Господь - Романо Гуардини

В этом рассказе мы соприкасаемся с повседневностью, в которой жил Иисус. Мы наблюдаем нечто человеческое, глубоко человеческое, что там происходило, и видим, как из краткого мгновения рождалось учение и наставление для всех времен. Ученики ревнуют друг к другу. Они считают, что скоро придет царство Израильское, хотя и воздвигнутое Богом, но в человеческом величии. Поэтому они и размышляют о том, какую роль будут в нем играть. У Марка это проявляется с еще большей силой: Иисус «пришел в Капернаум; и когда был в доме, спросил их: о чем дорогою вы рассуждали между собой? Они молчали; потому что дорогою рассуждали между собою, кто больше. И, сев, призвал Двенадцать, и сказал им: кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою. И, взяв дитя, поставил его посреди них и, обняв его, сказал им: кто примет одного из таких детей во имя Мое, тот принимает Меня; а кто Меня примет, тот не Меня принимает, но Пославшего Меня» (Мк 9.33-37).

В двадцатой же главе Евангелия от Матфея говорится: «Тогда приступила к Нему мать сыновей Зеведеевых с сыновьями своими, кланяясь и чего-то прося у Него. Он сказал ей: чего ты хочешь? Она говорит Ему: скажи, чтобы сии два сына мои сели у Тебя один по правую сторону, а другой по левую в Царстве Твоем... Услышав сие, прочие десять учеников вознегодовали на двух братьев. Иисус же, подозвав их, сказал: вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими: но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но что-бы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мф 20.20-28).

Ученики сознают свою личную ценность и хотят услышать, будет ли она оценена по достоинству. Хотят знать, будет ли учтено, что этот пришел к Иисусу раньше того, что один особо прилежен, а другой уважаем в своем селе. Вмешиваются еще и другие – родственники. Мать сыновей Зеведеевых хочет выйти на первый план, и то, что мы тут видим, представляет собой настоящую попытку захватить позиции с наскока, вызывающую естественное возмущение оттесненных. Из всей этой сутолоки всплывает вопрос: «Кто больший в Царстве Небесном?» Это означает, в первую очередь, что Учитель должен сказать, какими мерками определяются ранг учеников и их притязания. Но за этим весьма земным желанием скрывается другое, более значительное: узнать, какие вообще порядки в том новом, что должно прийти? Иисус дает предельно образный ответ: ставит перед вопрошающими ребенка. Марк рисует эту картину точными штрихами: Иисус подзывает ребенка – садится – ученики окружают Его – Он обнимает ребенка, ставит его посреди всей группы и, показывая на него, говорит: вы, взрослые, настаивающие на своей правоте, преследующие свои цели, – вот где мерило! Оно противоположно вам. Противоположно вашим взглядам и вашему поведению... Так опрокидываются у них на глазах их ценности. В Царстве Божием будет не так, как в мире, где есть господа и иерархии, есть слуги, дельцы, ловкачи, пройдохи и растяпы, недотепы, простаки, а потому есть преуспевающие и неудачники. Все будет перевернуто, о чем и свидетельствуют ликующие слова Иисуса после возвращения посланных учеников: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам. Ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение» (Мф 11.25-26). И как впоследствии говорит Павел: «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых; и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1 Кор 1.27).

В ребенке жизнь начинается заново, в противоположность тем, кто уже пришел в мир и устроился в нем. Ребенок меняет всю систему оценок, обращая их против мира. Поэтому у взрослых под естественной нежностью нередко скрывается затаенное, подчас неосознанное раздражение против ребенка. Потому этот образ и действует так сильно. Он не только стоит у нас перед глазами, но и затрагивает наши самые живые чувства. В истории христианского благовество-вания слово о детскости сыграло большую роль. Он был объявлен мерой христианской жизни, и притом с полным правом. Но мы не можем закрывать глаза на то, что таким образом в христианское мировоззрение проникло и нечто дурное, нечто расслабленное и незрелое, некая скверная зависимость. Что же имеет в виду Господь, придавая ребенку такое значение? Если мы правильно понимаем тексты, то в них выражены три различные мысли.

