «Не успеешь испугаться», 1980). В нем исследуется психология крестьянина, вырастившего и продавшего коня. Узнав, что его коня отправляют на бойню, он всячески пытается его спасти. В этом рассказе, как и во многих других («Прощание с горой» и т. д.) содержится и философский подтекст – мысль о случайности и бессмысленности смерти всего живого.