Одна из них заключена во фразе: «Кто примет одно из таких детей во имя Мое, тот принимает Меня».

«Принять» – значит открыться чему-либо, уделить ему место и придать значение. Следуя невольному побуждению, человек принимает то, что оправдывает себя – ведет к успеху, приносит пользу, представляется важным. Для ребенка все это невозможно. У него нет еще никаких достижений. Ему нечем похвастаться. Ведь он представляет собой начало, с ним связаны пока одни надежды. Ребенок не может принудить взрослых принимать его всерьез: ведь «он еще маленький». Настоящие люди – это большие; ребенок еще не считается полноценным. Это встречается не только у людей рассудочных или эгоистических, но и у любящих, заботливых, талантливых воспитателей; у них оно нередко проступает даже особенно отчетливо, выражаясь в опеке. В отношение взрослых к ребенку оно вносит небрежность, благосклонную или неблагосклонную, ощутимую во всем, вплоть до неестественного и наигранного тона, в котором считают нужным разговаривать с юным существом. И тут Иисус говорит: вы не принимаете ребенка потому, что он не может заставить признать себя. Он имеет для вас слишком мало значения. Так слушайте же: где есть то, что само не может утвердить себя, там – Я! Божественное рыцарство встает рядом с беззащитным и заявляет: «Я вступаюсь за него!»

Теперь ребенок обретает совсем новое значение. Он изымается из оценки по родству, согласно которой в нем видят только будущую жизнь; из оценки экономической, измеряющей все пользой и успехом; из оценки непосредственным чувством, которое ощущает его как продолжение собственного существования, но вместе с тем и как противоречие ему, как подтверждение и критику в одно и то же время, как невольно любимую новую жизнь, вышедшую из своей собственной, и вместе с тем как конкурента в существовании, который победит, потому что будущее за ним. Всю эту странную и сомнительную смесь, которая называется «любовью к ребенку», Иисус преобразует, говоря: ребенок – это христианин в становлении. Я принял ребенка настолько всерьез, что вступился за него Своей кровью. Отсюда его ценность. Знай же, что когда ты встречаешь ребенка, ты встречаешь Меня!

Вторая мысль: «А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской... Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего небесного».

Ребенок беззащитен. Он не может защищаться от взрослых. Против влияния их ловкости, опыта, более развитого мышления он не может устоять, особенно если взрослый – злой человек, он отравляет его мысли, мешает различать правое и неправое, вносит смятение в незащищенные детские чувства, разрушает стыд и благоговение. Ребенок не может сопротивляться этому. Поэтому Иисус говорит: остерегайтесь! Там, где вы видите всего лишь слабое существо, есть Божественная тайна, нежная и святая. Кто покушается на нее, совершает нечто столь ужасное, что для него было бы лучше, если бы его заранее обезвредили как опасного зверя.

Наш текст – одно из тех немногих мест, где в Писании говорится об ангеле-хранителе, данном Богом человеку для оберегания в нем святыни. Образ ангела-хранителя был искажен, так же, как искажалось с течением времени все великое в Откровении. Ангела превратили в своего рода невидимого гувернера, оберегающего ребенка от того, чтобы он не упал с моста или не был ужален змеей. Из прекрасно-грозного персонажа Писания сделали нечто сентиментальное, а подчас и двусмысленное. В действительности, ангел – самое раннее творение Божие. Его существо наделено сверхъестественной силой. Когда он является человеку, то его первое слово гласит: «Не бойся!» – а это значит, что он сам дает человеку силу вынести его присутствие. Он связан с Богом заботой о святыне в порученном ему человеке, и он хранит ее среди заблуждений, страданий и смерти... И вот Христос говорите если посмеешь затронуть эту святыню в ребенке, то берегись! За ребенком стоит ангел, а он видит Бога. За ребенком открывается Бог. Если ты не остережешься, то прикоснешься к чему-то такому, что непосредственно уводит в Божию сокровенность. Тогда тебе придется иметь дело со страшным противником. Правда, Он молчит. Кажется, что ничего не происходит. Но придет день, когда ты поймешь, что произошло на самом деле, когда Он стал твоим противником. Здесь проявляется святость достоинства беззащитного.